РУ

Зарегистрироваться

Войти

Зарегистрироваться

Войти

Найти

Greek/Septuagint (gr)

Вся Библия

ΑΠΟΚΑΛΥΨΙΣ ΙΩΑΝΝΟΥ

Глава 2

ΑΠΟΚΑΛΥΨΙΣ ΙΩΑΝΝΟΥ, κεφαλίς 2

¹τω̨̃ ἀγγέλω̨ τη̃ς ἐν ’Εφέσω̨ ἐκκλησίας γράψον τάδε λέγει ὁ κρατω̃ν τοὺς ἑπτὰ ἀστέρας ἐν τη̨̃ δεξια̨̃ αὐτου̃ ὁ περιπατω̃ν ἐν μέσω̨ τω̃ν ἑπτὰ λυχνιω̃ν τω̃ν χρυσω̃ν

²οἰ̃δα τὰ ἔργα σου καὶ τòν κόπον καὶ τὴν ὑπομονήν σου καὶ ὅτι οὐ δύνη̨ βαστάσαι κακούς καὶ ἐπείρασας τοὺς λέγοντας ἑαυτοὺς ἀποστόλους καὶ οὐκ εἰσίν καὶ εὑ̃ρες αὐτοὺς ψευδει̃ς

³καὶ ὑπομονὴν ἔχεις καὶ ἐβάστασας διὰ τò ὄνομά μου καὶ οὐ κεκοπίακες

⁴ἀλλὰ ἔχω κατὰ σου̃ ὅτι τὴν ἀγάπην σου τὴν πρώτην ἀφη̃κες

⁵μνημόνευε οὐ̃ν πόθεν πέπτωκας καὶ μετανόησον καὶ τὰ πρω̃τα ἔργα ποίησον εἰ δὲ μή ἔρχομαί σοι καὶ κινήσω τὴν λυχνίαν σου ἐκ του̃ τόπου αὐτη̃ς ἐὰν μὴ μετανοήση̨ς

⁶ἀλλὰ του̃το ἔχεις ὅτι μισει̃ς τὰ ἔργα τω̃ν Νικολαϊτω̃ν ἃ κἀγὼ μισω̃

⁷ὁ ἔχων οὐ̃ς ἀκουσάτω τί τò πνευ̃μα λέγει ται̃ς ἐκκλησίαις τω̨̃ νικω̃ντι δώσω αὐτω̨̃ φαγει̃ν ἐκ του̃ ξύλου τη̃ς ζωη̃ς ὅ ἐστιν ἐν τω̨̃ παραδείσω̨ του̃ θεου̃

⁸καὶ τω̨̃ ἀγγέλω̨ τη̃ς ἐν Σμύρνη̨ ἐκκλησίας γράψον τάδε λέγει ὁ πρω̃τος καὶ ὁ ἔσχατος ὃς ἐγένετο νεκρòς καὶ ἔζησεν

⁹οἰ̃δά σου τὴν θλι̃ψιν καὶ τὴν πτωχείαν ἀλλὰ πλούσιος εἰ̃ καὶ τὴν βλασφημίαν ἐκ τω̃ν λεγόντων ’Ιουδαίους εἰ̃ναι ἑαυτούς καὶ οὐκ εἰσὶν ἀλλὰ συναγωγὴ του̃ Σατανα̃

¹⁰μηδὲν φοβου̃ ἃ μέλλεις πάσχειν ἰδοὺ μέλλει βάλλειν ὁ διάβολος ἐξ ὑμω̃ν εἰς φυλακὴν ἵνα πειρασθη̃τε καὶ ἕξετε θλι̃ψιν ἡμερω̃ν δέκα γίνου πιστòς ἄχρι θανάτου καὶ δώσω σοι τòν στέφανον τη̃ς ζωη̃ς

¹¹ὁ ἔχων οὐ̃ς ἀκουσάτω τί τò πνευ̃μα λέγει ται̃ς ἐκκλησίαις ὁ νικω̃ν οὐ μὴ ἀδικηθη̨̃ ἐκ του̃ θανάτου του̃ δευτέρου

¹²καὶ τω̨̃ ἀγγέλω̨ τη̃ς ἐν Περγάμω̨ ἐκκλησίας γράψον τάδε λέγει ὁ ἔχων τὴν ῥομφαίαν τὴν δίστομον τὴν ὀξει̃αν

¹³οἰ̃δα που̃ κατοικει̃ς ὅπου ὁ θρόνος του̃ Σατανα̃ καὶ κρατει̃ς τò ὄνομά μου καὶ οὐκ ἠρνήσω τὴν πίστιν μου καὶ ἐν ται̃ς ἡμέραις ’Αντιπα̃ς ὁ μάρτυς μου ὁ πιστός μου ὃς ἀπεκτάνθη παρ' ὑμι̃ν ὅπου ὁ Σατανα̃ς κατοικει̃

¹⁴ἀλλ' ἔχω κατὰ σου̃ ὀλίγα ὅτι ἔχεις ἐκει̃ κρατου̃ντας τὴν διδαχὴν Βαλαάμ ὃς ἐδίδασκεν τω̨̃ Βαλὰκ βαλει̃ν σκάνδαλον ἐνώπιον τω̃ν υἱω̃ν ’Ισραήλ φαγει̃ν εἰδωλόθυτα καὶ πορνευ̃σαι

¹⁵οὕτως ἔχεις καὶ σὺ κρατου̃ντας τὴν διδαχὴν τω̃ν Νικολαϊτω̃ν ὁμοίως

¹⁶μετανόησον οὐ̃ν εἰ δὲ μή ἔρχομαί σοι ταχύ καὶ πολεμήσω μετ' αὐτω̃ν ἐν τη̨̃ ῥομφαία̨ του̃ στόματός μου

¹⁷ὁ ἔχων οὐ̃ς ἀκουσάτω τί τò πνευ̃μα λέγει ται̃ς ἐκκλησίαις τω̨̃ νικω̃ντι δώσω αὐτω̨̃ του̃ μάννα του̃ κεκρυμμένου καὶ δώσω αὐτω̨̃ ψη̃φον λευκὴν καὶ ἐπὶ τὴν ψη̃φον ὄνομα καινòν γεγραμμένον ὃ οὐδεὶς οἰ̃δεν εἰ μὴ ὁ λαμβάνων

¹⁸καὶ τω̨̃ ἀγγέλω̨ τη̃ς ἐν θυατείροις ἐκκλησίας γράψον τάδε λέγει ὁ υἱòς του̃ θεου̃ ὁ ἔχων τοὺς ὀφθαλμοὺς αὐτου̃ ὡς φλόγα πυρός καὶ οἱ πόδες αὐτου̃ ὅμοιοι χαλκολιβάνω̨

¹⁹οἰ̃δά σου τὰ ἔργα καὶ τὴν ἀγάπην καὶ τὴν πίστιν καὶ τὴν διακονίαν καὶ τὴν ὑπομονήν σου καὶ τὰ ἔργα σου τὰ ἔσχατα πλείονα τω̃ν πρώτων

²⁰ἀλλὰ ἔχω κατὰ σου̃ ὅτι ἀφει̃ς τὴν γυναι̃κα ’Ιεζάβελ ἡ λέγουσα ἑαυτὴν προφη̃τιν καὶ διδάσκει καὶ πλανα̨̃ τοὺς ἐμοὺς δούλους πορνευ̃σαι καὶ φαγει̃ν εἰδωλόθυτα

²¹καὶ ἔδωκα αὐτη̨̃ χρόνον ἵνα μετανοήση̨ καὶ οὐ θέλει μετανοη̃σαι ἐκ τη̃ς πορνείας αὐτη̃ς

²²ἰδοὺ βάλλω αὐτὴν εἰς κλίνην καὶ τοὺς μοιχεύοντας μετ' αὐτη̃ς εἰς θλι̃ψιν μεγάλην ἐὰν μὴ μετανοήσωσιν ἐκ τω̃ν ἔργων αὐτη̃ς

²³καὶ τὰ τέκνα αὐτη̃ς ἀποκτενω̃ ἐν θανάτω̨ καὶ γνώσονται πα̃σαι αἱ ἐκκλησίαι ὅτι ἐγώ εἰμι ὁ ἐραυνω̃ν νεφροὺς καὶ καρδίας καὶ δώσω ὑμι̃ν ἑκάστω̨ κατὰ τὰ ἔργα ὑμω̃ν

²⁴ὑμι̃ν δὲ λέγω τοι̃ς λοιποι̃ς τοι̃ς ἐν Θυατείροις ὅσοι οὐκ ἔχουσιν τὴν διδαχὴν ταύτην οἵτινες οὐκ ἔγνωσαν τὰ βαθέα του̃ Σατανα̃ ὡς λέγουσιν οὐ βάλλω ἐφ' ὑμα̃ς ἄλλο βάρος

²⁵πλὴν ὃ ἔχετε κρατήσατε ἄχρις οὑ̃ ἂν ἥξω

²⁶καὶ ὁ νικω̃ν καὶ ὁ τηρω̃ν ἄχρι τέλους τὰ ἔργα μου δώσω αὐτω̨̃ ἐξουσίαν ἐπὶ τω̃ν ἐθνω̃ν

²⁷καὶ ποιμανει̃ αὐτοὺς ἐν ῥάβδω̨ σιδηρα̨̃ ὡς τὰ σκεύη τὰ κεραμικὰ συντρίβεται

²⁸ὡς κἀγὼ εἴληφα παρὰ του̃ πατρός μου καὶ δώσω αὐτω̨̃ τòν ἀστέρα τòν πρωϊνόν

²⁹ὁ ἔχων οὐ̃ς ἀκουσάτω τί τò πνευ̃μα λέγει ται̃ς ἐκκλησίαις

Читать далее:ΑΠΟΚΑΛΥΨΙΣ ΙΩΑΝΝΟΥ, κεφαλίς 3

Для корректного отображения некириллических текстов желательно установить шрифты Lucida Sans Unicode (для текстов на греческом) и Hirmos (для текстов на церковнославянском). Если Ваш браузер поддерживает технологию CSS3, шрифты будут загружены автоматически.

Комментарии:

Комментарий к «Брюссельской Библии»

Комментарий к текущему отрывку

Комментарий к книге

Комментарий к разделу

1 Нередко предпринимались попытки найти в 7 Церквах указание на 7 эпох церковной истории. Само Откр не дает оснований для подобного взгляда. Речь в нем идет о конкретных общинах асийских городов. Однако, послания можно рассматривать как проповедь, обращенную к христианам всех времен и народов. Ход мысли во всех семи посланиях аналогичен,

Я знаю - с этих слов автор начинает описание состояния каждой их этих Церквей; затем следуют обещания или угрозы эсхатологического характера. Послания отличаются богатством вероучительного содержания, особенно в области христологической. Все послания вкладываются в уста Сына Человеческого. Перед нами картина жизни христиан в Малой Азии 90-х годов,

Ефес - крупный культурный и торговый центр страны. Там находился широко почитаемый храм Дианы (Артемиды - Деян 19:24-30) и нашли пристанище многие прорицатели, учители тайных магических знаний и пр. (см Деян 19:13-20). В Ефесе проповедовали aп. Павел и Аполлос (Деян 18:19-28; Деян 19:22-24).

Они не таковы" - лица, выдававшие себя за апостолов. По-видимому, те, кто пытались навязать христианам неиудейского происхождения ветхозаветные обряды (ср. 2 Кор 11:5-13), или николаиты (ст. Откр 2:6и Откр 2:15).

3 Ты много переносил" - имеется в виду недавнее гонение.

4 "Первую любовь" - духовное рвение первых обращенных ефесян.

5 "А если не так, скоро приду" - Суд Божий совершится над Церквами не только в конце времен.

6 "Николаитов" - представителей раннехристианской секты, находившиеся в Пергаме. Из дальнейшего (см Откр 2:14-15) выясняется, что николаиты проповедовали компромисс с язычеством и вели полуязыческий образ жизни; их можно рассматривать как предшественников гностиков.

7 "Имеющий ухо да слышит, что Дух говорит Церквам" - заключительные слова каждого из 7 посланий; в них подчеркивается роль Духа в отношениях верующих со Христом.

"Побеждающий" - путь в Царство есть путь борьбы и преодоления препятствий.

"Древо жизни" - библейский символ богообщения и бессмертия (Быт 2:9сл.).

8 Смирна - второй по значению после Ефеса город в Асии. Христианская община Смирны возглавлялась св. Поликарпом ( 155), учеником ап. Иоанна.

9 "Нищету" -община была бедной; Ин говорит о ее духовном богатстве.

"Иудеи" - в Смирне была большая иудейская колония, обитатели которой преследовали христиан. Поэтому Господь устами тайновидца лишает их права считаться истинными иудеями и называет их сборищем сатанинским (дословно: синагогой сатаны). Истинный Израиль ныне - Церковь Христова.

10 "Дней десять" - указание на краткость срока гонений.

"Венец жизни" - жизнь вечная, награда праведников.

11 "Вторая смерть" - вечное проклятие (см Откр 20:4-6; Откр 20:14; Откр 21:8).

12-13 Пергам - бывшая столица царства Пергамского, древний религиозный и культурный центр (по преданию, там изобретен пергамент).

"Престол сатаны" - с 29 года до Р.Х. в Пергаме (впервые в Малой Азии) был введен культ римского императора. "Антипа" - один из мучеников (возможно, епископ) пергамской Церкви.

14-15 Аналогия с Валаамом (Числ 31:16) уясняет точку зрения николаитов. Как Валаам склонял израильтян к общению с язычниками, так и николаиты считали допустимым участвовать в трапезах, на которых подавалась пища, взятая с языческих алтарей (идоложертвенное могло вводить в соблазн новообращенных - 1 Кор 8:9-13). Некоторые комментаторы полагают, что имя Николай (Откр 2:6), по-греч "победитель народа", есть лишь вариант имени Валаам (евр "бала" - истреблять, "ам" - народ). "Ели идоложертвенное и любодействовали" - характерная для языка пророков метафора: идолослужение называется блудом, ибо оно есть неверность Богу Союза-Завета.

