РУ

Зарегистрироваться

Войти

Зарегистрироваться

Войти

Найти

Greek/Septuagint (gr)

Вся Библия

ΑΠΟΚΑΛΥΨΙΣ ΙΩΑΝΝΟΥ

Главы 6-9

ΑΠΟΚΑΛΥΨΙΣ ΙΩΑΝΝΟΥ, κεφαλίς 6

¹καὶ εἰ̃δον ὅτε ἤνοιξεν τò ἀρνίον μίαν ἐκ τω̃ν ἑπτὰ σφραγίδων καὶ ἤκουσα ἑνòς ἐκ τω̃ν τεσσάρων ζώ̨ων λέγοντος ὡς φωνὴ βροντη̃ς ἔρχου

²καὶ εἰ̃δον καὶ ἰδοὺ ἵππος λευκός καὶ ὁ καθήμενος ἐπ' αὐτòν ἔχων τόξον καὶ ἐδόθη αὐτω̨̃ στέφανος καὶ ἐξη̃λθεν νικω̃ν καὶ ἵνα νικήση̨

³καὶ ὅτε ἤνοιξεν τὴν σφραγι̃δα τὴν δευτέραν ἤκουσα του̃ δευτέρου ζώ̨ου λέγοντος ἔρχου

⁴καὶ ἐξη̃λθεν ἄλλος ἵππος πυρρός καὶ τω̨̃ καθημένω̨ ἐπ' αὐτòν ἐδόθη αὐτω̨̃ λαβει̃ν τὴν εἰρήνην ἐκ τη̃ς γη̃ς καὶ ἵνα ἀλλήλους σφάξουσιν καὶ ἐδόθη αὐτω̨̃ μάχαιρα μεγάλη

⁵καὶ ὅτε ἤνοιξεν τὴν σφραγι̃δα τὴν τρίτην ἤκουσα του̃ τρίτου ζώ̨ου λέγοντος ἔρχου καὶ εἰ̃δον καὶ ἰδοὺ ἵππος μέλας καὶ ὁ καθήμενος ἐπ' αὐτòν ἔχων ζυγòν ἐν τη̨̃ χειρὶ αὐτου̃

⁶καὶ ἤκουσα ὡς φωνὴν ἐν μέσω̨ τω̃ν τεσσάρων ζώ̨ων λέγουσαν χοι̃νιξ σίτου δηναρίου καὶ τρει̃ς χοίνικες κριθω̃ν δηναρίου καὶ τò ἔλαιον καὶ τòν οἰ̃νον μὴ ἀδικήση̨ς

⁷καὶ ὅτε ἤνοιξεν τὴν σφραγι̃δα τὴν τετάρτην ἤκουσα φωνὴν του̃ τετάρτου ζώ̨ου λέγοντος ἔρχου

⁸καὶ εἰ̃δον καὶ ἰδοὺ ἵππος χλωρός καὶ ὁ καθήμενος ἐπάνω αὐτου̃ ὄνομα αὐτω̨̃ ὁ θάνατος καὶ ὁ ἅ̨δης ἠκολούθει μετ' αὐτου̃ καὶ ἐδόθη αὐτοι̃ς ἐξουσία ἐπὶ τò τέταρτον τη̃ς γη̃ς ἀποκτει̃ναι ἐν ῥομφαία̨ καὶ ἐν λιμω̨̃ καὶ ἐν θανάτω̨ καὶ ὑπò τω̃ν θηρίων τη̃ς γη̃ς

⁹καὶ ὅτε ἤνοιξεν τὴν πέμπτην σφραγι̃δα εἰ̃δον ὑποκάτω του̃ θυσιαστηρίου τὰς ψυχὰς τω̃ν ἐσφαγμένων διὰ τòν λόγον του̃ θεου̃ καὶ διὰ τὴν μαρτυρίαν ἣν εἰ̃χον

¹⁰καὶ ἔκραξαν φωνη̨̃ μεγάλη̨ λέγοντες ἕως πότε ὁ δεσπότης ὁ ἅγιος καὶ ἀληθινός οὐ κρίνεις καὶ ἐκδικει̃ς τò αἱ̃μα ἡμω̃ν ἐκ τω̃ν κατοικούντων ἐπὶ τη̃ς γη̃ς

¹¹καὶ ἐδόθη αὐτοι̃ς ἑκάστω̨ στολὴ λευκή καὶ ἐρρέθη αὐτοι̃ς ἵνα ἀναπαύσονται ἔτι χρόνον μικρόν ἕως πληρωθω̃σιν καὶ οἱ σύνδουλοι αὐτω̃ν καὶ οἱ ἀδελφοὶ αὐτω̃ν οἱ μέλλοντες ἀποκτέννεσθαι ὡς καὶ αὐτοί

¹²καὶ εἰ̃δον ὅτε ἤνοιξεν τὴν σφραγι̃δα τὴν ἕκτην καὶ σεισμòς μέγας ἐγένετο καὶ ὁ ἥλιος ἐγένετο μέλας ὡς σάκκος τρίχινος καὶ ἡ σελήνη ὅλη ἐγένετο ὡς αἱ̃μα

¹³καὶ οἱ ἀστέρες του̃ οὐρανου̃ ἔπεσαν εἰς τὴν γη̃ν ὡς συκη̃ βάλλει τοὺς ὀλύνθους αὐτη̃ς ὑπò ἀνέμου μεγάλου σειομένη

¹⁴καὶ ὁ οὐρανòς ἀπεχωρίσθη ὡς βιβλίον ἑλισσόμενον καὶ πα̃ν ὄρος καὶ νη̃σος ἐκ τω̃ν τόπων αὐτω̃ν ἐκινήθησαν

¹⁵καὶ οἱ βασιλει̃ς τη̃ς γη̃ς καὶ οἱ μεγιστα̃νες καὶ οἱ χιλίαρχοι καὶ οἱ πλούσιοι καὶ οἱ ἰσχυροὶ καὶ πα̃ς δου̃λος καὶ ἐλεύθερος ἔκρυψαν ἑαυτοὺς εἰς τὰ σπήλαια καὶ εἰς τὰς πέτρας τω̃ν ὀρέων

¹⁶καὶ λέγουσιν τοι̃ς ὄρεσιν καὶ ται̃ς πέτραις πέσετε ἐφ' ἡμα̃ς καὶ κρύψατε ἡμα̃ς ἀπò προσώπου του̃ καθημένου ἐπὶ του̃ θρόνου καὶ ἀπò τη̃ς ὀργη̃ς του̃ ἀρνίου

¹⁷ὅτι ἠ̃λθεν ἡ ἡμέρα ἡ μεγάλη τη̃ς ὀργη̃ς αὐτω̃ν καὶ τίς δύναται σταθη̃ναι

ΑΠΟΚΑΛΥΨΙΣ ΙΩΑΝΝΟΥ, κεφαλίς 7

¹μετὰ του̃το εἰ̃δον τέσσαρας ἀγγέλους ἑστω̃τας ἐπὶ τὰς τέσσαρας γωνίας τη̃ς γη̃ς κρατου̃ντας τοὺς τέσσαρας ἀνέμους τη̃ς γη̃ς ἵνα μὴ πνέη̨ ἄνεμος ἐπὶ τη̃ς γη̃ς μήτε ἐπὶ τη̃ς θαλάσσης μήτε ἐπὶ πα̃ν δένδρον