17 "Манну" (сокрытую Иеремией вместе с ковчегом - 2 Мак 2:4-8; ср. Евр 9:4) - пищу небесного царства (Ин 6:31; Ин 6:49; ср. Ин 15:8). "Белый камень" (цвет радости и победы) - знак принятия в это Царство; новое имя (Откр 3:12; Откр 19:12) - внутреннее обновление, позволяющее вступить в Царство. Белый камень с начертанным на нем новым именем означает завершение божественного усыновления в жизни вечной.

18 Фиатира - город на границе Лидийской области. Из этого города происходила Лидия, одна из первых женщин, обращенных ап. Павлом в Филиппах (Деян 16:14).

20 "Иезавели" - вариант: твоя жена Иезавель - лжепророчица, принадлежавшая к секте николаитов; имя ее символично (ср. 3 Цар 16:31и 4 Цар 9:22).

23 "Детей ее" - речь идет о последователях "Иезавели", которые будут отторгнуты от животворящего единства Церкви.

24 "Глубины сатанинские" - Ин так называет псевдомистические учения сектантов, вероятно, в противоположность "глубинам Божиим" (ср. 1 Кор 2:10). Тщетно стараясь "проницать эти глубины", еретики оправдывали моральную распущенность. "Иного бремени" - христиане из язычников должны придерживаться лишь тех ограничений, которые были наложены на них апостольским собором (см Деян 15:28-29).

25 "То, что вы имеете" - веру в имя Иисуса Христа.

26-28 "Жезл железный и звезда утренняя" - символы мессианской власти (Мих 7:14), которая от Христа переходит и на верных Ему. О жезле железном и сосудах глиняных пророчествует Псалмопевец (Пс 2:9). Звездою утреннею называет себя Сам Христос (Откр 22:16), светоносный победитель мятежных ангелов.

Греч. слово ἀποκάλυψις означает откровение. Бог открывает избранным таинственные реальности, глазным образом относящиеся к будущему.

Нам трудно разграничить жанр пророческий и апокалиптический. Древние пророки воспринимали Божий откровения и передавали их в устной форме. Авторам апокалипсисов Бог посылает видения, и они записывают их. Ценность этих видений определяется символикой, которой они проникнуты. Описывая видения, тайнозритель выражает на языке символов то, что Бог ему показывает, не заботясь о стройной форме повествования. Чтобы понять их, надо постигнуть особенности его метода и перевести на язык понятий употребляемые им символы; иначе можно исказить смысл данного ему откровения.

Апокалипсисы вызвали живой интерес в иудейской среде, в том числе и у ессеев, в последние столетия перед Р.Х. Подготовленный видениями, бывшими пророкам Иезекиилю и Захарии, апокалиптический жанр расцвел в творчестве пророка Даниила и во многочисленных апокрифических творениях в эпоху зарождения христианства. В НЗ-ный канон был включен только один апокалипсис, автор которого сам себя называет: Иоанн, сосланный на остров Патмос «за слово Божие и за свидетельство Иисуса Христа» (Rev 1:9). Христианские писатели II в. Папий, св Иустин Философ, св Ириней, Климент Александрийский, Тертуллиан и другие подтверждают авторство св Иоанна. Старец апостол, временно разлученный со своей Ефесской паствой, около 95 г. обратился к ней, — провидя ожесточенную борьбу сил зла с Церковью Христовой, — с увещанием хранить верность в грядущих испытаниях.

Как и кн. пророка Даниила, Апокалипсис является таким образом ответом верующим на волновавший их вопрос: почему Бог попускает такие гонения на избранных Его? Ин возвращается к основным темам пророческих писаний —о великом Дне Ягве (Amo 5:1-8), о святом народе, порабощенном могущественными врагами, рассеянном и почти уничтоженном вследствие жестоких гонений. Пророки возвещали близость дня спасения, когда Бог придет освободить свой народ из-под власти угнетателей и подчинит ему врагов Израиля. В конце I в. Церковь — Новый Израиль — вновь подвергается кровавым гонениям (Rev 13; Rev 6:10-11; Rev 16:6; Rev 17:6) со стороны Рима, вдохновляемого сатаной (Rev 12-13 Rev 2-4), и вновь торжествует во исполнение слов Господних «Врата ада не одолеют ее» (Mat 16:18).

Откр. Ин. можно разделить на вступление (Rev 1:1-8), три части и заключение (Rev 22:6-21). Первая часть (Rev 1:9-3:22) открывается видением Иисуса Христа во славе, повелевающего своему апостолу написать в назидание семи Асийским Церквам то, что возвещается в кратких пророческих посланиях. Во второй части (Rev 14:1-19:10) изображаются грядущие бедствия. Описывается снятие семи печатей (Rev 5:1-8:1), семь труб (Rev 8:2-11:19), семь знамений (Rev 12:1-15:4), семь чаш гнева (Rev 15:5-16:21) и суд Божий над Вавилоном (Rev 17:1-18:24). В третьей части (Rev 19:1-22:5) повествуется о победе Агнца над зверем и драконом, о страшном Суде, о славе нового неба и новой земли, о граде Божием, о блаженстве праведных.

Историческая интерпретация Откр раскрывает его основной смысл. Но значение книги этим не ограничивается: в ней изображается непрекращающаяся в течение веков борьба сил добра и зла, которая закончится сокрушительным поражением антихриста и его служителей, преображением неба и земли и вечным торжеством Агнца и верных Ему. Она является источником, питающим веру и укрепляющим надежду христиан всех времен.

Жертва Агнца принесла окончательную победу и, каковы бы ни были испытания, которым подвергается Церковь Христова, она не должна сомневаться в верности Бога Своим обетованиям — Господь «грядет скоро» (Rev 22:20). Апокалипсис — великая эпопея христианской надежды, победная песнь гонимой Церкви.

Комментарий к переводу еп.Кассиана

Комментарий к текущему отрывку

Комментарий к книге

Комментарий к разделу

8 Альфа и Омега - первая и последняя буквы греческого алфавита.

Комментарий к «Толковой Библии» Лопухина

Комментарий к текущему отрывку

Комментарий к книге

Комментарий к разделу

2 Со второй главы начинается изложение тех самых посланий, которые св. Иоанн должен был написать и послать малоазийским церквам. Все семь посланий по своей внешней форме весьма похожи одно на другое и одинаково состоят из надписания, вступления, главной части, воззвания и награды. В надписании указывается наименование церкви; во вступлении изображается явившийся Иоанну Господь с атрибутом, соответствующим состоянию данной церкви; в главной части говорится о ее достоинствах и недостатках; в воззвании — призыв к совершенной жизни, награда же является возмездием за эту жизнь.

2:1-3 На первом месте среди семи церквей поставлена церковь Ефесская, как ближайшая к о. Патмосу. Ефес — славный старинный город на берегу Икарийского моря между Смирной и Милетом.

К предстоятелю (ангелу) Ефесской церкви Господь обращается, указывая на Свои атрибуты: семь светильников и семь звезд, и говорит: знаю дела твои, т. е. всю твою жизнь, как обнаружение души твоей; знаю твои усилия, чтобы стоять на высоте нравственного совершенства; знаю и твое терпение, с которым ты переносишь от язычников все преследования и стеснения. В похвалу ефесянам поставляется их отношение к развратным, т. е. к людям дурной нравственности, и тем непризванным и злонамеренным проповедникам. И ефесянам при их, очевидно, не вполне ясном христианском догматическом знании нужно было много любви и преданности ап. Павлу и Иоанну, чтобы остаться при своем прежнем христианском учении и не изменить ему.

2:4-5 Очевидно, прежде их любовь, проявлявшаяся в делах милосердия, была несравненно сильнее, чем теперь. А так как ничто но может заменить любви, то ефесянам советуется оставить гордость своего христианского ведения и трудничества, покаяться в теперешний своей холодности и возвратиться к прежним делам любви. В 5 ст. Господь грозит ефесянам Своим карающим посещением, грозит лишением Своей спасительной благодати. Светильник, о котором здесь идет речь, есть церковь с ее архипастырями и благодатными дарами. Все это Господь грозит отнять у ефесян, перенести на другое место.

Теперь на месте древнего великолепного Ефеса из-за кучи развалин возвышается небольшая деревня Аиа-Солук, где стоит мечеть, построенная из прежней церкви Иоанна Богослова. Так сдвинут со своего места этот светильник первобытного христианства (Норов 248; Жданов 132).

2:6 Но утешая и ободряя ефесян, Господь высказывает им похвалу за их нерасположенность к ереси николаитов, происходивших от антиохийского прозелита Николая, одного из семи диаконов иерусалимской церкви. В Ефесе николаиты были ненавидимы и изгнаны, так как представляли в своем учении распущенности совершенную противоположность благоразумной сдержанности ефесских христиан, вообще не терпевших развратных (Жданов 139).

2:7 Воззвание, которое присоединяется к посланию Ефесской церкви, есть обычный в Свящ. Писании призыв к внимательности (Мф 11:15; Лк 8:8). На вид выставляется не Иисус Христос, а св. Дух, потому что св. Дух есть та сила, которая просвещала ветхозаветных пророков, апостолов, а теперь самого Иоанна, а равно и вообще всякого верующего при усвоении откровения.

Награда вполне соответствует предыдущему изображению достоинств ефесских христиан. За их строгую воздержность и ненависть к невоздержным николаитам им в награду обещается вкушение плодов древа жизни. Применительно к 22:2 это древо жизни можно принимать за то блаженное древо, которое в будущей жизни в Новом Иерусалиме будет составлять одно из условий и источников блаженства, подобно тому как и в первом рае таковым было древо жизни (Быт 2:11).

2:8 Город Смирна принадлежит к числу древнейших городов Малой Азии. Смирнская церковь возникла после 70 года. Смирна и по сие время удерживает достоинство митрополии и во внешнем своем состоянии превосходит все древние христианские города этого края. К епископу этой церкви, может быть, к св. Поликарпу Господь обращается со Своим откровением. В Его словах заключается указание на Иисуса Христа как Вседержителя, который в Самом Себе указывает всему цель существования. Воскресение же Иисуса Христа уверяет христиан в возможности получения вечного блаженства после всеобщего воскресения и суда.

2:9 Словами 9 ст. Господь возводит смирнян к мысли о Своем промыслительном всеведении. Он видит человеческие скорби и материальную нищету; но ценит и терпеливую христианскую надежду, и преданность Богу, которые здесь названы христианским богатством. Апокалипсис называет иудеев сборищем сатанинским, давая этим самым понять, что он имеет ввиду иудеев, ставших в решительную вражду по отношению к христианству. А синагогальное управление их делало иудеев особенно сильными и вредными в этом случае (Иак 2:6-7).

2:10 Смирнянам в недалеком будущем предстояло подвергнуться великим скорбям, особым несчастиям и гонениям. Но теперь смирняне слышат, что Господь Вседержитель смотрит на них Своим всевидящим оком. Утешение и ободрение здесь главным образом в том, что указывается главный виновник этих страданий, их цель и их продолжительность. Гонения на христиан и заключение многих из них в темницы произойдут по наущению диавола (1 Петр 4:12). Но Бог, попустивший диаволу в ближайшее время воздвигнуть гонение против смирнских христиан, ограничит его деятельность непродолжительным временем. Для христиан не должна быть страшна и самая смерть, которая и будет уделом некоторых из них во время гонений.

Эта смерть будет лишь переходом в новую блаженную и вечную жизнь: венец есть символ награды и прославления (2 Тим 4:8; 1 Петр 5:4).

2:11 После обычного воззвания к внимательности смирнским христианам сообщается обещание награды: избавление от второй смерти. Вторая смерть — это именно геенна (Мф 5:29-30; Лк 12:5). Она есть смерть и вторая и иная (особенная). Она наступает только для тех, которые подвергнутся действию первой смерти, т. е. разлучению души и тела, и состоит в окончательном лишении человека божественной благодати. Освобождение от этой вечной смерти, другими словами, от вечных мучений, и обещает Господь смирнским христианам, гонимым за их веру.

2:12 Пергам, к ангелу церкви которого Господь обращается в 12 ст., в древности был главным городом Мидии и некоторое время даже столицей Пергамского царства. Христианская церковь в Пергаме хотя и была окружена мраком суеверия, однако не затмила своей веры; и этот светильник древнего христианства сияет и ныне чистым светом христианского учения. В выражении обращений Господа к пергамскому епископу указывается на особенное свойство божественного слова, которое проявляется во вразумлении, в предостережении и в призыве человека к покаянию и самоисправлению.

2:13 В словах "престол сатаны" имеется ввиду особое положение Пергама в распространении языческой религии. В Пергаме при храме Эскулапа было образовано обширное учено-религиозное общество — учреждение, где жрецы являлись исключительными врагами всех болезней (Эвальд). Змей, будучи священным символом пергамского бога и обыкновенно содержавшийся живым в его храме, был для христиан предметом отвращения, как символ князя тьмы, виновника язычества. Так что самый город Пергам и может быть назван по преимуществу престолом сатаны (Генгстенберг, Жданов 171, 172). Господь восхваляет пергамских христиан за то, что они, несмотря на свое неблагоприятное положение среди самого грубого и фанатического языческого населения, оставались истинными христианами. Указание частного исторического факта мученичества Антипы является наглядным подтверждением твердости веры пергамских христиан.

Антипа, занимавший место пергамского епископа, был замучен около 93 года, будучи сожжен во внутренности раскаленного быка.

2:14-15 К похвале за достоинства присоединяется порицание, состоящее в упреке пергамских христиан за их снисходительное отношение к николаитам, уподобляемым Валааму по их распущенности. Николаиты собственно не принадлежали к пергамскому христианскому обществу; они были, очевидно, отлучены от него, хотя и жили в том же самом городе.

2:16 Предостережение, призыв к более строгому отношению к николаитам имеет ввиду только верных христиан. По отношению к еретикам произносится более строгая угроза. Если они не покаются, то Господь простит Пергам Своею карающею десницею и поразит еретиков мечом уст Своих. Под этим мечом можно разуметь необычайное действие промысла Божия, поражающего иногда нечестивых по одному изречению Его всемогущего слова.