²καὶ εἰ̃δον ἄλλον ἄγγελον ἀναβαίνοντα ἀπò ἀνατολη̃ς ἡλίου ἔχοντα σφραγι̃δα θεου̃ ζω̃ντος καὶ ἔκραξεν φωνη̨̃ μεγάλη̨ τοι̃ς τέσσαρσιν ἀγγέλοις οἱ̃ς ἐδόθη αὐτοι̃ς ἀδικη̃σαι τὴν γη̃ν καὶ τὴν θάλασσαν

³λέγων μὴ ἀδικήσητε τὴν γη̃ν μήτε τὴν θάλασσαν μήτε τὰ δένδρα ἄχρι σφραγίσωμεν τοὺς δούλους του̃ θεου̃ ἡμω̃ν ἐπὶ τω̃ν μετώπων αὐτω̃ν

⁴καὶ ἤκουσα τòν ἀριθμòν τω̃ν ἐσφραγισμένων ἑκατòν τεσσεράκοντα τέσσαρες χιλιάδες ἐσφραγισμένοι ἐκ πάσης φυλη̃ς υἱω̃ν ’Ισραήλ

⁵ἐκ φυλη̃ς ’Ιούδα δώδεκα χιλιάδες ἐσφραγισμένοι ἐκ φυλη̃ς ‘Ρουβὴν δώδεκα χιλιάδες ἐκ φυλη̃ς Γὰδ δώδεκα χιλιάδες

⁶ἐκ φυλη̃ς ’Ασὴρ δώδεκα χιλιάδες ἐκ φυλη̃ς Νεφθαλὶμ δώδεκα χιλιάδες ἐκ φυλη̃ς Μανασση̃ δώδεκα χιλιάδες

⁷ἐκ φυλη̃ς Συμεὼν δώδεκα χιλιάδες ἐκ φυλη̃ς Λευὶ δώδεκα χιλιάδες ἐκ φυλη̃ς ’Ισσαχὰρ δώδεκα χιλιάδες

⁸ἐκ φυλη̃ς Ζαβουλὼν δώδεκα χιλιάδες ἐκ φυλη̃ς ’Ιωσὴφ δώδεκα χιλιάδες ἐκ φυλη̃ς Βενιαμὶν δώδεκα χιλιάδες ἐσφραγισμένοι

⁹μετὰ ταυ̃τα εἰ̃δον καὶ ἰδοὺ ὄχλος πολύς ὃν ἀριθμη̃σαι αὐτòν οὐδεὶς ἐδύνατο ἐκ παντòς ἔθνους καὶ φυλω̃ν καὶ λαω̃ν καὶ γλωσσω̃ν ἑστω̃τες ἐνώπιον του̃ θρόνου καὶ ἐνώπιον του̃ ἀρνίου περιβεβλημένους στολὰς λευκάς καὶ φοίνικες ἐν ται̃ς χερσὶν αὐτω̃ν

¹⁰καὶ κράζουσιν φωνη̨̃ μεγάλη̨ λέγοντες ἡ σωτηρία τω̨̃ θεω̨̃ ἡμω̃ν τω̨̃ καθημένω̨ ἐπὶ τω̨̃ θρόνω̨ καὶ τω̨̃ ἀρνίω̨

¹¹καὶ πάντες οἱ ἄγγελοι εἱστήκεισαν κύκλω̨ του̃ θρόνου καὶ τω̃ν πρεσβυτέρων καὶ τω̃ν τεσσάρων ζώ̨ων καὶ ἔπεσαν ἐνώπιον του̃ θρόνου ἐπὶ τὰ πρόσωπα αὐτω̃ν καὶ προσεκύνησαν τω̨̃ θεω̨̃

¹²λέγοντες ἀμήν ἡ εὐλογία καὶ ἡ δόξα καὶ ἡ σοφία καὶ ἡ εὐχαριστία καὶ ἡ τιμὴ καὶ ἡ δύναμις καὶ ἡ ἰσχὺς τω̨̃ θεω̨̃ ἡμω̃ν εἰς τοὺς αἰω̃νας τω̃ν αἰώνων ἀμήν

¹³καὶ ἀπεκρίθη εἱ̃ς ἐκ τω̃ν πρεσβυτέρων λέγων μοι οὑ̃τοι οἱ περιβεβλημένοι τὰς στολὰς τὰς λευκὰς τίνες εἰσὶν καὶ πόθεν ἠ̃λθον

¹⁴καὶ εἴρηκα αὐτω̨̃ κύριέ μου σὺ οἰ̃δας καὶ εἰ̃πέν μοι οὑ̃τοί εἰσιν οἱ ἐρχόμενοι ἐκ τη̃ς θλίψεως τη̃ς μεγάλης καὶ ἔπλυναν τὰς στολὰς αὐτω̃ν καὶ ἐλεύκαναν αὐτὰς ἐν τω̨̃ αἵματι του̃ ἀρνίου

¹⁵διὰ του̃τό εἰσιν ἐνώπιον του̃ θρόνου του̃ θεου̃ καὶ λατρεύουσιν αὐτω̨̃ ἡμέρας καὶ νυκτòς ἐν τω̨̃ ναω̨̃ αὐτου̃ καὶ ὁ καθήμενος ἐπὶ του̃ θρόνου σκηνώσει ἐπ' αὐτούς

¹⁶οὐ πεινάσουσιν ἔτι οὐδὲ διψήσουσιν ἔτι οὐδὲ μὴ πέση̨ ἐπ' αὐτοὺς ὁ ἥλιος οὐδὲ πα̃ν καυ̃μα

¹⁷ὅτι τò ἀρνίον τò ἀνὰ μέσον του̃ θρόνου ποιμανει̃ αὐτούς καὶ ὁδηγήσει αὐτοὺς ἐπὶ ζωη̃ς πηγὰς ὑδάτων καὶ ἐξαλείψει ὁ θεòς πα̃ν δάκρυον ἐκ τω̃ν ὀφθαλμω̃ν αὐτω̃ν

ΑΠΟΚΑΛΥΨΙΣ ΙΩΑΝΝΟΥ, κεφαλίς 8

¹καὶ ὅταν ἤνοιξεν τὴν σφραγι̃δα τὴν ἑβδόμην ἐγένετο σιγὴ ἐν τω̨̃ οὐρανω̨̃ ὡς ἡμιώριον

²καὶ εἰ̃δον τοὺς ἑπτὰ ἀγγέλους οἳ ἐνώπιον του̃ θεου̃ ἑστήκασιν καὶ ἐδόθησαν αὐτοι̃ς ἑπτὰ σάλπιγγες

³καὶ ἄλλος ἄγγελος ἠ̃λθεν καὶ ἐστάθη ἐπὶ του̃ θυσιαστηρίου ἔχων λιβανωτòν χρυσου̃ν καὶ ἐδόθη αὐτω̨̃ θυμιάματα πολλὰ ἵνα δώσει ται̃ς προσευχαι̃ς τω̃ν ἁγίων πάντων ἐπὶ τò θυσιαστήριον τò χρυσου̃ν τò ἐνώπιον του̃ θρόνου

⁴καὶ ἀνέβη ὁ καπνòς τω̃ν θυμιαμάτων ται̃ς προσευχαι̃ς τω̃ν ἁγίων ἐκ χειρòς του̃ ἀγγέλου ἐνώπιον του̃ θεου̃

⁵καὶ εἴληφεν ὁ ἄγγελος τòν λιβανωτόν καὶ ἐγέμισεν αὐτòν ἐκ του̃ πυρòς του̃ θυσιαστηρίου καὶ ἔβαλεν εἰς τὴν γη̃ν καὶ ἐγένοντο βρονταὶ καὶ φωναὶ καὶ ἀστραπαὶ καὶ σεισμός