2:17 Сопоставление двух наград — сокровенной манны и белого камня — с полной очевидностью говорит о том, что эти предметы награды являются лишь символами. Под сокровенною манною можно разуметь тело и кровь Иисуса Христа, которые вкушают верующие в таинстве евхаристии. Так что награда эта относится не только к будущей жизни, но и к настоящей, состоя в преподании таинственной божественной благодати.

Белый камень с надписью должен напомнить читателям Апокалипсиса тот камешек, который выдавался как на суде для обозначения оправдания или обвинения, так и во время состязания на играх как выражение награды. И под ним символически изображается приговор Божьего суда над каждым христианином, по каковому приговору он получает или наказание, или награду. Здесь, на земле, и там, на небе, эта награда — особая для каждого (никто не знает, кроме того, кто получает), как блаженное состояние его духа.

2:18 Фиатира, куда назначается четвертое послание Господа, небольшой лидийский городок Малой Азии, и был македонской колонией. В настоящее время это мусульманский городок; число православных христиан немногочисленно, и единственная их церковь стоит посреди кладбища и почти совсем вросла в землю. В обращении к фиатирским христианам своим эпитетом Господь указывает на свойства Своей божественной природы: огонь совмещает в свече и благодетельное свойство согревания и животворности (благость Божию), и свойство очищения и уничтожения (правосудие Божие).

2:19 Господь восхваляет фиатирцев 1) за их милосердие и любовь к ближним; 2) за сознательное усвоение догматов христианской веры; 3) за терпеливое перенесение земных несчастий и скорбей и 4) за христианское стремление к большему совершенству в добродетелях.

2:20 Для фиатирцев при их чистой христианской жизни снисходительность к жене Иезавели представляла собою нравственную опасность (Эбрард, Генгстенберг). Под этой женой можно видеть и образное обозначение николаитской ереси, и историческую личность, известную женщину Иезавель, которая, ложно выдавая себя за пророчицу, склоняла христиан к поступкам, противным христианской нравственности, к ереси николаитов. Обладая авторитетом пророчицы, она тем сильнее, смелее и успешнее склоняла многих христиан к развратной жизни и к пренебрежению христианской дисциплиной (есть идоложертвенное).

2:21-23 Господь давал время покаяться и для Иезавели, и для фиатирцев, но напрасно. Покаяния не последовало, и потому в 22 ст. высказывается угроза уже наступающего Божия суда. Суд и казнь начинаются с Иезавели как виновницы нечестия; она поражается болезнью, приковывающей ее к постели. Тем же, которые любодействовали с нею, и по ее научению содержат еретическое учение, Господь грозит великою скорбью.

2:24-25 Речь к верным Фиатирской церкви.

Здесь под прочими разумеются христиане, еще не увлекшиеся лжеучением и соблазнами секты Иезавели. Их Господь характеризует как чуждающихся учения этой лжепророчицы и не знающих так называемых глубин сатанинских. Под глубинами сатаны здесь нужно разуметь самую философскую систему ереси гностицизма, которая должна быть названа глубиною сатаны, высшим проявлением действий диавола. Гностики хвалились своей системой философии и считали жалкими невеждами всех непричастных к ней. Но Господь замечает, что фиатирцы не должны смущаться, ибо для их спасения достаточно и того закона Божия, Божия откровения, следуя которому они уже достигли значительного нравственного совершенства.

2:26-27 Награды удостоится только тот, кто остается победителем в перенесении страданий и трудов до конца своего земного поприща. Власть над язычниками, как награда фиатирцам, выразится в пасении их жезлом железным и в сокрушении их как глиняных сосудов. Железный жезл — символ твердой власти, глиняные сосуды — символ слабости и ничтожества. Под язычниками нужно разуметь вообще людей, не принадлежащих к Царствию Божию. Под властью над язычниками (собственно наградами) разумеется высокое положение праведников пред всеми другими людьми как еще здесь на земле (в смысле авторитета их нравственной силы), так особенно после смерти, когда они как прославленные действуют на живущих своими молитвами и предстательством пред престолом Всевышнего.

2:28 Под утреннею звездою нужно понимать Самого Иисуса Христа (Андрей Кесарийский, Süller, Генгстенберг, Жданов), Который есть свет просвещающий всякого человека (Ин 1:9). Именно свет Христова учения и просвещения, усваиваемый праведниками и проявляющийся в их жизни, может быть и бывает и для других путеводною звездою и влечет их к подражанию и усовершенствованию.

Предание об Апокалипсисе. В ряду свидетельств о происхождении какой-либо священной книги первое место принадлежит свидетельству предания. Если вся церковная древность с самого почти того времени, какому приписывается книга, высказывается известным образом о ее происхождении, то мы вполне уполномочены верить этому голосу Церкви, и внутренние данные самой книги имеют тогда второстепенное значение. Это и необходимо прежде всего помнить при критическом исследовании Апокалипсиса. На основании рассмотрения содержания и языка книги в связи с содержанием и языком четвертого Евангелия критика изобрела много гипотез относительно ее происхождения, но для нас имеет главное значение факт, что древнейшее церковное предание считает Апокалипсис писанием св. апостола и евангелиста Иоанна Богослова.

Правда, Игнатий Богоносец не говорит ничего о происхождении Апокалипсиса, но он знает уже его. Ничем иным, как отношением к этой священной книге, должно объяснять некоторые выражения апостольского мужа, как, например, в послании к Ефесянам 15:3, — ср. Откр 21:3 и подобное. От сочинения другого важнейшего свидетеля древности — Папия мы имеем только фрагменты. Но, к счастью, епископ Андрей Кесарийский (V в.) во введении к своему толкованию на Апокалипсис относит Папия к поручителям за его достоинство. Свидетельство ученого комментатора имеет тем большую цену, что он, конечно, читал сам сочинение Папия, следы существования которого находятся еще и в гораздо более позднее время. В другом месте своего толкования Андрей цитирует Папия буквально.

В ряду тех звеньев, которые соединяют апостольский век с последующими поколениями, не обращавшимися с апостолами, первое место принадлежит св. Поликарпу Смирнскому. Он является главным и непосредственным свидетелем апостольского предания для своего ученика Иринея, а через последнего — и для всей Церкви. Ириней свидетельствует, что Поликарп не только был научен апостолами и обращался со многими, видевшими Господа, но апостолами же был поставлен и во епископа Смирнского. Из числа апостолов особенно близок был Поликарп к св. Иоанну, что засвидетельствовал Ириней в послании к Флорину и к Виктору Римскому. Все значение Поликарпа и зиждется на его отношении к ап. Иоанну, а затем на том факте, что Ириней является, конечно, устами Поликарпа и других пресвитеров. Следовательно, и сообщения Иринея об Апокалипсисе можно возводить к тому же источнику.

И вот, что касается Иринея, то он является свидетелем признания боговдохновенности Апокалипсиса как происходящего от Св. Духа. Писателем его он считает "Иоанна, ученика Господа" — стереотипная фраза для обозначения апостола Иоанна. Писатель этой священной книги тождествен с писателем четвертого Евангелия. Приводятся Иринеем и буквальные выдержки из Апокалипсиса. Затем св. Ириней удостоверяет подлинность числа 666 (а не 616) и рассуждает о его значении. Наконец, высказывается он и относительно времени происхождения Апокалипсиса, относя его к концу царствования императора Домициана.

Наряду с этими главными имеется еще целый ряд свидетелей относительно достоинства откровения. Их голоса хотя иногда и не вполне определенны вследствие потери источников, однако в своем согласии представляют нечто стройное и внушительное. Так, весьма важно свидетельство св. Иустина Философа в "Разговоре с Трифоном Иудеем". По его убеждению, Апокалипсис написал "некий муж по имени Иоанн, один из апостолов Христовых". У него же есть выражения, которые объясняются зависимостью от Апокалипсиса. Свидетельство Иустина важно, во-первых, ввиду его определенности; во-вторых, потому что он является свидетелем предания церкви Ефесской — первой из семи апокалипсических церквей.

Далее, среди сочинений плодовитого писателя второго века Мелитона Сардийского Евсевий называет одно: "О диаволе и об Апокалипсисе Иоанна".

Феофил Антиохийский в сочинении против ереси Гермогена пользовался, по сообщению того же Евсевия, и свидетельствами из откровения Иоанна. Этот факт указывает на общее признание Апокалипсиса в то время и в Антиохийской церкви. Евсевий, в интересах которого было найти доказательства тому, что Апокалипсис написан не апостолом Иоанном, в сочинениях названных писателей, очевидно, не нашел ни малейшего подтверждения для своего тезиса.

Очень важно то обстоятельство, что Апокалипсис признавал церковный писатель Аполлоний. Важность признания с его стороны достоинства этой священной книги обусловливается тем, что Аполлоний был противником монтанистов, против которых было направлено и его сочинение. А известно, что монтанисты делали из Апокалипсиса широкое употребление. К сожалению, из этого сочинения до нас дошло только несколько отрывков у Евсевия. А что касается отношения Аполлония к Апокалипсису, то здесь мы имеем краткое замечание Евсевия о пользовании Аполлонием свидетельствами из откровения Иоанна. Возразить против авторства апостола Иоанна на основании сочинения Аполлония Евсевий, конечно, не мог, но что Аполлоний давал интересные сведения относительно пребывания св. Иоанна в Ефесе, это следует из отмеченного историком рассказа о воскрешении апостолом мертвого. На основании всего этого Аполлония нужно признать одним из важнейших свидетелей апостольского происхождения и боговдохновенного достоинства Апокалипсиса.

У Поликрата, Ефесского епископа второй половины второго века, имеется упоминание об Иоанне, возлежавшем на груди Господа. Поликрат называет этого Иоанна — конечно, апостола — свидетелем и учителем — μάρτυς καὶ διδάσκαλος. В именовании μάρτυς справедливо видеть намек на написание Иоанном Апокалипсиса, поскольку наименование это соответствует апокалипсической терминологии и не может обозначать мученика ввиду того, что поставлено пред διδάσκαλος; кроме того, понимание слова μάρτυς в смысле мученик противоречит всему церковному преданию об ап. Иоанне.

Из послания церквей Лионской и Вьенской к церквам Азии и Фригии о гонении при Марке Аврелии в 177 г. видно, что Апокалипсис был в широком употреблении у христиан как утешительная книга, так как в послании этом находится много параллелей к выражениям Апокалипсиса. Однажды в послании он прямо цитируется как "Писание".

Из внецерковных свидетелей апостольского происхождения Апокалипсиса, за исключением монтанистов, можно указать на Левкия Харина, автора περίοδοι ’Ιωάννου. Левкий, принадлежавший к школе Валентина в широком смысле, может быть отнесен к свидетелям малоазийского предания. Появление его сочинения Цан ставит в пределы 140-200 годов. Ап. Иоанн, по Левкию, очевидно, является автором не только Евангелия и 1 Послания, но и Апокалипсиса. В своем описании путешествия апостола Иоанна этот еретик явно примыкает к посланиям Апокалипсиса: ясно, что он считал эту книгу апостольским произведением.

Таким образом, Апокалипсис в церквах Малой Азии пользовался общим признанием в качестве писания апостола Иоанна. Только голос алогов звучит диссонансом в этом согласном хоре свидетелей его канонического достоинства. Но критика алогов настолько слаба, что, вероятно, не нашла сколько-нибудь значительного признания. По крайней мере, самое еретическое движение, которое произвели алоги, представляется по источникам в очень неясных очертаниях. Но во всяком случае, они отвергали апостольское происхождение четвертого Евангелия и Апокалипсиса, приписывая их Керинфу. Протест алогов является, вероятно, результатом горячей полемики против монтанистов, и критика их имела исключительно догматические, а не исторические основания. К тому же она свидетельствует, что церковь того времени приписывала ап. Иоанну как четвертое Евангелие с посланием, так и откровение.

Что касается предания римской церкви, то Мураториев фрагмент, свидетельствующий о состоянии римского канона около времени папы Пия 1 († около 155 г.), называет Апокалипсис дважды — второй раз наряду с апокалипсисом Петра.

Цитируется, далее, Апокалипсис Ипполитом, который писал на него и толкование и его апологию под заглавием: "Главы против Кая". Кай, римский пресвитер, относился к Апокалипсису отрицательно; может быть, приписывал его Керинфу. Однако полемика Кая против Апокалипсиса не выше по достоинству полемики алогов и вызывалась догматическими основаниями. В самой римской церкви она не имела ни малейшего успеха.

В Африке Апокалипсис принимают Тертуллиан и Киприан. Климент Александрийский вовсе не сомневается в его апостольском происхождении, а его голос можно возвести еще далее — к Пантену. Ориген, начавший критическое изучение Священного Писания, нимало не сомневается в апостольском происхождении откровения Иоаннова.

Новую эру в истории критики Апокалипсиса в древней церкви открывает св. Дионисий, сначала наставник огласительной школы в Александрии, а с 247 года — епископ Александрийский. Повод к его критике дала борьба с хилиастами, вождем которых был епископ Непот, оставивший в руководство своим сторонникам сочинение: "Обличение аллегористов". Св. Дионисий в опровержение его написал сочинение: "Об обетованиях", в котором и рассуждает подробно об Апокалипсисе св. Иоанна. Дионисий Александрийский не отвергает прямо книгу, считает ее достойной уважения, но сомневается в том, что ее писателем был ап. Иоанн, сын Зеведея, автор Евангелия и соборного послания. Свои доводы Дионисий и получает путем сравнения Апокалипсиса и др. писаний ап. Иоанна. Доказательства Александрийского епископа основаны на различии Апокалипсиса от Евангелия и послания Иоанна по содержанию и языку. Также указание в Апокалипсисе Иоанном на себя самого несогласно, по мнению Дионисия, со способом самообозначения апостола в Евангелии. Хотя, по Дионисию, и нужно верить, что писателем Апокалипсиса был Иоанн, но на основании всего им сказанного сомнительно, чтобы это был апостол Иоанн. Определить точнее Иоанна-апокалиптика трудно. Вероятнее всего, что в Азии был другой Иоанн, тем более, что в Ефесе, говорят, существуют две могилы, причем каждая из них приписывается Иоанну.

Таково суждение Дионисия Александрийского об Апокалипсисе. До последнего времени находятся люди, которые считают рассуждение Дионисия образцом филологического и критическая исследования (Ренан). Но мы должны отнестись к критике ученого александрийца сдержаннее. Едва ли уже кто теперь согласится с утверждением, что Апокалипсис и четвертое Евангелие с посланием не имеют и слога общего. При всем различии языка новейшее исследование обнаруживает между ними замечательные параллели.

Не может поколебать критика Дионисия Александрийского и того убеждения, что до него Апокалипсис занимал в каноне очень твердое положение, как писание св. Иоанна, — апостола и евангелиста. Ниоткуда не видно, чтобы он ступил на путь внутренней критики потому, что не находил для себя никаких точек опоры в историческом предании. Если бы предание было нетвердо или запутано, то, несомненно, Дионисий воспользовался бы таким положением дела. Что ему был известен ничего не стоящий протест алогов, — это видно из отрывка из сочинения "Об обетованиях", сохраненного Евсевием. Исторических оснований к гипотезе двух ефесских Иоаннов у Дионисия не было никаких, почему он и ухватился за слух о двух могилах в Ефесе, из которых о каждой говорили, что она — Иоаннова.

Критика Дионисия не могла совершенно уничтожить уважения к Апокалипсису как апостольскому писанию: традиция была весьма сильна. И мы видим, что такие мужи, как Мефодий, Памфил, Лактанций, Викторин, Коммодиан считают и употребляют Апокалипсис как писание апостола Иоанна. Первый, на ком ясно сказалось влияние Дионисия Александрийского, был знаменитый Евсевий Кесарийский. Но и он в своем списке канонических книг помещает Апокалипсис и между общепризнанными — ὁμολογούμενα, "если угодно"; а затем, "если угодно", между подложными — νόθα, т. е. упоминает его под двумя совершенно противоположными и несоединимыми рубриками, апеллируя к личному вкусу. В другом месте — по поводу отрывка из предисловия Папия к своему сочинению, — Евсевий повторяет гипотезу Дионисия о двух Ефесских Иоаннах, причем тоже ссылается на существование в Ефесе двух могил, приписываемых Иоанну. Из всех рассуждений Евсевия явствует полное отсутствие у него исторических данных. За собою, очевидно, он не имел никого, кроме Дионисия, аргументом которого о двух могилах он и пользуется. В Demonstratio evangelica Евсевий цитирует Апокалипсис как новозаветный авторитет.

Последующее время не дает ничего достопримечательного для истории вопроса о положении Апокалипсиса в новозаветном каноне. Пред отцами стояла дилемма: или последовать преданию церкви, или же своему личному вкусу, часто определяемому направлением школы. Поэтому далее и нельзя встретить каких-либо исследований о нашей книге, а просто приходится отмечать, какой церковный писатель признавал Апокалипсис или просто цитировал его и какой нет.

Св. Кирилл Иерусалимский (315-386) в четвертом огласительном слове пересчитывал все священные книги нашего канона за исключением Апокалипсиса. Наоборот, св. Епифаний Кипрский († 403) принимает Апокалипсис подробно опровергает возражения против него со стороны алогов. Иоанн Златоуст не цитирует Апокалипсис. Мнение о нем Феодора Мопсуетского неизвестно. Точно так же и Феодорит нигде не цитирует Апокалипсиса. Юнилий, африканский епископ VI века, замечает, что относительно Апокалипсиса "между восточными христианами существует значительное сомнение". Св. Ефрем Сирин († 373) не цитирует его. Св. Иоанн Дамаскин († 750 г.) считает Апокалипсис среди канонических писаний. Св. Григорий Богослов употребляет его, равно как и Василий Великий и Григорий Нисский. Св. Амфилохий Икопийский говорит, что большинство считает эту книгу подложной. Но в самой Александрии ее принимает св. Афанасий Великий. Далее, она принимается Кириллом Александрийским, Дадимом Нилом, Исидором Пелусиотом. В V веке епископ Кесарийский Андрей пишет толкование на Апокалипсис; то же самое позднее делает другой епископ Кесарийский Арефа. В западной церкви Апокалипсис всеми церковными писателями считается произведением апостола Иоанна и принимается в канон. Таковы, между прочим, Иларий Пиктавийский, Амвросий, донатист Тихоний, блаж. Августин и др.

Отрицательные мнения относительно Апокалипсиса представителей богословской мысли с IV века не могли иметь никакого значения ввиду тех условий, в которых они высказаны. В самом деле они не являются ни плодом основательного изучения древнецерковного предания, ни плодом свободного критического исследования книги. Отношение к ней того или другого писателя, по-видимому, просто определялось личным вкусом или традициями школы. Ввиду же замечательных и согласных свидетельств более глубокой древности мы не можем утверждать, что Апокалипсис блестяще удостоверен древнецерковным преданием, как писание св. апостола и евангелиста Иоанна Богослова.

Самосвидетельство Апокалипсиса о писателе. После всего сказанного необходимо обратиться к самой книге откровения и посмотреть, насколько ее собственное свидетельство подтверждает мнение о писательстве апостола. Иоанн называет себя рабом Божиим. Обращаясь к малоазийским христианам, он именует себя их братом и соучастником в скорби и в царствии и в терпении Иисуса Христа, сообщает также, что он был на острове, называемом Патмос, за слово Божие и за свидетельство Иисуса Христа. Свою книгу, написанную в форме послания, Иоанн посылает семи церквам, находящимся в Асии: в Ефес, в Смирну, в Пергам, в Фиатиру, в Сарды, в Филадельфию и в Лаодикию. Как показывают послания к семи церквам, апокалиптик был отлично знаком с состоянием их внешней и внутренней жизни, что возможно только при условии его продолжительного пребывания в Малой Азии. Вот и все, что мы можем узнать о писателе из самого Апокалипсиса.

Как показывает имя Иоанн, апокалиптик был палестинский еврей, а не эллинист, — последние не имели обыкновения носить еврейские имена. Очевидно, задолго до написания Апокалипсиса он переселился в Малую Азию и занимал там среди христиан самое высокое положение. Он был настолько выдающеюся по своему положению и общеизвестною в церквах провинции личностью, что считает возможным просто называть себя: "Иоанн" (1:4), "Я Иоанн" (1:9), "и я Иоанн, слышащий и видящий это" (22:8). Такое значение апокалиптика не могло основываться на его иерархическом положении, но для его объяснения необходимо предположить другое основание. Таким основанием авторитета Иоанна могло быть только его апостольское достоинство.

Но не только характер самообозначения писателя Апокалипсиса более понятен, если считать таковым апостола, — самый тон неограниченного авторитета, с каким написаны хотя бы послания к семи церквам, не дает возможности усвоять их одному из простых христиан, пусть это будет и весьма уважаемая личность. В самом деле всякий епископ может сказать о себе, что и он имеет Дух Божий, — но стоит обратить внимание на тон послания Климента Римского к Коринфянам. Писатель обращается от лица своей церкви и избегает всего того, в чем выражался бы его личный авторитет. Вот пылкий Игнатий пишет некоторым и из тех церквей, к которым должен был послать свою книгу апокалиптик. Но и он выражается в самом умеренном тоне. Даже послания апостолов Петра и Павла не отличаются такой экспрессией, как апокалипсические послания. Ввиду всего этого совершенно невозможно приписать Апокалипсис не апостолу, а какому-то другому Иоанну.

Если, далее, нам указали бы, что Христос в новозаветном Апокалипсисе описывается исключительно возвышенными и супранатуральными чертами, что понятно только в устах человека, не обращавшегося с Господом в Его земной жизни, и вообще утверждали бы, что в Апокалипсисе нет следов личных отношений писателя со Спасителем, то для первого мы нашли бы удовлетворительное объяснение, с последним же можно и не вполне соглашаться. Характер произведения обусловливается индивидуальностью автора, и среди учеников Христовых мы должны предположить такую личность, которая от рассмотрения человечески-исторических черт Господа возвысилась вполне до созерцания Его божественной и премирной сущности. Человечество не настолько бедно характерами, чтобы Провидение не нашло среди него достойного органа Своих откровений. Утверждать, что высота созерцания, проявившаяся у Иоанна в идеальном воззрении на лицо Христа, невозможна для самовидца Спасителя, — значит противоречить фактам известным из истории религиозной жизни. Ведь даже и не совсем высокие характеры пользовались иногда от своих крайне мистически настроенных поклонников божественным почитанием. Личность же Господа, и рассматриваемая с исторической точки зрения, настолько целостна в обнаружении черт Своего высшего происхождения, что овладевает при известных условиях всем человеческим сердцем.

Что касается следов личного обращения Иоанна с Господом в Апокалипсисе, то мы и не имеем права настойчиво искать их здесь ввиду пророческого характера и апокалипсической формы выражения идей в произведении. При всем том вместе с Цаном можно указать на трогательную сцену, описанную в 1:17-18. Иоанн пишет, обрисовав явившегося ему подобного Сыну Человеческому: "когда я увидел Его, то пал к ногам Его, как мертвый. И Он положил на меня правую руку Свою, говоря: не бойся: Я есмь первый и последний и живый; и был мертв и се жив во веки веков, и имею ключи ада и смерти". Это трогательное: "положил на меня правую руку Свою"; это уверение: "был мертв и се жив во веки веков", приписанные Сыну Человеческому, лице Которого, как солнце, сияющее в силе своей, а голос, как шум вод многих, который держит в деснице Своей семь звезд и имеет выходящий из уст острый с обеих сторон меч, — это возложение десницы и это уверение понятны только при предположении, что апокалиптик был близким учеником Господа. Это был ученик, возлежавший на персях Иисуса Иоанн, — можем мы утверждать и на основании предания и на основании самосвидетельства Апокалипсиса.

Против апостольского происхождения Апокалипсиса возражают указанием на 21:14 и 18:20. В первом случае говорится, что на основаниях нового Иерусалима написаны имена двенадцати апостолов Агнца; во втором же — к ликованию о погибели Вавилона приглашаются святые и апостолы, и пророки. Говорят, что особенно первый из приведенных стихов неуместен в устах человека, принадлежащего к лику двенадцати, что вообще об апостолах здесь говорится весьма объективно. Возражение, однако, вовсе не покажется основательным, если иметь ввиду, что число двенадцати апостолов было не случайным, но имеет символическое значение. Сознание такого значения было особенно живо у апостолов, как показывает первая глава книги Деяний. Ввиду этого при упоминании в 21:14 о двенадцати апостолах св. Иоанн мог вовсе не иметь в виду личности учеников Христовых, — для него было важно число 12 как таковое. Основательное же значение апостольского служения могло быть утверждаемо и в апостольский век и апостолом. Так, и св. Павел называет христиан утвержденными "на основании апостолов и пророков" (Еф 2:20).

Призыв в 18:20 понятен ввиду того, что ко времени написания Апокалипсиса почти все апостолы уже умерли. Сопоставление апостолов и пророков находим в Еф 3:5.

На основании всего изложенного можно утверждать, что самосвидетельство Апокалипсиса о писателе не только не говорит против его апостольского происхождения, но скорее понятно при признании, что автором книги был св. апостол Иоанн, сын Зеведея (См. комментарий: Введение в евангелие Иоанна: Апостол Иоанн Богослов).

Возражения против написания Апокалипсиса апостолом Иоанном, основывающиеся на различии его содержания и языка от содержания и языка четвертого Евангелия. Еще Дионисий Александрийский решительно доказывал мысль о различии между Апокалипсисом и четвертым Евангелием, которое не позволяет приписывать их одному и тому же автору. Для критики нового времени это различие также служило основанием отрицать принадлежность одного из этих двух писаний апостолу Иоанну. Но к настоящему времени дело научного исследования Иоанновской литературы поставило затронутый нами вопрос на другой путь. Признаны многие точки соприкосновения между Апокалипсисом и другими писаниями Иоанна, заставляющими, по крайней мере, предполагать их происхождение из одной школы (Так Иог. Вейс, Вейцзеккер, Бюссе).

Мы не имеем возможности рассуждать здесь подробно о том, насколько основательны или неосновательны указания на различие между учением Апокалипсиса и Евангелия с посланиями и ограничимся только указанием наиболее поразительных параллелей между ними. Эти параллели имеют тем большее значение, что различия, если указания их не содержат утрировки, вполне объяснимы из характера откровения как писания пророческого, написанного притом в апокалипсической форме.

Общий тон Апокалипсиса совпадает с тоном Евангелия и посланий Иоанна. Как в первом, казни и гибель нечестивых изображаются яркими красками, в резких тонах, в мрачных образах, так и в Евангелии и посланиях можно найти много резких выражений, можно усмотреть особую решительность в высказанных мыслях. Последнее в свою очередь объясняется характером воззрений ап. Иоанна. Пред его глазами рисовались противоположности, ему представлялся весь резкий антагонизм двух царств добра и зла. И вот мы видим, что это идеальное разделение мира на две половины — на детей Божиих и детей диавола, на ходящих во свете и ходящих во тьме, на нечестивых и сохраняющих заповеди Божии и имеющих свидетельство Иисуса, которые не поклонились зверю и образу его и не приняли начертания его на чело свое и на руку свою, — это резкое разделение проводится Иоанном во всех его писаниях, составляя их особенность.

Кроме сходства в общем характере, отметим еще такое же сходство в следующих частных пунктах. Христология Апокалипсиса совпадает с христологией четвертого Евангелия. Параллели в некоторых случаях удивительны. Так, в Апокалипсисе Мессия часто выводится под образом Агнца — τò ἀρνίον. Агнцем же — ὁ ἀμνòς — называется Он и в четвертом Евангелии (Ин 1:36). Пролог последнего предлагает связное учение о Христе, как божественном Логосе; в Откр 19:13 читаем о Мессии: "и называется имя Его: Слово Божие". Апокалиптик, представляющий часто Христа под образом Агнца, рисует Его в самых возвышенных чертах. Евангелист под бренным телесным покровом Господа всюду усматривает премирное божественное существо.