⁶καὶ οἱ ἑπτὰ ἄγγελοι οἱ ἔχοντες τὰς ἑπτὰ σάλπιγγας ἡτοίμασαν αὐτοὺς ἵνα σαλπίσωσιν

⁷καὶ ὁ πρω̃τος ἐσάλπισεν καὶ ἐγένετο χάλαζα καὶ πυ̃ρ μεμιγμένα ἐν αἵματι καὶ ἐβλήθη εἰς τὴν γη̃ν καὶ τò τρίτον τη̃ς γη̃ς κατεκάη καὶ τò τρίτον τω̃ν δένδρων κατεκάη καὶ πα̃ς χόρτος χλωρòς κατεκάη

⁸καὶ ὁ δεύτερος ἄγγελος ἐσάλπισεν καὶ ὡς ὄρος μέγα πυρὶ καιόμενον ἐβλήθη εἰς τὴν θάλασσαν καὶ ἐγένετο τò τρίτον τη̃ς θαλάσσης αἱ̃μα

⁹καὶ ἀπέθανεν τò τρίτον τω̃ν κτισμάτων τω̃ν ἐν τη̨̃ θαλάσση̨ τὰ ἔχοντα ψυχάς καὶ τò τρίτον τω̃ν πλοίων διεφθάρησαν

¹⁰καὶ ὁ τρίτος ἄγγελος ἐσάλπισεν καὶ ἔπεσεν ἐκ του̃ οὐρανου̃ ἀστὴρ μέγας καιόμενος ὡς λαμπάς καὶ ἔπεσεν ἐπὶ τò τρίτον τω̃ν ποταμω̃ν καὶ ἐπὶ τὰς πηγὰς τω̃ν ὑδάτων

¹¹καὶ τò ὄνομα του̃ ἀστέρος λέγεται ὁ ἄψινθος καὶ ἐγένετο τò τρίτον τω̃ν ὑδάτων εἰς ἄψινθον καὶ πολλοὶ τω̃ν ἀνθρώπων ἀπέθανον ἐκ τω̃ν ὑδάτων ὅτι ἐπικράνθησαν

¹²καὶ ὁ τέταρτος ἄγγελος ἐσάλπισεν καὶ ἐπλήγη τò τρίτον του̃ ἡλίου καὶ τò τρίτον τη̃ς σελήνης καὶ τò τρίτον τω̃ν ἀστέρων ἵνα σκοτισθη̨̃ τò τρίτον αὐτω̃ν καὶ ἡ ἡμέρα μὴ φάνη̨ τò τρίτον αὐτη̃ς καὶ ἡ νὺξ ὁμοίως

¹³καὶ εἰ̃δον καὶ ἤκουσα ἑνòς ἀετου̃ πετομένου ἐν μεσουρανήματι λέγοντος φωνη̨̃ μεγάλη̨ οὐαὶ οὐαὶ οὐαὶ τοὺς κατοικου̃ντας ἐπὶ τη̃ς γη̃ς ἐκ τω̃ν λοιπω̃ν φωνω̃ν τη̃ς σάλπιγγος τω̃ν τριω̃ν ἀγγέλων τω̃ν μελλόντων σαλπίζειν

ΑΠΟΚΑΛΥΨΙΣ ΙΩΑΝΝΟΥ, κεφαλίς 9

¹καὶ ὁ πέμπτος ἄγγελος ἐσάλπισεν καὶ εἰ̃δον ἀστέρα ἐκ του̃ οὐρανου̃ πεπτωκότα εἰς τὴν γη̃ν καὶ ἐδόθη αὐτω̨̃ ἡ κλεὶς του̃ φρέατος τη̃ς ἀβύσσου

²καὶ ἤνοιξεν τò φρέαρ τη̃ς ἀβύσσου καὶ ἀνέβη καπνòς ἐκ του̃ φρέατος ὡς καπνòς καμίνου μεγάλης καὶ ἐσκοτώθη ὁ ἥλιος καὶ ὁ ἀὴρ ἐκ του̃ καπνου̃ του̃ φρέατος

³καὶ ἐκ του̃ καπνου̃ ἐξη̃λθον ἀκρίδες εἰς τὴν γη̃ν καὶ ἐδόθη αὐται̃ς ἐξουσία ὡς ἔχουσιν ἐξουσίαν οἱ σκορπίοι τη̃ς γη̃ς

⁴καὶ ἐρρέθη αὐται̃ς ἵνα μὴ ἀδικήσουσιν τòν χόρτον τη̃ς γη̃ς οὐδὲ πα̃ν χλωρòν οὐδὲ πα̃ν δένδρον εἰ μὴ τοὺς ἀνθρώπους οἵτινες οὐκ ἔχουσι τὴν σφραγι̃δα του̃ θεου̃ ἐπὶ τω̃ν μετώπων

⁵καὶ ἐδόθη αὐτοι̃ς ἵνα μὴ ἀποκτείνωσιν αὐτούς ἀλλ' ἵνα βασανισθήσονται μη̃νας πέντε καὶ ὁ βασανισμòς αὐτω̃ν ὡς βασανισμòς σκορπίου ὅταν παίση̨ ἄνθρωπον

⁶καὶ ἐν ται̃ς ἡμέραις ἐκείναις ζητήσουσιν οἱ ἄνθρωποι τòν θάνατον καὶ οὐ μὴ εὑρήσουσιν αὐτόν καὶ ἐπιθυμήσουσιν ἀποθανει̃ν καὶ φεύγει ὁ θάνατος ἀπ' αὐτω̃ν

⁷καὶ τὰ ὁμοιώματα τω̃ν ἀκρίδων ὅμοια ἵπποις ἡτοιμασμένοις εἰς πόλεμον καὶ ἐπὶ τὰς κεφαλὰς αὐτω̃ν ὡς στέφανοι ὅμοιοι χρυσω̨̃ καὶ τὰ πρόσωπα αὐτω̃ν ὡς πρόσωπα ἀνθρώπων

⁸καὶ εἰ̃χον τρίχας ὡς τρίχας γυναικω̃ν καὶ οἱ ὀδόντες αὐτω̃ν ὡς λεόντων ἠ̃σαν

⁹καὶ εἰ̃χον θώρακας ὡς θώρακας σιδηρου̃ς καὶ ἡ φωνὴ τω̃ν πτερύγων αὐτω̃ν ὡς φωνὴ ἁρμάτων ἵππων πολλω̃ν τρεχόντων εἰς πόλεμον

¹⁰καὶ ἔχουσιν οὐρὰς ὁμοίας σκορπίοις καὶ κέντρα καὶ ἐν ται̃ς οὐραι̃ς αὐτω̃ν ἡ ἐξουσία αὐτω̃ν ἀδικη̃σαι τοὺς ἀνθρώπους μη̃νας πέντε

¹¹ἔχουσιν ἐπ' αὐτω̃ν βασιλέα τòν ἄγγελον τη̃ς ἀβύσσου ὄνομα αὐτω̨̃ ‘Εβραϊστὶ ’Αβαδδὼν καὶ ἐν τη̨̃ ‘Ελληνικη̨̃ ὄνομα ἔχει ’Απολλύων

¹²ἡ οὐαὶ ἡ μία ἀπη̃λθεν ἰδοὺ ἔρχεται ἔτι δύο οὐαὶ μετὰ ταυ̃τα

¹³καὶ ὁ ἕκτος ἄγγελος ἐσάλπισεν καὶ ἤκουσα φωνὴν μίαν ἐκ τω̃ν τεσσάρων κεράτων του̃ θυσιαστηρίου του̃ χρυσου̃ του̃ ἐνώπιον του̃ θεου̃