Параллель между Апокалипсисом и четвертым Евангелием наблюдается и в их отношениях к иудейству. Для апокалиптика иудаизм развился в христианство, церковь — истинный духовный Израиль; сторонники же номизма только говорят о себе, что они — иудеи; на самом же деле они не таковы, но синагога сатаны (2:9; 3:9). Такой же точно смысл имеют и некоторые выражения евангелиста, относящиеся к иудейскому закону, например, 7:19: "не Моисей ли вам дал закон"; ср. 7:22; 8:17; 15:25. Пасха, далее, называется: Пасха иудейская (2:13; 6:4; 11:55). Наконец, в 8:44 представители иудейства прямо называются детьми диавола.

Совпадает Апокалипсис с Евангелием и в учении о "духе" — τò πνευ̃μα. И в том и в другом писании τò πνευ̃μα является просвещающим верующих фактором, личным принципом божественного откровения.

Наконец, апокалипсический хилиазм можно считать образным выражением учения четвертого Евангелия о двух воскресениях — первом духовном и втором — всеобщем воскресении тел человеческих для последнего суда.

Что касается языка Апокалипсиса, то он действительно в сравнении с языком Евангелия и посланий Иоанна представляет значительные особенности. Но многие, однако, из этих особенностей получают надлежащее объяснение из характера писания. Так, если в приветствии 1:4 читаем: ἀπò ὁ ὢν καὶ ὁ ἠ̃ν καὶ ὁ ἐρχόμενος, то это вовсе не указывает на невежество автора в греческом языке, доходящее до того, что он не знал, что после ἀπò нужно поставить родительный падеж или что глагол является несклоняемой частью речи, — нет, способ выражения обнаруживает даже мастерство писателя, некоторую свободу владения речью. Эту особенность языка можно назвать неправильностью риторического свойства, куда должно отнести еще все то, что обусловливалось живостью и силой поэтической пророческой речи. Другие особенности объясняются влиянием еврейского, которое особенно понятно в Апокалипсисе. Есть, наконец такие неправильности языка в Апокалипсисе, которые едва ли поддаются объяснению, — см., наприм., 14:19. Встречаются случаи costructio ad sensum, — см. 4:1; 6:9; 11:15 и др.

Стиль, общий характер речи, правда, в Апокалипсисе несколько иной сравнительно с другими писаниями Иоанна. Но и последние не показывают апостола весьма искусным в том, что касается конструкции греческой речи. Это видно и из стиля 1-го послания, где не усматривается свободы в выражении мыслей при помощи языка, — наоборот, замечается некоторое однообразие, — и из Евангелия, из которого видно, что его писал еврей.

Что касается Апокалипсиса, который все-таки, конечно, выделяется из ряда других писаний Иоанна в этом отношении, то его стиль может быть объяснен из формы писания. Как проповедь всегда почти у нас выделяется из ряда других литературных произведений своим языком, даже иногда требуют от нее особого стиля, так, можно предположить, и в Апокалипсисе ап. Иоанна сказался особый апокалипсический стиль.

Наконец, между Апокалипсисом и другими писаниями ап. Иоанна существуют и прямые соприкосновения в области языка. Это их родство выражается в выборе одинаковых образов, в некоторых совпадениях синтаксического характера и, наконец, в совпадении в некоторых случаях вокабуляра (см. Бюссе. D. Offenbarung Iohannis. S. 177-179).

Единство Апокалипсиса. С восьмидесятых годов минувшего столетия критическое исследование Апокалипсиса остро поставило вопрос о единстве этой свящ. книги. Почин в этом деле принадлежит ученому Даниилу Фёльтеру, выступившему в 1882 г. с сочинением "Происхождение Апокалипсиса" (на немецком языке). С тех пор появилось много опытов, предлагающих то или иное его деление. Здесь можно еще упомянуть труды Эрбеса, Шпитты, И. Вейса и др. Все они признают, что над Апокалипсисом в разное время работало несколько рук. Кроме того, еще Фишер в 1886 г. выступил с гипотезой, по которой Апокалипсис является иудейским произведением с христианскими интерполяциями. Наконец, Вейцзеккер, Пфлейдерер, Бюссе и др. держатся гипотезы фрагментов, согласно которой автор Апокалипсиса воспользовался при написании своего труда различными апокалипсическими фрагментами, широко распространенными между иудеями.

При изучении всех этих гипотез обращает на себя внимание их чрезвычайная сложность. Нет никакой возможности приписать лицам, по представлению поименованных критиков, работавшим над Апокалипсисом, ту сложную и хитрую литературную работу, какую находят эти авторы. Да и вообще о крайнем субъективизме всех построений можно заключить из того, что никакая гипотеза не имеет сторонников, и каждый почти отрицатель единства книги предлагает свое решение вопроса, если не отказывается совсем от такого решения.

Далее, сложный и стройный план Апокалипсиса говорит в пользу его единства. Наконец, самое сильное доказательство этого единства основывается на факте одинакового языкового характера сплошь всего Апокалипсиса. Да и вообще в писателе книги, полной духа и жизни, невозможно усмотреть сухого компилятора.

Время, место и цель написания Апокалипсиса. В определении времени написания Апокалипсиса наблюдается полное согласие между первостепенным внешним свидетельством и данными для определения эпохи, заключающимися в самой книге. Так, Ириней сообщает, что Иоанн видел откровение к концу царствования Домициана. Положение христиан при Домициане отразилось и в содержании Апокалипсиса. Замечательно прежде всего то обстоятельство, что откровение предполагает повсеместное преследование христиан. Однако еще не видно, чтобы это преследование давало многих мучеников. Апокалиптик, правда, пережил уже один период времени, когда кровь христианская лилась рекой и, как показывает видение пятой печати, в настоящее время находится только в ожидании, что подобное же повторится в недалеком будущем. Как видно из обстоятельств его личной жизни, в период появления Апокалипсиса практиковалось особенное наказание за христианское исповедание — за слово Божие и за свидетельство Иисуса Христа. Таким наказанием было изгнание.

Все перечисленные черты положения христиан указывают на время Домициана. Кровавое гонение, которое имеет ввиду апокалиптик, есть гонение Нерона, которое, впрочем, не вышло за пределы Рима. Теперь преследование делается повсеместным, — это уже прямо указывает на Домициана. Видеть в этом черту из времени Траяна было бы ошибочно. Во-первых, из письма Плиния Младшего к Траяну видно, что он и без указаний императора принимал уже решительные меры против христиан, — очевидно, в прошлое царствование эти меры были в порядке вещей. Во-вторых, у Диона Кассия есть прямое известие о процессах христиан при Домициане. Наконец, изгнание в отношении к христианам практиковалось именно при последнем Флавии, а не ранее и не при Траяне.

Указание на другую особенность Домицианова царствования скрывается в символизме Апокалипсиса. Здесь часто идет речь о тех, которые не поклонились образу зверя. Лжепророк по 13:14 убеждает людей, чтобы они сделали образ зверя. Символизм, конечно, ведет свое происхождение от практики императорского культа. Но опять же не о Нероне, а именно о Домициане засвидетельствовано, что он был особенно высокого мнения о своей божественности.

Словом, на основании исторических свидетельств можно утверждать, что Антонины не ввели чего-либо нового своею политикой в отношении к христианам, но только продолжили, развили программу последнего представителя прежней династии. Ввиду этого свидетельство Иринея о том, что откровение было созерцаемо в конце царствования Домициана, получает всю силу несомненной убедительности и полной достоверности. Точно указать год написания Апокалипсиса мы не имеем возможности.

Что касается места написания, то таковым был остров Патмос. Апокалиптику ясно говорится: "то, что видишь, напиши в книгу и пошли церквам, находящимся в Асии" (1:11). Было бы странно предполагать, что апокалиптик отложил на более или менее продолжительное время исполнение этого поручения Господа. Кроме того, откровение написано в форме послания, адресованного к определенным церквам, а это также заставляет предполагать, что Иоанн во время его написания находился вне Малой Азии.

Поводом к написанию откровения послужила надвигавшаяся гроза в виде жестоких преследований, которые ожидали церковь. В то время уже было ясно, что наступает период, когда Римская Империя откроет поход против христианства с целью стереть его с лица земли. Представление об этих угрожающих церкви бедствиях в связи с сознанием полной ее победы и послужило поводом к написанию Апокалипсиса.

Поводу соответствовала и цель. Откровение имеет ввиду не только семь малоазийских церквей, но всю вообще Церковь вселенной и хочет дать утешение всем тем из верующих всех времен, которые, будучи проникнуты истинным духом Христовым, чувствуют на себе ненависть мира сего в какой бы то ни было форме.

Цель и метод толкования Апокалипсиса. Целью исследования и толкования Апокалипсиса нужно поставить содействие достижению намерения его боговдохновенного писателя. Этим намерением было научение и утверждение всех христиан в вере и надежде, посему и задача толкования должна состоять в стремлении пробудить и усилить интерес к Апокалипсису и желание углубиться в его содержание и стремление извлечь из него возможную душевную пользу.

Метод толкования Апокалипсиса должен быть столь же своеобразен, как и самое его содержание.

Преданием нашей Православной Церкви установлено, что Апокалипсис св. Иоанна Богослова есть предвозвещение будущей судьбы Церкви и мира. Явления и образы, описываемые в нем, не есть ни прикровенная история прошлого, ни предуказание тех или других эпох церковной истории и отдельных человеческих личностей. Нет, Апокалипсис и его видения (кроме первых трех глав) есть в собственном смысле эсхатология, есть изображение последней судьбы мира и Церкви и тех событий, которые предварят и подготовят эту кончину. Поэтому ключ для понимания Апокалипсиса православный богослов должен искать, с одной стороны, в пророческих писаниях Ветхого Завета, где рисуются некоторые образы грядущей судьбы ветхозаветной и новозаветной церквей (пророк Даниил, Иезекииль, Иоил), а с другой — и это в особенности — в эсхатологической речи Спасителя (Мф. 24 гл.) (Клифот 14; Эвальд 10-16; Корнели 11; Эбрард 28-33; Оберлен, Лютард 173). То, что предсказал Спаситель, как имеющее быть при конце мира, должно служить руководством к пониманию предсказаний Апокалипсиса. И все, что находим эсхатологического в посланиях апостолов Павла, Петра, Иуды, также должно быть принимаемо во внимание при толковании Апокалипсиса.

Содержание Апокалипсиса. Естественно, что тот или другой взгляд на содержание Апокалипсиса и на смысл его пророческих видений должен быть основанием и деления Апокалипсиса на части при его исследовании. Общее деление остается у всех одним и тем же: именно подразделяют на введение (1:1-8), первую часть (1:9-3:22), вторую часть (4:1-22:5) и заключение (22:6-21). Введение есть не что иное как вступление, содержащее в себе объяснение названия книги (1:1-2), цель ее написания (1:3), указание лиц, к которым она адресуется (1:4), благопожелание им мира от Триединого Бога (1:4-5a), доксология Иисуса Христа (1:5b-6) и ее авторизация (1:7-9).

Первая часть (1:9-20; 3:22) содержит в себе послания к семи малоазийским церквам: Ефесской, Смирнской, Пергамской, Фиатирской, Сардийской, Филадельфийской и Лаодикийской, с обозначением их достоинств и недостатков, с предуказанием их будущей судьбы и обещанием награды вместе с предостережением и угрозою. Эту часть можно назвать пророчески-учительною. Ее содержание резко отличается от содержания второй части; точно так же отлична и форма изложения. Здесь преобладает историческая форма древних пророчеств. Далее здесь нет ничего эсхатологического, но все ограничивается течением настоящего времени или близкого будущего. Семь малоазийских церквей суть типы состояния вселенской Церкви и ее последователей. Начало такому взгляду на отношение содержания первых трех глав ко всей Церкви указано Мураториевым каноном, где замечено, что хотя Иоанн "писал семи церквам, однако же говорит всем". Это мнение разделяют и новейшие толкователи. Откровения семи церквам составляют особенный ряд откровений, назначенных, первее всего, непосредственно к известным семи церквам Малой Азии, и если касаются всех христиан, то так же, как, напр., послания ап. Павла к частным обществам и лицам, касаются всех христиан вселенской Церкви, т. е. постольку, поскольку в них содержатся общехристианские наставления, или поскольку могут повторяться в истории мира те или другие частные положения и случаи.

Основываясь на этом положении, приходится совершенно отделить первую часть от второй части Апокалипсиса, если исследовать его с точки зрения эсхатологии мира.

Вторая часть Апокалипсиса может быть названа апокалиссико-эсхатологической, так как в этой части эсхатологические истины, случайно и по частям сообщавшиеся в других писаниях Ветхого (особ. у Даниила) и Нового Заветов (в Евангелии у ап. Павла и Петра), раскрываются апокалипсическим способом, т. е. через картины, символы и видения, иногда странные и недоступные для ясного представления (Le Blane D'ambonne. С. 159). По отношению к такого рода содержанию и его изложению задачи толкователя более сложны и затруднительны. Поэтому, кажется, нет двух толкователей, которые бы вполне сходились между собою в разделении на группы апокалипсических видений и в указании связи их между собою. Содержание Апокалипсиса столь разнообразно, видения и картины столь многочисленны, что для каждого толкователя при разнообразии человеческих умов и способностей всегда находится новая точка зрения, которая и делает его несогласным (хотя часто и в очень незначительном отношении) со всеми предшествующими толкователями.

Нужно держаться общего убеждения, что Апокалипсис представляет собою несколько групп видений, отчасти параллельных между собою (Лютард 171). Это общее правило, прилагаемое к толкованию Апокалипсиса, так сказать, освящено древними толкователями и несомненно отобразилось на толковании св. Андрея Кесарийского.

Имея ввиду этот общий взгляд на характер отрывочности в раскрытии содержания Апокалипсиса, всю его вторую эсхатологическую часть можно разделить на пять отделов-групп. Каждый отдел-группа представляет собою особый и самостоятельный порядок явлений, служащих обнаружением божественного мироправления. Этот порядок, начинаясь в том или другом пункте христианской истории, приходит к ее последним событиям в конце мира.

Укажем вкратце эти пять порядков.

Первый порядок. Видение престола на небе и Сидящего с запечатанною книгою в деснице; явление ангела посреди престола для раскрытия печатей книги (4-5 гл.). Явления коней после раскрытия каждой печати: после первой — белого, второй — рыжего, третьей — черного, четвертой — бледного (6:1-8). При раскрытии пятой печати — видение под жертвенником душ убиенных за слово Божие (6:9-12); по снятии же шестой печати — явления мирового переворота и ужас всех живущих на земле (6:13-17).

Второй порядок. Видение четырех ангелов на четырех углах земли и ангела, сходящего с неба с печатью Бога в руке для запечатления 144 тысяч рабов Божиих (7 гл.); раскрытие седьмой печати и звуки шести труб, сопровождавшиеся казнями (8-9 гл.). Видение ангела с раскрытой книгой. Измерение храма. Явление двух свидетелей; землетрясение после их восхождения на небо. Звук седьмой трубы: голоса на небе с хвалою воцарившемуся Господу Иисусу Христу. Видение храма на небе и явление ковчега при молниях, голосах, громах и землетрясении (10-11 гл.).

Третий порядок. Великое знамение: видение жены, облеченной в солнце, красный дракон, борьба архистр. Михаила с драконом и низвержение этого последнего на землю (гл. 13). Видение девственников, стоящих на горе Сионе, — ангела, летящего по небу с вечным Евангелием, другого ангела, возвещающего падение Вавилона с угрозою поклоняющимся зверю. Видение на светлом облаке подобного Сыну Человеческому с серпом в руке для пожатия земли и видение ангела с серпом для обрезания винограда на земле, который был брошен в великое точило гнева Божия (гл. 14).

Четвертый порядок. Видение семи ангелов с семью чашами последних язв и видение победивших зверя (гл. 15). Вылитие одной за другою шести чаш и шесть казней после каждой из них. Землетрясение после седьмой чаши (гл. 16). Объяснение видения блудницы, сидящей на звере (гл. 17). Возвещение о погибели Вавилона и плач о нем (гл. 18). Радость на небе. Видение отверстого неба, белого коня и сидящего на нем Верного и Истинного. Слова Божия, идущего в сопровождении воинства для суда над зверем и лжепророком (гл. 19).

Пятый порядок. Видение ангела с цепью и ключом в руке для заключения дракона на тысячу лет в бездну. Воскресение убиенных и царствование их со Христом тысячу лет. Освобождение сатаны, появление народов Гога и Магога, их поражение и ввержение сатаны в геенну (гл. 20). Видение нового неба, новой земли, нового Иерусалима и его обитателей (21:1-22:5).

К этому видению непосредственно примыкает заключение Апокалипсиса, которое, кроме указания на авторитет Иисуса Христа как автора откровения, содержит в себе увещание принять всем сердцем возвещенное и ожидать скорого второго пришествия (22:6-21).

Из этого краткого указания содержания пяти порядков апокалипсических видений можно усмотреть ту общую мысль, что выяснение божественного мироправления идет от общего к частному, постепенно добавляя все новые и новые частности. А так как это мироправление должно кончиться всеобщим судом и воздаянием, которому должны предшествовать божественные призывы к покаянию, то в этих порядках применена также и некоторая постепенность все более и более усиливающихся казней гнева Божия над нечестивыми.

В первом порядке изображены только общие последствия христианской проповеди в мире бедствия на земле и награды на небе (первые пять печатей). Этот порядок оканчивается только предсказанием на будущий суд, которому должны предшествовать перевороты в мире. Второй порядок, начиная с указания разделения между избранными Божиими и грешниками, содержит в себе раскрытие явлений гнева Божия непосредственно над этими грешниками как карающими сами себя. Эти казни вызовут крайнее разобщение между избранными и грешниками, и представители избранных (два свидетеля) подвергнутся крайнему преследованию со стороны грешников. Но это крайнее развитие зла будет вместе и преддверием его падения: громы и землетрясения предвещают приближение суда.

Явления третьего порядка служат как бы объяснением явлений предшествующих порядков: земные страдания праведников, злодеяния грешников и их вражда против первых есть следствие той борьбы, которая происходила на земле между добром и злом, ангелами добрыми и ангелами злыми. Диавол посылает в мир даже антихриста (зверя). Но борьба должна кончиться победою добра; ангел уже возвещает эту победу, и является Сын Божий с серпом в руке, что и по притче Спасителя означает кончину мира. После того, как в третьем порядке была указана главная причина зла на земле, явления четвертого порядка рисуют, с одной стороны, картины справедливых казней, которым должен подвергнуться грешный мир, а с другой — то процветание зла, которое будет детищем диавола. Божественный промысел не дремлет: наказания грешного мира дойдут до своего конца, и после того как для всех станет очевидным, что человечество останется нераскаянным, Господь явится с небесным воинством и произведет суд над миром, начав его с главных обольстителей — со зверя и лжепророка, т. е. с антихриста и его поборника.

Явления пятого порядка хотя, по-видимому, и представляют собою продолжение и вывод порядка предыдущего, но в действительности есть ответ на некоторые возможные недоумения по поводу порядков предыдущих. По учению Христа и апостолов диавол был уже побежден. Почему же он так силен в мире? На это Апокалипсис отвечает, что действительно диавол побежден, что он как бы связан искупительными заслугами Спасителя; но эти узы действительны только по отношению к тем, которые суть истинные рабы Христовы, которые, сораспинаясь Ему, с Ним и воскресают для царствования и свободы над злом. Диавол свободен лишь по отношению к сынам противления. Свою прежнюю полную свободу он получит только в конце мира и то только на короткое время (время антихриста). Тогда он получит власть вести войну даже и против святых. Но это временная полная свобода диавола будет вместе с тем и его последним торжеством, за которым последует окончательное посрамление и окончательное осуждение его и всех его приверженцев. Он взойдет на высоту, но не для того, чтобы навсегда остаться там, а для того, чтобы на виду у всех быть низринутым оттуда в бездну — геенну. Тогда-то, когда это падение диавола совершится у всех на виду, наступит вечное спокойствие и блаженство праведников и начнутся вечные мучения грешников.

Литература. Августин. О граде Божием.

Андрей Кесарийский. Толкование на Апокалипсис.

Викторин. Толкование на Апокалипсис.

Жданов. Откровение Господа о семи азийских церквах. М., 1891.

Евсевий. Церковная история.

Ипполит. Слово о Христе и об антихристе.

Ириней. Против ересей. Кн. V, гл. 18.

Норов, А. Путешествие к семи церквам, упоминаемым в Апокалипсисе. 1847.

Оберлен. Прор. Даниил и Апокалипсис св. Иоанна. 1882.

Орлов, свящ., Н. Д. Апокалипсис св. Иоанна Богослова. М., 1904. Novum Testamentum Graece ad antiques testes denuo recensuit Const. Tischendorf, editio septima.

Ebrard [Эбрард]. Die Offenbarung Johannis. 1835.

Ewald [Эвальд]. g. H. A. Commentarius in Apocalypsin Johannis exegetteus et criticus. 1828.

Ewald [Эвальд]. g. Н. A. Johannis Apocalypse. 1862.

Hengstenberg [Генгстенберг]. Die Offenbarung desh. Johannis. 1849.

Kliefoth [Клифот]. Die Offenbarung desh Johannis. 1874.

Lütardt [Лютард]. С. Е. Die Offenbarung Johannis. 1861.

Migne, J. P. Scripturae Sacrae cursus comptetus. T. XXV. In Apocalypsin dilucidatio et commenlaria. 1842.

Bousset [Бюссе], D. Offenbarung Johannis. 1906.

Winer. Biblisches Realworterbuch. 1872.

о.А.Мень «Читая Апокалипсис»

Комментарий к текущему отрывку

Комментарий к книге

Комментарий к разделу

1 Что такое Ангел церкви? Пророк Даниил писал о том, что ангелы, то есть духовные силы, владычествуют над народами, управляют ими. На самом деле эта истина, которую сейчас не все понимают, очень глубока и содержательна. Каждая группа, каждая церковь имеет своих ангелов — это некие духовные силы, которые управляют ими. В данном случае эти ангелы олицетворяют общину. Итак, здесь обращение к общине, вернее, к ее представителям.

Эфес — место сосредоточения чернокнижия, оккультизма, всевозможной магии, место постоянного соблазна астрологией, мантикой¹. Когда апостол Павел проповедовал в Эфесе, обратившиеся иудеи принесли ему целую кучу магических рукописей, которые тут же сожгли, обещая прекратить волхвование. Кроме того, Эфес был местом непрерывного паломничества язычников в огромный храм Артемиды, где ее статуя с десятками грудей обозначала мать-кормилицу, стихию, мир, вселенную. Храм Артемиды привлекал к себе не только паломников, но и ремесленников, которые изготавливали тысячи макетов храма и этим жили. Когда апостол Павел пытался там проповедовать, как вы помните, возбужденная толпа несколько часов подряд яростно выкрикивала: «Велика Артемида Ефесская». Без конца скандируя эти слова, собравшиеся довели себя до исступления, при этом многие из них не понимали, что происходит ( Деян 19:28-32 ). И вот в этом городе язычников, магов и оккультистов возникает первая христианская община. Отправляясь в свое последнее путешествие и уже зная, что его ждет горький конец, Павел был с радостью встречен эфесянами на берегу моря — они проводили его до берега и посадили на корабль. Вот этой эфесской христианской общине и пишет апостол Иоанн.

2-3 Было мнение, что речь здесь идет о лжеапостолах, которые, прикрываясь авторитетом св. Иакова, брата Господня, объезжали эти места и заставляли всех верующих, наряду с христианством, принимать закон Моисеев, тем самым тормозя развитие церкви. Это сомнительно, потому что в Эфесе большая часть обращенных склонялась больше не к иудаизму, а к оккультизму, теософии и язычеству. Поэтому эти лжеапостолы были скорее апостолами гностического толка, которые хотели соединить христианство с язычеством.

4 Прекрасные слова. Каждый человек, впервые встречаясь с Христом на своем жизненном пути, переживает период первой любви, а потом наступает охлаждение. Надо всегда помнить об этой первой любви, не оставлять ее и все время к ней возвращаться. Это одно из замечательных завещаний апостола.

5 Судьбы церквей, общин, семей, отдельных людей в христианстве зависят от их духовного состояния, ибо мы знаем, что суд Божий суров и многие светильники были сдвинуты с места... Антиохийская церковь и другие крупнейшие центры христианства за свои грехи были «сдвинуты с места», и от них не осталось почти ничего. Практически исчезла и Константинопольская церковь, церковь «второго Рима».

6 Было мнение, что речь здесь идет о некой христианской секте, которую основал диакон Николай, упоминаемый в Деяниях апостолов, но это утверждение ни на чем не основано. Вероятно, это было какое-то оккультное, теософское учение (см. коммент. к Откр 2:14).

7 Чувствуется, что автор — человек, который сам слышал слова Христа и запомнил столь привычный для Него оборот: «Имеющий ухо (слышать) да слышит». Как вы помните, «древо жизни» в Книге Бытия символизировало бессмертие и жизнь перед лицом Божьим.

8-9 Речь опять идет о попытках внедрения языческих идей и обрядов в христианское сознание Смирнской церкви. Эти люди «говорят, что они Иудеи, а они не таковы...» — тогда название «христиане» было еще редким и появилось, вероятно, как кличка, пущенная иноверцами в адрес верных, а самоназвание было иным: мы остаток, посвященный Богу, «ученики», «посвященные», то есть «святые». Так христиане называли себя сами. А поскольку большинство христиан тогда состояло в основном из иудеев, то они называли себя иудеями, и это был признак их вероисповедания.

10 «Десять дней» — символ, который заимствован из апокалиптической литературы. Это знак того, что время испытаний будет длиться недолго. Десять дней не обязательно соответствуют календарным дням. О десяти днях говорит пророк Даниил: «Он… испытывал их десять дней» ( Дан 1:14 ), что означало близость освобождения, и действительно, гонения в скором времени прекратились.

11 a. См. коммент. к Откр 2:7.

b. «Вторая смерть» — это духовная смерть, отпадение от Бога, пребывание в аду (см. коммент. к Откр 20:10). «…побеждающий не потерпит вреда от второй смерти». Вы можете убедиться, что эти ясные и простые слова обращены к каждому из нас. Можно только удивляться, почему многим эта книга казалась страшной. Один из героев неверующего Чернышевского говорил, что Апокалипсис — произведение безумца, сумасшедшего, а Николай Морозов считал его сочинением Иоанна Златоуста, который описал в нем какую-то бурю и ввел в него астрологические символы. На самом деле Откровение Иоанна — одна из прекраснейших книг Нового Завета. Предваряя заключение, могу сказать, что это одна из самых величественных книг по силе оптимизма. Она говорит нам о том, с каким трудом мир принимает слово Божье, как он воюет против истины, какие мрачные, тяжелые периоды возникают при противлении человечества истине. Это самая светлая книга, потому что в конце концов все заканчивается победой Сына Человеческого.

12-13 Пергам, что по-гречески значит «крепость», был центральным городом Малой Азии, где находилось римское правительство. Поэтому некоторые толкователи считают, что престол сатаны — это центр власти мировой державы. Именно оттуда, с Пергама, пошло обоготворение императора Августа, и там же был воздвигнут первый алтарь в честь императора. Есть и другое толкование, согласно которому престолом сатаны апостол называет гигантский алтарь Зевса, построенный в честь победы над галатами во II в. до н. э. Его остатки хранятся в Берлине, в музее «Пергамон», и до сих пор поражают воображение посетителей. Но все-таки более вероятно, что здесь апостол имел в виду центр царства кесаря и культ императора в этой стране. Он называет его «престолом сатаны», потому что тот, кто претендует быть Богом, есть враг Божий.

Очевидно, в Пергаме уже были первые гонения. «Умерщвлен... Антипа» — вероятно, епископ или глава местной Пергамской церкви, о котором ничего не известно. В преданиях и поздних легендах — это священномученик Антипа, но достоверных сведений о нем нет. Так или иначе, в этом месте происходит первое столкновение Церкви с государством, появляются первые его жертвы. Нет ничего удивительного в том, что пожар Рима и первые гонения христиан в 64 году могли как-то отозваться в других районах империи в виде погромов или даже официально санкционированных действий против первых христиан.