¹⁴λέγοντα τω̨̃ ἕκτω̨ ἀγγέλω̨ ὁ ἔχων τὴν σάλπιγγα λυ̃σον τοὺς τέσσαρας ἀγγέλους τοὺς δεδεμένους ἐπὶ τω̨̃ ποταμω̨̃ τω̨̃ μεγάλω̨ Εὐφράτη̨

¹⁵καὶ ἐλύθησαν οἱ τέσσαρες ἄγγελοι οἱ ἡτοιμασμένοι εἰς τὴν ὥραν καὶ ἡμέραν καὶ μη̃να καὶ ἐνιαυτόν ἵνα ἀποκτείνωσιν τò τρίτον τω̃ν ἀνθρώπων

¹⁶καὶ ὁ ἀριθμòς τω̃ν στρατευμάτων του̃ ἱππικου̃ δισμυριάδες μυριάδων ἤκουσα τòν ἀριθμòν αὐτω̃ν

¹⁷καὶ οὕτως εἰ̃δον τοὺς ἵππους ἐν τη̨̃ ὁράσει καὶ τοὺς καθημένους ἐπ' αὐτω̃ν ἔχοντας θώρακας πυρίνους καὶ ὑακινθίνους καὶ θειώδεις καὶ αἱ κεφαλαὶ τω̃ν ἵππων ὡς κεφαλαὶ λεόντων καὶ ἐκ τω̃ν στομάτων αὐτω̃ν ἐκπορεύεται πυ̃ρ καὶ καπνòς καὶ θει̃ον

¹⁸ἀπò τω̃ν τριω̃ν πληγω̃ν τούτων ἀπεκτάνθησαν τò τρίτον τω̃ν ἀνθρώπων ἐκ του̃ πυρòς καὶ του̃ καπνου̃ καὶ του̃ θείου του̃ ἐκπορευομένου ἐκ τω̃ν στομάτων αὐτω̃ν

¹⁹ἡ γὰρ ἐξουσία τω̃ν ἵππων ἐν τω̨̃ στόματι αὐτω̃ν ἐστιν καὶ ἐν ται̃ς οὐραι̃ς αὐτω̃ν αἱ γὰρ οὐραὶ αὐτω̃ν ὅμοιαι ὄφεσιν ἔχουσαι κεφαλάς καὶ ἐν αὐται̃ς ἀδικου̃σιν

²⁰καὶ οἱ λοιποὶ τω̃ν ἀνθρώπων οἳ οὐκ ἀπεκτάνθησαν ἐν ται̃ς πληγαι̃ς ταύταις οὐδὲ μετενόησαν ἐκ τω̃ν ἔργων τω̃ν χειρω̃ν αὐτω̃ν ἵνα μὴ προσκυνήσουσιν τὰ δαιμόνια καὶ τὰ εἴδωλα τὰ χρυσα̃ καὶ τὰ ἀργυρα̃ καὶ τὰ χαλκα̃ καὶ τὰ λίθινα καὶ τὰ ξύλινα ἃ οὔτε βλέπειν δύνανται οὔτε ἀκούειν οὔτε περιπατει̃ν

²¹καὶ οὐ μετενόησαν ἐκ τω̃ν φόνων αὐτω̃ν οὔτε ἐκ τω̃ν φαρμάκων αὐτω̃ν οὔτε ἐκ τη̃ς πορνείας αὐτω̃ν οὔτε ἐκ τω̃ν κλεμμάτων αὐτω̃ν

Читать далее:ΑΠΟΚΑΛΥΨΙΣ ΙΩΑΝΝΟΥ, κεφαλίς 10

Для корректного отображения некириллических текстов желательно установить шрифты Lucida Sans Unicode (для текстов на греческом) и Hirmos (для текстов на церковнославянском). Если Ваш браузер поддерживает технологию CSS3, шрифты будут загружены автоматически.

Комментарии:

Комментарий к «Брюссельской Библии»

Комментарий к текущему отрывку

Комментарий к книге

Комментарий к разделу

6:4 Появление меченосца на огненно-рыжем коне знаменует начало кровопролитных войн (Мф 24:6-8).

6:5 "Конь вороной" - символ голода (ср. Мф 24 7). При Домициане (конец 1 в.) ввиду голода был издан специальный указ о вырубке виноградников для увеличения посевных площадей под зерно. "Мера" указывает на ограничение выдачи хлеба.

6:6 "Хиникс" - малая хлебная мера. Цена хиникса пшеницы была равна дневному заработку сельского батрака (Мф 20 2).

6:8 "Конь бледный" (греч "clwroV" - зеленоватый, цвет разлагающегося тела). Смерть и ад - древние ханаанские божества. В данном случае они олицетворяют губительные силы, вырвавшиеся на просторы земли.

6:9 "Жертвенник" (см Откр 8:3; Откр 9:13; Откр 14:18; Откр 16:7) соответствует в этой небесной литургии жертвеннику всесожжении (3 Цар 8:64) Мученики, свидетели Слова, приобщены к жертве своего Господа (ср. Флп 2:17).

6:10 "Мстишь" - традиционное древнее выражение, означающее надежду на торжество правды Божией.

6:11 См 3 Езд 4:35-37. "Одежды белые" - символ победы и радости.

6:12-17 Космические катастрофы и знамения возвещают приближение Бога, грядущего судить народы (Ис 13:10; Ис 34:4; Ос 10:8; Иоиль 2:31; Соф 1:14; Мф 24:29; Лк 23:30).

7:1-3 "Четыре ветра" - ветры знаменуют у пророков дыхание справедливого гнева Божия (ср. Иер 49:36; Дан 7:2; Зах 6:5). "Печать на челах рабов Бога нашего" - в период затишья на челе верных запечатлевается знак избрания, благодаря которому их можно будет отличить от противников Божиих.

7:4 144000 - производное от священного числа 12, означавшего полноту; вероятно, имеется в виду множество и завершенное единство святых Божиих на земле.

7:5-8 В списке отсутствует колено Даново. Однако следует отметить, что перечень колен, входящих в древний союз 12-ти, не был постоянным. Вместо Иосифа часто фигурировали Ефрем и Манассия; включалось имя Махира, которое потом исчезло, и т.д. (ср. Суд 5:14).

7:9 "Пальмовые ветви" в руках знаменуют победу и напоминают о празднике кущей (палаток); ср. ст. Откр 7:15: Сидящий на престоле будет обитать (греч "okhnwsei от okhnh") - палатка, как и в Ин 1:14) среди них.

7:10 "Спасение" (греч "swthria"): в данном контексте - победа, благо, благословение.

7:14 Речь идет о первых мучениках Церкви, удостоившихся небесного блаженства. К концу I в. было уже три "волны" гонений: со стороны иудейских властей (30-е гг.), Нерона (64 г.) и Домициана (90-е гг.).

7:16 Ср. Мф 5:6.

7:17 Ср. Пc 21:1-2.

8:1 "Безмолвие" - как и в книгах пророческих, торжественное молчание предшествует явлению Ягве. Решения Божий, записанные в раскрытой книге, будут теперь осуществляться во время новой небесной литургии.

8:2 "Семь труб" - во дни ВЗ трубный звук собирал народ на войну или на праздник; он же возвещал великие события, в которых открывалась воля Божия (Исх 19:16; Исх 19:19; Иоил 2:1; Зах 9:14; ср. Мф 24:31; 1 Кор 15:52; 1 Фес 4:16).

8:3-4 "Жертвенник" - во святилище, перед завесой, отделявшей Святое святых, стоял обложенный золотом жертвенник, на котором курился фимиам (Исх 30:1-10; ср. Евр 9:4и Откр 5:8).

8:5 Огонь кадильницы, из которой возносится дым фимиама вместе с молитвами святых, повержен на землю, знаменуя начало кар за грехи человечества.

8:6 См Откр 1:10.

8:7 Звук труб предупреждает о бедствиях, подобных казням египетским (Исх 7:14сл.; Соф 1:2-3).

8:8 "Гора" - в иудейской апокалиптике (Енох 18 13) - падший ангел.

8:10-11 "Звезда", так же как и гора, в апокалиптике часто означает демонические силы.

"Полынь" - образ навеян рассказом о горьком источнике (Исх 15:23-25).

8:12 Параллель тьме египетской (Исх 10:21).

8:13 "Ангел" - вариант: "орел" (в древнейших рукописях). Орел - вестник беды (Лк 17:37). Орлы всегда собирались над полями сражений.

9:1-2 "Звезду" - один из падших ангелов, вероятно сам сатана (ср. ст. Откр 9:11и Лк 10:18). "Бездны" - царства дьявола, где находятся падшие ангелы в ожидании конечного осуждения. Падение сатаны не прекращает еще его сопротивления. Оно будет длиться до Последнего Суда. Дым - отзвук сказания о Содоме (Быт 19:28).

9:2-11 "Саранча" - бич земледельцев на Востоке. В Библии войны издавна сравнивались с нашествием саранчи (Иоил 1:4сл.). Согласно св. Иерониму, иудеи давали образу нашествия саранчи историческое толкование: четыре роя саранчи представляют четырех завоевателей, последовательно вторгавшихся в Палестину: ассирийцев, персов, греков и римлян (ср. Иер 51:27). Необычный вид саранчи, описанной здесь, позволяет заключить, что речь идет о военном вторжении. Определенные детали описания взяты из вооружения парфян, главных соперников римской империи (см Откр 6:2). Некоторые комментаторы полагали, что нашествие саранчи, которая мучает, но не убивает, олицетворяет духовные мучения, причиняемые силами зла.

9:4 "Не делала вреда... никакой зелени и никакому дереву" - символизирующим по всей вероятности верных Христу (ср. 71 сл.).

9:11 "Аваддон" и "Аполлион" - эти два имени означают здесь: Гибель и Губитель.

9:13 По углам золотого жертвенника кадильного (Откр 8:3; Лк 1:11) возвышались обложенные золотом рога (Исх 30 3). Многочисленные изображения подобных жертвенников найдены на острове Крите.

9:14-19 Река Евфрат в Месопотамии, откуда вторгались в землю израильскую ассирийские и вавилонские войска, а затем парфяне (см Откр 6:2). Поэтому Евфрат стал символом угрозы с Востока.

"Две тьмы тем" - неисчислимое множество.

Греч. слово ἀποκάλυψις означает откровение. Бог открывает избранным таинственные реальности, глазным образом относящиеся к будущему.

Нам трудно разграничить жанр пророческий и апокалиптический. Древние пророки воспринимали Божий откровения и передавали их в устной форме. Авторам апокалипсисов Бог посылает видения, и они записывают их. Ценность этих видений определяется символикой, которой они проникнуты. Описывая видения, тайнозритель выражает на языке символов то, что Бог ему показывает, не заботясь о стройной форме повествования. Чтобы понять их, надо постигнуть особенности его метода и перевести на язык понятий употребляемые им символы; иначе можно исказить смысл данного ему откровения.

Апокалипсисы вызвали живой интерес в иудейской среде, в том числе и у ессеев, в последние столетия перед Р.Х. Подготовленный видениями, бывшими пророкам Иезекиилю и Захарии, апокалиптический жанр расцвел в творчестве пророка Даниила и во многочисленных апокрифических творениях в эпоху зарождения христианства. В НЗ-ный канон был включен только один апокалипсис, автор которого сам себя называет: Иоанн, сосланный на остров Патмос «за слово Божие и за свидетельство Иисуса Христа» (Rev 1:9). Христианские писатели II в. Папий, св Иустин Философ, св Ириней, Климент Александрийский, Тертуллиан и другие подтверждают авторство св Иоанна. Старец апостол, временно разлученный со своей Ефесской паствой, около 95 г. обратился к ней, — провидя ожесточенную борьбу сил зла с Церковью Христовой, — с увещанием хранить верность в грядущих испытаниях.

Как и кн. пророка Даниила, Апокалипсис является таким образом ответом верующим на волновавший их вопрос: почему Бог попускает такие гонения на избранных Его? Ин возвращается к основным темам пророческих писаний —о великом Дне Ягве (Amo 5:1-8), о святом народе, порабощенном могущественными врагами, рассеянном и почти уничтоженном вследствие жестоких гонений. Пророки возвещали близость дня спасения, когда Бог придет освободить свой народ из-под власти угнетателей и подчинит ему врагов Израиля. В конце I в. Церковь — Новый Израиль — вновь подвергается кровавым гонениям (Rev 13; Rev 6:10-11; Rev 16:6; Rev 17:6) со стороны Рима, вдохновляемого сатаной (Rev 12-13 Rev 2-4), и вновь торжествует во исполнение слов Господних «Врата ада не одолеют ее» (Mat 16:18).

Откр. Ин. можно разделить на вступление (Rev 1:1-8), три части и заключение (Rev 22:6-21). Первая часть (Rev 1:9-3:22) открывается видением Иисуса Христа во славе, повелевающего своему апостолу написать в назидание семи Асийским Церквам то, что возвещается в кратких пророческих посланиях. Во второй части (Rev 14:1-19:10) изображаются грядущие бедствия. Описывается снятие семи печатей (Rev 5:1-8:1), семь труб (Rev 8:2-11:19), семь знамений (Rev 12:1-15:4), семь чаш гнева (Rev 15:5-16:21) и суд Божий над Вавилоном (Rev 17:1-18:24). В третьей части (Rev 19:1-22:5) повествуется о победе Агнца над зверем и драконом, о страшном Суде, о славе нового неба и новой земли, о граде Божием, о блаженстве праведных.

Историческая интерпретация Откр раскрывает его основной смысл. Но значение книги этим не ограничивается: в ней изображается непрекращающаяся в течение веков борьба сил добра и зла, которая закончится сокрушительным поражением антихриста и его служителей, преображением неба и земли и вечным торжеством Агнца и верных Ему. Она является источником, питающим веру и укрепляющим надежду христиан всех времен.

Жертва Агнца принесла окончательную победу и, каковы бы ни были испытания, которым подвергается Церковь Христова, она не должна сомневаться в верности Бога Своим обетованиям — Господь «грядет скоро» (Rev 22:20). Апокалипсис — великая эпопея христианской надежды, победная песнь гонимой Церкви.

Комментарий к «Толковой Библии» Лопухина

Комментарий к текущему отрывку

Комментарий к книге

Комментарий к разделу

6 Видения небесного престола и представшего пред ним Агнца были первыми обнаружениями Божеств, промыслительной деятельности в первом из пяти порядков апокалиптических явлений. За ними следует видение снятия печатей книги. Это видение предполагает первые и притом не только по своей внешней связи, но и по внутреннему соотношению. Небо и небесный престол служат источником и основанием всех тех событий и явлений, которые совершаются на земле: в них осуществляется божественная воля, и они должны быть рассматриваемы с этой стороны.