14-16 После того как говорящий воздал должное мужеству Пергамской церкви, он говорит «имею немного против тебя», потому что здесь есть держащиеся учения Валаама. Валаам был месопотамский жрец, живший в XIII веке до Рождества Христова. Согласно Книге Чисел, он пытался укрепить союз израильтян с язычниками, склонить их к контактам с идолопоклонниками, чтобы они, потеряв чистоту своей веры, утратили Божье благословение ( Числ 22:5,7; 25:1-3; 31:16 ). И с тех пор «учение Валаамово» стало ходячей формулой, выражением, обозначающим контакт с язычниками. «Чтобы они ели идоложертвенное и любодействовали». Действительно, во времена Валаама израильтян завлекали на пиры для участия в священных трапезах, где они ели идоложертвенное и блудодействовали, где в честь богов устраивались оргии и они предавались священному разврату. Для апостола Иоанна все это имеет уже духовное значение. Участие в трапезе может означать некое духовное общение, и соответственно — духовный блуд. Хотя не исключено, что речь идет и о прямых нарушениях, потому что христианам, не только христианам-евреям, но и христианам из язычников апостольским собором было запрещено вкушать мясо и вообще пищу, которая предлагалась на трапезе в честь богов.

Когда-то язычники, чтобы поиздеваться над христианами, приходили на базар и всякую пищу, которая там продавалась, посвящали богам для того, чтобы христиане ходили голодные — они не могли купить и есть идоложертвенное. И тогда христиане, чтобы как-то выйти из положения, стали собирать и готовить в пищу зерно. У нас даже есть специальный церковный праздник, установленный по этому поводу: в начале Великого поста совершается особое чинопоследование в честь мученика Феодора Тирона².

Вероятно, некоторые из христиан говорили, что все эти предостережения тщетны, что можно прекрасно питаться пищей, посвященной богам. Таким образом, были попытки установить легкие, нестрогие отношения к язычеству. По-видимому, именно такое учение называлось учением николаитов. Неизвестно, кто был Николай, но очевидно, что его учение содержало в себе призыв соединить христианство с язычеством. Может быть, в данном случае мы имеем дело с первыми гностиками. Как в Эфесе, так и в Пергаме появилось множество учителей, которые пытались сплести с христианством восточную эллинистическую теософию, восточные оккультные учения и считать Христа одним из богов, пришедшим на землю наряду с прочими богами.

17 «Побеждающему дам вкушать сокровенную манну». Манна — та пища, которой питались израильтяне в пустыне ( Исх 16:14-15 ). Впоследствии в апокалиптических книгах она стала символом трапезы мессианского Царства. Это небесная пища, вкусив которую человек больше не испытывает голода, это пища духовная. И на самом деле уже в Библии, во 2-й Книге Маккавейской ( 2 Мак 2:4-7 ) упоминается ковчег, в котором хранилась манна как мессианская пища, как знак радостной трапезы в конце времен (см. Исх 33-34 ). Белый камень, на котором написано новое имя, вероятно, следует понимать как пропуск на мессианский пир.

В древности на Востоке «новое имя» обозначало новый этап жизни или новую власть. Если один царь побеждал другого, но оставлял его на троне, то он давал своему вассалу новое имя. Если человек вступал на какой-то новый путь в жизни, он брал себе новое имя. Имени тогда придавалось огромное, священное значение, поэтому получение нового имени означало некий переворот в жизни. Мы часто видим в Священном Писании подобного рода символы, когда, например, пророк Иезекииль говорит о том, что Иерусалиму будет дано новое имя и он будет называться «Господь там» ( Иез 48:35 ). Это повторяется и в целом ряде других мест из пророков. У Исайи мы читаем: «не будут уже называть тебя „оставленным“, и землю твою не будут более называть „пустынею“, но будут называть тебя: „Мое благоволение к нему“, а землю твою — „замужнею“» ( Ис 62:2-4 ).

То, что Иерусалиму дается новое имя, — это знак начала новой эпохи в его жизни. Новое имя получает и церковь Пергама, потому что отныне она принадлежит Господу, и в этом ее глубочайшая тайна, не внешняя человеческая слава, а внутренняя, сокровенная, интимнейшая. Это подвиг служения Богу, который совершается не перед лицом человеческим, а перед лицом Божьим, поэтому нового имени не знает никто, кроме того, кто получает. Это относится не только к истории церквей, но и к каждому из нас, потому что каждому, кто сохранит верность, Господь даст новое имя. Каждый по себе знает, что есть нечто такое в духовной жизни, о чем невозможно ни рассказать, ни поведать, потому что оно скрыто в глубочайшей тайне.

18-24 Фиатира — малоазийский городок, находящийся недалеко от Пергама. Эта маленькая изолированная община, не имевшая поддержки со стороны других христиан, легко могла сделаться добычей различных лжеучителей, шарлатанов, лжепророков, которые бродили по дорогам Малой Азии. И действительно, появилась какая-то женщина, выдававшая себя за пророчицу. Апостол называет ее Иезавелью; вспомним, что так звали финикийскую царицу, которая вышла замуж за израильского царя Ахава (в IX в. до Р. Х.) и пыталась насадить идолопоклонство в Израиле. Надо сказать, что в Малой Азии, особенно во Фригии, было много святилищ, где проповедовали женщины-прорицательницы. Эта страна была родиной поклонения богине-матери, фригийской Кибеле, Артемиде Эфесской. Жрицы, посвященные им, приходили в исступление, танцевали как вакханки... И вот, по-видимому, эта женщина, называвшая себя пророчицей, подобно другим жрицам, обратившимся в христианство, стала вносить в церковь что-то ложное, чуждое, ненужное, опасное, и поэтому апостол сурово предостерегает против этого.

Что касается «глубин сатанинских», то речь, по-видимому, идет о гностицизме. В то время оккультные и теософские системы содержали пространные генеалогии, показывавшие происхождение духов, богов, демонов. Эти генеалогии занимали целые книги. Работало воображение, увлекала магическая фантазия и, как темный дым, заслоняла христианское сознание. Люди навешивали на себя амулеты с изображением и Христа, и каких-то змееподобных и крылатых существ — тут было перемешано все: и астрология, и тайные науки. Чистый ручей христианства очень легко мог засориться, поэтому и говорится так сурово: глубины сатанинские должны быть отвергнуты.

25-29 «Пасти их жезлом железным» — слова, символизирующие действия Мессии (ср. Пс 2:9 ), который получает власть над миром в грядущем царстве, и поэтому все, кто сохраняет Ему верность, становятся участниками Его Царства. А верность сохраняют те, кто стремятся сохранить в чистоте саму веру. «Только то, что имеете, держите, пока приду».

29 См. коммент. к Откр 2:7.

Многие считают, что читать Откровение Иоанна Богослова, или Апокалипсис, простому человеку невозможно и даже духовно опасно, что Апокалипсис, называемый «Книгой за семью печатями», полностью закрыт. Создается впечатление, будто часть Священного Писания написана не для людей, а вставлена туда неизвестно для какой цели. Между тем, как говорит апостол Павел, все Писание полезно и все дано нам для просвещения. Следовательно, чтение Апокалипсиса не является чем-то запретным, и содержание его совсем не так непонятно, как кажется. Большая часть Апокалипсиса расшифровывается при чтении Священного Писания Ветхого Завета, потому что автор не только жил и мыслил его понятиями и образами, но и знал наизусть. Чтобы убедиться в этом, давайте прочтем Откровение св. Иоанна Богослова, последнюю книгу Нового Завета и последнюю книгу Библии.

Что такое Апокалипсис? Апокалипсис — это особый жанр священной библейской письменности и древней письменности вообще. Слово это означает «откровение». Бог открывает нечто отдельным мудрым мужам, которые рассказывают миру о том, что совершается в глубинах истории, какие силы управляют миром, к чему идет человечество и вся Вселенная.

Этот жанр отличается от жанра пророческих книг. Пророки действовали, и действовали активно в условиях своего времени. Они были общественными борцами, служителями Храма. В трудную годину они выступали с особого возвышения в Храме. Во время богослужения был такой момент, когда пророк должен был произнести речь. В это время на него нисходил Дух Господень, и он конкретно говорил людям о том, что будет с ними завтра, что они делают сегодня. Он говорил о политических силах, о сталкивающихся империях, он призывал их к жизни по закону Божьему.

Апокалипсис — это творение писателя, который не участвует в общественной жизни, — он пишет. И то, что ему открывается, почти не может быть передано словами. Пророк говорит так, как глаголет Господь, а у апокалиптиков иначе, потому что тайны истории и судьбы мира не могут уложиться в словесные формулы, и мистики-писатели изображают их с помощью метафор, символов, аллегорий, образов. Апокалиптика всегда образна, она всегда связана с видениями, с некими картинами. Более того, апокалиптика не столько говорит о конкретных событиях времени, сколько изображает грядущее. Мир в глазах апокалиптиков — это нечто уже завершающееся, уходящее; все их помышления направлены на последнюю борьбу добра со злом. Для пророков злые силы еще не столь очевидны, они выражаются в действиях конкретных носителей зла: греховных царей, жестоких императоров, неверной толпы и т. д. Для апокалиптиков темные силы истории — это уже целые демонические полчища злых духов, которые приводят в движение империи, вдохновляют насильников, инициируют отступничество толпы.

Апокалиптики не рассматривают историю мира так, как рассматривали ее язычники. Для них мир не катится вниз, к упадку, но и не представляет картину сплошного прогресса. История являет им две стороны: возрастание Царства Христа и царства антихриста. Для ветхозаветных апокалиптиков — это Царство Мессии и царство Его врага. Но надо сказать, что почти никогда апокалиптические писатели не могли подняться до подлинно библейского уровня, в их книгах очень редко светит подлинное Откровение. В них больше человеческих грез, мечтаний, фантасмагорий. Это не пророческие видения, а лишь их отблеск. Только некоторые апокалиптические страницы пророческих писаний Захарии, Иезекииля, Иоиля (целиком — только Книга пророка Даниила) включены в Библию, потому что у остальных апокалиптиков было много чуждых библейскому мировоззрению элементов, заимствованных у греков, халдеев и персов. Много апокалиптических писаний было в период Нового Завета (Апокалипсис Петра и другие), но только один был признан Церковью — это Откровение Иоанна Богослова.

Кто написал его и когда? Автор сам говорит о себе: «Я — Иоанн, брат ваш, соучастник в скорби». Слово «скорбь» употребляется в Апокалипсисе десять раз и, скорее всего, означает «гонение». Значит, автор — человек, разделявший страдания Церкви, человек, который считал себя братом и наставником общин. Больше ничего он о себе не говорит. Согласно установившейся традиции, которая ведет свое происхождение по крайней мере со второго века, этим человеком был Иоанн Зеведеев, любимый ученик Христа. Так считали св. Юстин Мученик, Тертуллиан, Ириней Лионский, Ипполит Римский (II и III вв.). Так это и утвердилось в Церкви, и поэтому книга в современных изданиях называется «Откровением св. Иоанна Богослова», то есть Иоанна Зеведеева. Но даже во II в. были противники этой точки зрения, такие как известный пресвитер Гай, св. Дионисий Александрийский и другие. Они считали, что автор Откровения — другой Иоанн, который был тоже учеником Господа. Наука так и не пришла к определенному выводу, поэтому вопрос об авторе Апокалипсиса остается открытым. Мы вполне можем представить его юношей, который весь дышал апокалиптическими видениями Ветхого Завета и был настолько ими наполнен, что хотел низводить гром и молнии, за что был прозван Иисусом Воанергес — Сыном грома, то есть человеком, душа которого подобна грому. Таков смысл этого оборота. Человека можно назвать сыном благословения, сыном гнева, сыном благодати, а он был Сын грома и писал именно так. Непримиримость к богоборческой империи, к Риму, ожидание скорого конца мира — все это вполне созвучно духу юного апостола Иоанна, как он представлен в Евангелии.

Но тут возникает самая большая трудность, которую богословы до сих пор не разрешили. Старец, пресвитер, автор Евангелия от Иоанна и Иоанновых посланий писал нечто иное, отличное от текста Апокалипсиса. Ясно, что или у него был соавтор, или между написанием того и другого произведения прошло, по крайней мере, много лет, и, возможно, произошли какие-то значительные события. Главное, о чем можно с уверенностью сказать: и Апокалипсис, и Иоанновы писания — послания и Евангелие — вышли из одного круга. Об этом говорят близость словаря и общая фразеология, их роднят противопоставление света и тьмы, словосочетание «Агнец Божий», повторяющиеся и в Иоанновых писаниях, и в Апокалипсисе. Можно предположить, что эти писания вышли из круга учеников Иоанна, но я полагаю, что Апокалипсис он мог написать и сам во время Иудейской войны, поскольку в тексте нет еще указаний на разрушение Храма. Иоанн мог написать его вскоре после начала гонений Нерона, после первых христианских жертв на арене цирка в Риме и после других трагических событий того времени.

Место написания Апокалипсиса известно из самой книги: в ней говорится об острове Патмос. Датировка книги до сих пор спорная, но она написана не раньше начала гонений при Нероне в 64 году и не позже правления Домициана, то есть 95 года. Где-то в это время, плюс-минус 10–15 лет, и возникла книга. Для нас же важно то, что она написана пророком Иоанном, одним из учеников Господа, написана по вдохновению Духа Святого и признана Церковью как адекватное выражение нашей общей веры, как слово Божье. А писал ли ее Иоанн Зеведеев или какой-то другой Иоанн — это не столь важно. Я думаю, что у Христа было немало учеников, которые могли носить это распространенное имя. Ведь в евангельские времена у Него, кроме семидесяти учеников, было еще пятьсот. Известно, что был некий ученик Аристион, был Иоанн пресвитер — и все они ученики Господа.