6:1 Оставаясь в прежнем положении и прежнем состоянии духа, тайнозритель созерцает, как Агнец снимает первую печать книги и при этом слышит громовой (сильный) голос, который принадлежал одному из четырех животных, — а какого, Иоанн не указывает. В выражении "иди (пусть идет, совершается) и смотри" нужно видеть безличное обращение, и его смысл можно передать так: пусть совершается то, чему надлежит быть по божественному предопределению, ты же, Иоанн, смотри и запечатлей в своем уме.

6:2 По снятии первой печати Иоанн видит выступающим белого коня и на нем всадника. Самый всадник охарактеризован очень кратко и общими чертами. Тайнозритель во всем видении главное внимание обращает на коней и на цвет их масти, о всадниках же говорит лишь по связи с конями. Посему при изъяснении видений нужно более всего обращать внимание на образы коней и на их масти. Конь есть самый естественный символ движения, войны. Здесь конь белого цвета, следовательно и под движением нужно разуметь движение духовного, высшего свойства — чистое (белое) и по своим целям и по своим средствам. Это движение, очевидно, то, которое произошло на земле вследствие христианской проповеди. А победоносный вид всадника находит себе объяснение в тех успехах, которыми сопровождалась эта христианская проповедь. Всадник управляет конем, так и Иисус Христос управлял апостолами и их преемниками в распространении Евангелия.

6:3 При снятии второй печати также послышался голос, но другого животного и притом, очевидно, менее величественный и сильный. Голос говорил те же самые слова и, конечно, с тем же смыслом.

6:4 Иоанн увидал другого коня; он был рыжий или, правильнее, огненный. Если конь вообще обозначает движение, то конь рыжего цвета, напоминающего разрушительное свойство огня и цвет человеческой крови, говорит о губительном значении олицетворяемого движения. Рыжий конь и его всадник с большим мечом обозначают обнаружение вражды и злобы, которые везде и всегда сопровождают на первых порах распространение христианства. По действию всадника на рыжем коне не будет на земле мира. Мир совести, внутреннее спокойствие будут нарушены тем, что у людей не станет уверенности в правильности своих религиозных убеждений. Не станет вместе с этим и спокойствия внешнего, которое будет уничтожено возникшею враждою против тех, кто будет виновником нарушения внутреннего мира. Все это и было на земле с началом распространения христианства, когда среди людей обнаружилось много вражды и было пролито много крови, особенно во время гонений против христиан со стороны иудеев и язычников. Но эта история вражды (рыжий конь) к начинающемуся христианству, к христианским прозелитам всегда повторяется (Мф 10:34; Ин 16:2) (Андрей Кесарийский).

6:5-6 При снятии третьей печати Иоанн увидал вороного коня. Черный цвет есть цвет скорби и нужды, а потому и символ вороного коня есть символ человеческой нужды, которая, прежде всего, выражается в недостатке питания и голоде. Об этом говорит самый вид всадника. Всадник имел в руках весы. Весы говорят о точности, об отсутствии лишнего и потому весьма удобно напоминают о голоде (Эвальд, Лютард). Голос, который Иоанн слышал раздающимся среди животных, был голосом божественным, исходящим от Божьего престола. Первая половина слов божественного голоса говорит о необыкновенной дороговизне жизни вследствие голода, а вторая указывает на ту роскошь, которой обыкновенно предаются богатые слои общества, эксплуатирующие бедных. В частности, в периоды борьбы христианства с язычеством первые христианские прозелиты среди того или другого языческого общества всегда находились и находятся в сравнительной нужде; более богатое языческое общество обыкновенно утопает в роскоши языческой жизни, христиане же, лишаемые поддержки и сочувствия, должны бывают до крайности ограничивать свои потребности (Иак 2:6).

6:6 Хиникс, χοι̃νιξ, малая хлебная мера.

Динарий — монета, соответствующая дневной плате поденщику.

6:7-8 Сообразно с пониманием первых трех печатей нужно объяснять и символ четвертой. По ее снятии Иоанн видит бледного коня, — собственно серого, бесцветного, каковой цвет принимают трупы людей. За всадником, напоминающим смерть и называемым смертью, следовал ад. Ад здесь является олицетворением действительных обитателей ада, т. е. осужденных (Генгстенберг) по предварительному суду на временные мучения. Всаднику на бледном коне дан меч, как орудие смерти; в его распоряжении голод, ему подчинены и бедствия мора (повальные и заразные болезни) (Эвальд, Клифот, Лютард), и даже земные хищные звери. Бедствия эти падут на "четвертую часть земли"; — это не математически точное измерение особого пространства; здесь определенное число в смысле неопределенного, для указания на действия этих явлений временно и по местам. Число же четыре употреблено в соответствие четырем животным, четырем коням и четырем странам света. Все это подтверждает нам церковная история, история распространения христианства.

6:9 Теперь у св. Иоанна после видений четырех печатей возникал вопрос, доколе вместе с грешниками будут страдать и праведники, и получают ли эти последние какую-либо награду за свои страдания и свое терпение? — Явления пятой и шестой печатей служат ответом на эти вопросы. В ответ на вопрос, в каком состоянии находятся души христианских мучеников, Иоанн видит их под небесным жертвенником. Этот жертвенник — совершенно особое место и особый предмет апокалиптического видения. Это жертвенник всесожжения (Лев 4:7), стоявший на дворе народа для принесения на нем жертв (Эбрард, Süller, Эвальд, Клифот, Лютард). Внизу (под) около этого жертвенника, как бы жертвы, уже принесенные и ссжженные, находились души в собственном смысле этого слова (Генгстенберг, Эбрард), т. е. бессмертные души умерших людей. Это — души умерших насильственною смертью, т. е. души мучеников. Они были замучены, во-первых, за слово Божие, т. е. Божие учение, во-вторых, за свидетельство, т. е. за исповедание веры в Иисуса Христа. Это исповедание они имели, т. е. держали, высказывали и довели до конца, подтвердив искренность своею смертью. Теперь души этих христианских мучеников находились под жертвенником, чем обозначалась их особенная близость к Господу Богу.

6:10 Одновременно с тем, как стали видимы под жертвенником души убиенных, послышался их громкий вопль. Они обращались к Бож. престолу, и, называя Бога святым и истинным, спрашивают, почему все еще нет приговора Бож. суда над грешниками и все еще не воздано им сообразно с их делами. Здесь слышится недоумение и мольба о праведном суде, о слове Бож. правосудия по отношению к грешникам ближе всего, к язычникам и иудеям, преследователям христиан.

6:11 В ответ на вопль мучеников им дана была каждому белая одежда, как знак их чистоты и невинности. Дарование ее мученикам имеет значение их оправданности, их близости к Господу Богу и их надежды на полное блаженство на воскресение из мертвых. Кроме дарования белых одежд, Господь утешает непреложностью Своего суда по Своему Божественному Предопределению (Генгстенберг, Эбрард, Süller). Время этого суда и воздаяния совпадет с тем временем, когда число мучеников достигнет известного, определенного Богом предела. Кровь мучеников будет отомщена; но это произойдет не ранее, как исполнится число их сотрудников и братьев, которым должно также пролить свою кровь за исповедание христианской веры.