Прочитав Апокалипсис целиком, мы видим, что он весь написан символическим, условным языком. Только те, кто хорошо знал этот язык, могли его понимать без особенного труда. Каждой эпохе присущ свой условный язык, он присущ и нашему времени. Образы, присутствующие на каждой странице Апокалипсиса, в каждой его строчке, о многом говорят людям, которые читали Книгу Еноха, Книгу Вознесения Моисея, Книгу Юбилеев и другие апокалиптические произведения. Возможно, что Апокалипсис Варуха был написан еще до Иоаннова Откровения, и людям было понятно, что означают отдельные апокалиптические выражения.

В последующие эпохи наметилось два основных направления в понимании Апокалипсиса. Приверженцы первого направления понимали весь символический язык буквально. Как в I веке, так и в XX-м, они легко воспринимали эту реалистическую, если не сказать материалистическую, эсхатологию с реальными громами, катастрофами и видимым, вещественным вторжением небесных сил в мир и борьбу с темными силами в виде войны Армагеддон. Между тем, зная язык Священного Писания, можно убедиться, что главное в Апокалипсисе — не символы, а то, что кроется за ними, то, что ясновидец хотел сказать нам, что было ему открыто. Ведь пророку, ясновидцу, мудрецу открывается не форма, в которой он излагает свое Богооткровение, а сущность. Сущность же он передает теми средствами, которыми владеет и которые соответствуют его аудитории.

Почему же людей так привлекала реалистическая эсхатология с вторжением ангелов с настоящими мечами, которые крушат вавилонские башни и ломают весь мир? В какой-то степени это происходит, если можно так сказать, от особого рода маловерия или неверия. Дело в том, что когда человек видит торжество зла на земле и не видит величия добра, он начинает страдать, и естественное чувство справедливости, данное людям от Бога, требует некоего реального возмездия и перерастает в мстительность. Когда люди смотрели на ненавистные им города, на Рим, который распинал христиан, на Петербург, построенный на костях, на Москву или на города современной цивилизации, они шептали: «Вавилон будет разрушен» — и потирали руки с чувством глубокого удовлетворения. Это мстительная эсхатология — человеку хочется, чтобы Бог взял дубину и все сокрушил.

Но у Господа Бога Свои планы. Ожидание того, что завтра явятся знамения и начнет все рушиться, а мы будем говорить людям неверующим: «ага! вот вы вчера над нами смеялись, а сегодня Господь Бог вам все это показал!» — такое ожидание неблагородно. Но именно такого рода упование и движет людьми, когда они ожидают реалистической эсхатологии. Это очень сильное чувство, оно подобно глубоким страстям, которые трудно вырвать из сердца, и это понятно каждому. Цивилизации во все времена часто напоминали «Вавилон», они попирали достоинство человека. А люди, глядя на это, думали — вот оно, земное торжество. Но когда человек вспоминал, что Господь Бог все это разрушит, ему становилось легче на душе. Думается, что мы должны подходить к этому иначе, с другими чувствами, во всяком случае, без злорадства.

Эта маленькая преамбула поможет объяснить, с чем связаны многочисленные ошибочные реалистические толкования Апокалипсиса. Историю его изучения можно было бы назвать так: понимание Апокалипсиса и злоупотребление им. С самого начала Апокалипсис был встречен непросто. Дело в том, что в начале II века, когда он стал распространяться, большинство сирийских и греческих церквей целиком восприняли эллинистическую культуру. Апокалипсис же нес в себе слишком большой груз ветхозаветных восточных символов. Многие уже не понимали их, поэтому он был единственной из книг Нового Завета, которая еще в древней Церкви подвергалась критическому анализу. Некоторые даже отвергали ее. Так, св. Дионисий Александрийский (II–III в. н.э.) считал, что Апокалипсис написан не апостолом Иоанном. Но все-таки Церковь признала Апокалипсис священной книгой, хотя в богослужении она у нас не употребляется, что тоже связано именно с этой укрепившейся в Церкви эллинистической традицией. Тем не менее Апокалипсис всегда привлекал к себе большое внимание.

Во II веке возникло движение монтанистов. В Малой Азии, в стране диких оргиастических культов, пророк Монтан и две пророчицы, бывшие когда-то языческими прорицательницами, возглавили движение, которое явилось реакцией на стагнацию в Церкви. Поймите это правильно: Церковь упорядочилась, она в чем-то стала связана с жизнью обычных людей, но при этом теряла свой динамизм, ту насыщенность огнем и Духом, тот эмоциональный накал, который был свойственен ей в первые века. Отцы Церкви уже начинали внушать людям, что время конца неизвестно, что, во всяком случае, он не наступит вот-вот и надо жить сегодняшним днем. Именно против этого восстал Монтан. Он смутил многих и даже образовал самостоятельную монтанистскую церковь. Монтан считал себя тем утешителем, который был обещан Христом, и предсказывал близкий конец мира.

С тех пор эсхатологические движения неоднократно вспыхивали в различных ответвлениях христианской Церкви, продолжая существовать вплоть до наших дней. Время от времени появляется кто-то, находящий в Апокалипсисе «точные» приметы своей эпохи, и начинает возвещать конец света, что является сильнодействующей приманкой для людей слабых или склонных к излишней экзальтации. Особенно привлекает людей идея тысячелетнего царства Христова, поэтому в греческой церкви были распространены идеи хилиазма (от греч. хилиас, «тысяча»). Время от времени и в современном нам мире, в его недавно христианизированных и малоцивилизованных уголках, вспыхивает движение милленаристов (от лат. милле, что тоже означает «тысяча»). Временами и адвентисты седьмого дня — члены одного из ответвлений протестантизма — «точно» вычисляют дату Страшного Суда. Но несколько таких дат уже прошло (очевидно, за две тысячи лет их было немало), а предсказанное светопреставление так и не наступило.

Пожалуй, можно сказать, что такое исступленное ожидание конца — нездоровое явление духовной жизни, оно в корне противоречит самой идее упования на Господа, противоречит христианским воззрениям на те свойства человеческой личности, к которым обращался Христос и носителем которых был Он Сам — на веру, надежду, терпение и кротость.

Суммируя основной тезис христианской эсхатологии, один человек говорил, что мы должны жить так, как будто завтра наступит Страшный Суд, и трудиться, словно впереди у нас вечность, то есть не откладывать дело своего спасения («бодрствуйте и молитесь» — учит нас Евангелие), но и никуда не торопиться. Мы не должны навязывать Господу свои желания, а с радостью и терпением выполнять Его волю.

Приложение:

Апокалипсис (лекция)
Откровение св. Иоанна Богослова (статья из Библиологического словаря)

Мысли вслух: ежедневные размышления о Библии

Как видно, у каждой из семи малоазийских церквей, к которым было обращено слово Воскресшего, были свои проблемы...

Как видно, у каждой из семи малоазийских церквей, к которым было обращено слово Воскресшего, были свои проблемы, и каждый из вестников («ангелов»), направляющийся в ту или иную церковь, получает своё послание для передачи тем, к кому он послан. Конечно, такими вестниками могли быть (а в данном случае действительно были) не ангелы в том смысле, которое мы вкладываем в это слово сегодня, а люди, по поручению апостола отправляющиеся в конкретную церковную общину с тем, чтобы передать написанное для них послание и удостоверить его подлинность. Но, с другой стороны, число семь едва ли оказывается здесь случайным: ведь семисвечник (менора) символизирует свет Божий и полноту откровения, а в контексте новозаветном — ещё и полноту того освящения, которого мир ждёт от Церкви. При таком понимании семь малоазийских церквей становятся символом церковной полноты, той полноты, которую несёт в себе Церковь на протяжении всей своей истории. Но история Церкви отличается от истории любой другой когда-либо существовавшей на земле общины тем, что она не знает развития.

Конечно, внешние церковные формы меняются, но духовно она всегда остаётся одинаковой, во все времена в ней присутствует и праведность, благодаря которой освящается мир, и грех, который этому мешает. Конечно, можно говорить о лучших и худших временах церковной истории, но тут всё относительно: вселенская Церковь велика, разные общины могут жить и действительно живут, как правило, по-разному, так, что их духовное состояние может существенно различаться, даже тогда, когда речь идёт об одном и том же историческом времени. Такой предстаёт и малоазийская церковь: состояние конкретных церквей (церковных общин) в ней, как видно, довольно заметно различается. Обращаясь к эфесской церкви, Иисус указывает эфесским христианам на то, что они «оставили первую любовь» (ст. 4), хотя об их служении и стойкости во время гонений («терпении») Он, разумеется, не забыл (ст. 3). Возможно, в эфесской церкви в это время обострились те проблемы, о которых писал в своё время эфесским христианам ещё Павел: некоторая духовная расслабленность и известное попустительство тому, что называют обычно грехами плоти. В ситуации большого портового города, каким был Эфес, всегда можно ожидать чего-то подобного: суета и мелкие плотские грехи являются, как известно, одним из простейших искушений, которое, однако, распространено очень широко, во многом потому, что его действие, особенно вначале, оказывается почти незаметным.

Учитывая, что эфесская церковь не потеряла духовных ориентиров, что она умела отличать подлинных апостолов от мнимых (ст. 2) и отнюдь на пыталась возводить грех отдельных своих членов в принцип, подобно николаитам (ст. 6), ситуация ещё не стала катастрофической, но Иисус, тем не менее, призывает эфесских христиан «вспомнить первую любовь», вернуться к чистоте первых дней, когда эфесская церковь ещё только родилась, иначе, по Его словам, последствия могут оказаться тяжёлыми (ст. 5). И Он призывает эфесских христиан быть решительнее и духовно собраннее с тем, чтобы из-за духовной лени и расслабленности не потерять тех плодов с дерева вечной жизни, которые предназначены им в случае победы (ст. 7).

Мы читаем послания конкретным церковным общинам, у каждой из которых есть свои проблемы и трудности. Но, тем не...

Мы читаем послания конкретным церковным общинам, у каждой из которых есть свои проблемы и трудности. Но, тем не менее, читая о том, какие именно проблемы возникают у христиан Эфеса и других городов, упомянутых в следующих главах, мы легко можем признать современность проповеди апостола Иоанна, ее необходимость в нашей жизни.

Каждое их посланий начинается с подробного описания состояния церковной общины, указания на проблемы и далее пророчества, касающиеся того, что произойдет в случае, если христиане начнут немедленно их преодолевать. В сегодняшнем тексте речь о Ефесе — крупном культурном и торговом центр. В христианской общине было две основноые проблемы. С одной стороны необходимо было не поддаваться влиянию секты николаитов, которые проповедовали компромисс с язычеством и вели полуязыческий образ жизни. А так как в Эфесе находился почитаемый храм Артемиды, при котором очень активно действовали жрецы и маги, это создавало особое напряжение для новообращенных христиан. Другой проблемой были люди, пытавшиеся навязать христианам неиудейского происхождения ветхозаветные обряды. Проблемы более чем современные: замещение духа обрядом и внедрение в христианство языческих традиций до сих пор остаются одними из самых актуальных проблем в церковной жизни.

Откровение семи церквям нередко интерпретируется символически. Оно и неудивительно: число семь во многих культурных и религиозных традициях воспринимается как священное. Есть у него вполне определённая смысловая нагрузка и в яхвизме, и в иудаизме: образ семисвечника, меноры, символизирующей дерево жизни, был известен ещё со времён Моисея, появившись — разумеется, не случайно — и в видении Иоанна. Семь — число полноты и число жизни, семь церквей — символ полноты Церкви. Логика понятная и прозрачная. И всё же едва ли стоит сводить дело только к символизму. Речь ведь идёт всё-таки о вполне конкретных, реально существовавших церковных общинах. С такими же вполне реальными и очень конкретными духовными проблемами.

Однако проблемы эти вполне можно считать типичными. При всём разнообразии конкретных исторических ситуаций духовные законы, через них проявляющиеся и ими управляющие, остаются теми же. То, что было актуальным во времена апостолов, остаётся актуальным и для нас сегодня. А Иисус говорит Иоанну о главном — о том, что справедливо для всех времён потому, что не подвластно времени.

К сожалению, к тому, что неподвластно времени, относятся и духовные проблемы тоже — они не из тех, которые время лечит или разрешает. Такова и проблема Эфесской церкви: охлаждение, забвение первой любви. О проблемах Эфесской церкви немало говорил в своих посланиях другой апостол — Павел, и там проблема лжеучителей стояла достаточно остро. Как видно, в противостоянии им Эфесская церковь преуспела: николаиты ей больше не угрожают. Да и вообще с различением учителей в этой церкви, судя по словам Спасителя, проблем нет.

Но что же тогда имеет в виду Иисус, говоря о первой любви, которую эфесяне оставили? Возможно, ту свежесть, полноту и цельность восприятия Царства и его жизни, которая в начале пути свойственна каждому, но которую потом так легко потерять. Потерять даже в том случае, когда, казалось бы, всё сделано правильно, и все ловушки распознаны вовремя, и все лжеучителя выведены на чистую воду, и можно жить спокойно, будучи уверенным, что теперь-то опасаться нечего.

Вот тут, когда появляется уверенность, что опасаться нечего, и подстерегает опасность. Опасность той самоуспокоенности, которая заставляет думать, что цель достигнута, между тем, как на самом деле завершена лишь предварительная работа на пути к ней. Отказаться от лжеучителей и лжеучений означает лишь найти правильную дорогу, выйти на неё. А путь весь ещё впереди, его ещё предстоит пройти. И он наверняка окажется сложнее всего пройденного.

А может показаться, что с выходом на дорогу главное сделано, что теперь можно отдохнуть, что всё дальнейшее произойдёт само собой. И тогда действительно притупляется свежесть восприятия духовной реальности — человек ведь расслабляется. И забывает то своё состояние, которое Иисус называет состоянием первой любви. Вот о нём-то, о главном, и напоминает Спаситель церкви Эфеса. Потому, что без него все остальные победы ничего не стоят.


	Благодаря регистрации Вы можете подписаться на рассылку текстов любого из планов чтения Библии Мы планируем постепенно развивать возможности самостоятельной настройки сайта и другие дополнительные сервисы для зарегистрированных пользователей, так что советуем регистрироваться уже сейчас (разумеется, бесплатно).