6:12-14 Шестая печать отвечает на вопрос, доколе вместе с грешниками, достойными наказания, будут страдать и благочестивые. До тех пор, отвечает она, пока не наступит время общего воздаяния при втором пришествии Господа. И слова 12 стиха можно понимать в смысле указания на общемировой переворот пред вторым пришествием Господа. При перевороте солнце уподобится власянице, одежде из черной шерсти. Это слово-выражение не единичное в Св. Писании (Мф 24:29) и почти буквально повторяется у пророка Исаии (50:3). Оно говорит, что изменение произойдет в самой природе солнца и в его отношениях к земле и другим планетам. Здесь нужно разуметь прекращение солнечного света. Точно так же и луна (как кровь) уже не будет освещать землю, но своим новым видом будет лишь возбуждать нас. В то же самое время наступающего общего переворота звезды небесные падуг на землю. Пояснение Апокалипсиса говорит о том, что здесь нужно видеть не обман зрения, но действительное падение звезд, в виде астероидов, метеоров и т. п. (Корнелий а-Ляпиде, Клифот, Калмет, Иоанн Златоуст на Мф 24:29). Мировой переворот коснется и самой земли и неба. Небо скроется, свившись как свиток. Это выражение (Ис 34:4) говорит об удалении неба от человеческого взора. Одновременно с переворотом на небе, на земле произойдет страшное землетрясение, следствием которого будет изменение вида земной поверхности. Для Господа возможно полное и совершенное изменение вида земли.

15-17 говорят нам о том впечатлении, которое произведет на людей мировой переворот. Все земные обитатели, которым ради их грехов приходится страшиться гнева Божия, убегут в горы и пещеры. Но никакая защита не будет в состоянии скрыть грешных людей от наступающего суда и воздаяния. Слова 17 ст. как бы подтверждают, что в шестой печати речь шла о наступлении времени второго пришествия, о времени дня Господня.

7:1 Первое видение второго порядка говорит о выделении праведных из среды нечестивых при общемировых бедствиях приближающегося конца мира.

Сначала пред пророческим взором Иоанна раскрывается картина спокойного исторического развития христианского мира под образом четырех ангелов, удерживающих ветры от их разрушительных действий. Это во всяком случае ангелы добрые, а не злые, как полагает Андрей Кесарийский, и их образ указывает на то, что христианство представляет собою в истории несравненно бóльшую гарантию мира и спокойствия, чем языческие религии.

7:2 Со временем, однако, это спокойствие и мир прекратятся.

Появляется новый ангел, который в своей руке имеет печать Бога живого. Печать эта принесена ангелом для избранных рабов Божиих и должна быть прежде всего отличием и преимуществом избранных рабов Божиих, указанием на их близость к Господу Богу и на покровительство Божие. Поэтому нужно сказать, что печать эта есть отображение на лучших и избраннейших членов христианской Церкви той божественной благодати, которая, преображая их душу, преобразит и их внешний вид — чело (Быт 4:15). Но трудно сказать, будет ли это состояние отмечено и каким-либо внешним знаком.

7:3 В словах ангела заключается приказание, которое нужно понимать как повеление Божие, передаваемое по чиноначалию одними ангелами другим. Изображение здесь добрых ангелов, как руководителей вредными действиями стихий, вполне согласно со Свящ. Писанием (Пс 103:4). В данном случае добрые ангелы должны удерживать вредные действия ветров до тех пор, пока явившийся ангел вместе со своими сослужителями не положит печати на рабов Божиих.

7:4-8 Этих запечатленных из всех колен Израилевых оказалось 144 тысячи.

Самое число 144 тыс. по согласному мнению толкователей, очевидно, символическое и должно означать полное число избранных (12×12×1000). Они названы израильтянами и притом прямо с указанием на 12 колен народа израильского. Но ни то, ни другое обстоятельство не вынуждает с необходимостью заключать, что здесь имеются ввиду израильтяне по плотскому происхождению. И христиане, составляющие новозаветную церковь, которая является продолжением и заменою церкви ветхозаветной, могут быть названы истинными израильтянами, если не по плоти, то по духу (Генгстенберг, Süller, Клифот и др.). Такое понимание вполне соответствует Апокалипсису (2:9; 3:9). Под запечатлением нельзя здесь подразумевать обращение евреев в христианство общею массою в последнее время (Рим 11:25-26). Это запечатление не может быть приравнено к принятию христианства, ибо печать налагается на тех, кто уже рабы Божии (ст. 3). Лучше всего под запечатленными разуметь совершенных верующих последнего времени, которые достигнут высшего совершенства и одухотворенности после общего обращения в христианство израильтян — тогда, когда и Израиль по плоти, и Израиль по духу составят единое стадо Христово. Запечатленные ангелом суть совершеннейшие из христиан последнего времени, избранный народ Божий — тот самый, о котором упоминал Спаситель в Своей эсхатологической речи (Мф 24:22).

7:9 Это новое видение говорит о том, как вознаграждаются на небе те христиане, которые совершают свое земное поприще среди скорбей мира и особенно среди ужасов последнего времени. Иоанн видит великое множество людей, т. е. души людей, которые были облечены в человеческие образы (ср. 6:9).

Бесчисленность здесь не абсолютная, взятая в отличие от 144 тыс. запечатленных, но бесчисленность относительная. Состав многочисленной толпы указывает на ее общечеловеческий характер; и, несомненно, она, подобно душам 6:9, находится на небе пред престолом Божиим, а не в земле, как те запечатленные 144 тысячи. Так что, очевидно, здесь имеются ввиду все умершие христиане, достигшие совершенства и угодившие Богу теми или другими подвигами веры и благочестия. Следовательно, на вопрос, имеют ли утешение совершенные христиане, умершие до времени всеобщего суда и воздаяния, разбираемое видение отвечает, что души совершенных христиан после их смерти переселяются на небо и предстоят пред Престолом и пред Агнцем в знак близости к Господу как источнику блаженства. На это указывают и белые одежды, и пальмовые ветви, как ветви праздничной радости.

7:10 Слова восклицания всего множества сообразно с указанным значением пальмовых ветвей и в соответствие содержанию хвалы ст. 12 есть выражение чувства восторга пред Богом и Агнцем, спасающими мир многоразличными судьбами. Великое множество спасенных христиан было не одиноким пред престолом в прославлении Господа. Здесь же Иоанн созерцает ангелов, и старцев, и животных. Все они в ответ на прославление святых спасенных, подтверждая его словом Аминь, поклонялись пред Сидящем на престоле и Агнцем и со своей стороны воссылали им хвалу (5:12) за их семь добродетелей и совершенств (Эбрард, Süller.).

7:14 Употребление обращения: господин не означает поклонения Иоанна пред старцем, но является выражением обыкновенной почтительности спрашивающего к отвечающему — смиренного Иоанна к прославленному Богом старцу (Клифот, Эбрард.). Пришедшие от великой скорби суть перенесшие скорбь, не избежавшие ее. И выражение великая скорбь говорит (Мф 24:21-29) о том, что эти спасенные суть все вообще христиане, которые как прежде, так и в будущем (и при антихристе особенно) перенесут страдания и скорби. Под омытием одежд всего естественнее понимать отнятие, по милости Божией, всякой греховной скверны с души праведника, а под убелением — достижение чистоты и добродетельного совершенства. Они, спасенные, находятся пред престолом Бога и служат Ему день и ночь, пользуясь Его непосредственным покровительством. Такое состояние совершенных христиан после их смерти ввиду того, что оно названо служением, не есть полное блаженство, а только его предначатие. Источником и причиною их блаженства будет их непосредственная близость к Агнцу — близость, уподобляемая близости заботливого пастыря к его овцам. И не будет слез на их глазах, ибо не будет у них никакого огорчения, никакой печали.

8:1 В 8 главе в явлениях и образах дается объяснение, какие именно скорби постигнут мир и все человечество. Иоанн снова видит таинственную книгу в деснице Сидящего, видит и Агнца. Агнец снимает последнюю, седьмую печать с запечатанной книги. Но Иоанн уже не упоминает более ни о животных, ни о старцах, ни о святильниках, их уже не было пред взором Иоанна. Непосредственным следствием снятия седьмой печати было то, что на небе водворилось молчание как бы на полчаса. Молчание означает не просто тишину, прекращение звуков вообще, но прекращение звуков человеческой речи. И если теперь, по снятии седьмой печати, на небе водворилось безмолвие, то, стало быть, прекратилась песнь хвалы небожителей. Все небожители, невольно обнаруживая благоговение пред Вседержителем, замолкли на короткое время пред предстоящими обнаружениями Бож. гнева как непостижимыми действиями Божьего промысла. Но это молчание могло быть только кратковременным, как бы получасовым. Именно, выражение "как бы на полчаса" имеет значение приблизительного указания времени и не может быть понимаемо в буквальном смысле слова.

8:2 Под семью ангелами, которые и в дальнейших видениях остаются пред престолом подобно четырем животным и старцам (7:13), можно видеть указание на ангелов известного чина, предстоящих пред престолом Божиим. Это их значение предуказывается уже в их атрибуте — семи трубах, которые являются в значении труб, возвещающих суд Божий над грешным миром, как своего рода сигналы к началу последующих явлений. Кроме семи ангелов Иоанн видит еще новое. Этот последний предстал не пред престолом, но пред жертвенником, о котором упоминалось в 6:9 и под которым нужно разуметь жертвенник всесожжения. С этого жертвенника ангел должен был взять горячих угольев для своей золотой кадильницы. При этом фимиам дан был ангелу для того, чтобы он (ангел) помог молитвам святых дойти до престола Божия, как возносится дым фимиама и бывает приятным благоуханием жертвы. Дым кадильный здесь не средство возношения молитвы, но лишь простое указание на это возношение; и ангел — не посредник и приноситель жертвы, но слуга, который по повелению Божию (фимиам дан от Бога) приставлен служить святым (Клифот, Лютард). Под золотым жертвенником в конце 3 ст. нужно разуметь другой жертвенник, а не тот, о котором упоминалось в начале этого стиха. Этот жертвенник золотой и под ним можно разуметь только тот, который стоял во святилище пред входом во святое святых (Исх 40:5,26). И пред взором Иоанна происходило нечто подобное тому, что происходило в Иерусалимском храме во время богослужения, хотя сходство было только приблизительное.

Когда дым фимиама поднялся с жертвенника, когда чрез это было указано, что приняты Господом молитвы святых и что услышана их просьба об отмщении крови мучеников (6:10), тогда ангел снова возвратился к жертвеннику всесожжения и снова наполнил кадильницу угольями (5 ст.). Но наполнил не для того, чтобы снова идти для воскурения фимиама во святилище, но для того, чтобы высыпать эти уголья на землю, — с высоты небесного свода, на котором Иоанн видел небесный храм и престол. Эти горячие уголья, высыпанные на землю, должны были обозначать начало казней Бож. гнева, наступление времени Бож. суда и отмщения.

8:6-7 Лишь только произошло это действие ангела, как на небе среди небожителей снова раздались прерванные на время голоса славословия, а на земле произошло землетрясение. Вслед за этим по звуку трубы первого ангела Иоанн видит чрезвычайное орудие казни (ср. Исх 9:24; Иоил 2:30), которое должно соответствовать особенной греховности и виновности мира. По звуку первой трубы будет падать град, смешанный не только с огнем, но и с кровью; следовательно, этот град будет иметь вид шариков, которые будут смочены кровью, с запахом и видом действительной человеческой крови (Клифот), и кроме того, будет сопровождаться истребительным огнем. Коль скоро допустимо, что самая казнь, несмотря на свою необъяснимость с точки зрения современного опыта, есть действительное физическое явление, то и ее последствия должны быть объяснены как физические бедствия среди земной природы. Это действительное истребление градом и огнем третьей части (приблизительно) деревьев на всей земной поверхности, которые будут вместе с травою сожжены. Во избежание смущения нужно помнить, что эта страшная и непонятная казнь есть казнь не нашего времени, но отдаленного будущего, близкого к концу мира, когда и весь мир будет обновлен чрез страшные физические перевороты (Корнелий а-Ляпиде, Süller). Падение горы с неба по звуку второй трубы указывает на небесное происхождение казни, т. е. на то, что она совершается как промыслительное действие Бож. всемогущества и суда. Эпитеты "большая" и "пылающая огнем" требуют разуметь громадную массу огня, которая должна упасть с неба в последнее время. Это будет чрезвычайным действием божественного всемогущества, проявляющего свой гнев над грешным человечеством. От падения большой горы воды всего моря испортятся, потеряв и свой прежний вид, и свой прежний вкус, а чрез это в них умрет третья часть всего живущего. Но, кроме того, на море погибнет и третья часть кораблей. Это бедствие тоже внешнее и физическое, которое постигнет людей чрез бедственное состояние видимой природы, подвергшейся порче из-за их грехов.

8:10-12 О страданиях людей чрез поражение физической природы говорит и следующая казнь.

По звуку трубы третьего ангела с неба падает, низвергается звезда (названная полынью) прямо на землю, и это падение должно быть понимаемо в буквальном смысле. Для самого тайнозрителя падающая звезда была действительною звездою (Клифот), и он отличает ее от других звезд только лишь тем, что она была большою. Но, присоединяя к ней название "полынь", Иоанн дает основание предполагать, что эта звезда была при этом явлением чудесным и заключала в своей природе нечто большее, чем прочие звезды. Поэтому-то она изображается подобною факелу, всаженною и пылающею по действию Бож. промысла.

Последствия падания звезды предуказываются в ее названии — полынь, горькая трава. Можно полагать, что воды были отравлены ее горечью не на каком-либо пространстве земли, но по всей земле, так что люди всей вселенной без всякого исключения должны были употреблять несколько горьковатую воду; эта горечь воды, к чему нужно присоединить следствия предшествовавших казней, и произвели большую смертность людей. Несомненно, все это очень трудно представимо для нас и для нашего времени, так как ничего подобного мы не наблюдаем в нашей современной жизни. Но отсюда не следует, чтобы нужно было отказаться от буквального понимания этой казни (Мф 19:26). Это — событие будущего времени. После звука трубы четвертого ангела Иоанн в своем экстатическом состоянии духа наблюдал какое-то повреждение, изменение в худшую сторону светил неба. Потемнение третьей части каждого светила неба было не временными, скоро прекратившимся, но, подобно казням первых труб, постоянным для того будущего времени. По-видимому, небесные светила будут давать для людей света на треть меньше того, что они давали до своего повреждения. А так как третья часть световой способности всех светил небесного свода была поражена, то и день, и ночь сделались менее светлы на третью часть того света, который принадлежал им прежде. И в этой казни мы не имеем ничего такого, что было бы совершенно недопустимым и невозможным. Если для Египта возможна была казнь в виде трехдневной тьмы, то возможно и то, что в грядущие времена приближения мира к концу наш солнечный дань и лунные ночи будут значительно темнее. Можно подумать, что, судя по их необычайности, впечатление казней будет неотразимо. Но люди и себе, и другим постараются объяснить все эти бедственные явления в природа естественными причинами. Поэтому далее прямо сообщается о новых наказаниях грешного мира.

8:13 Ангел, вестник этих новых наказаний, представляется летящим посреди неба, что означает то место, где солнце бывает во время своего более высокого положения. Крик ангела: "увы", "горе", краткий, отрывочный и громкий, вполне подходит ко всей обстановке апокалиптического видения. Нужно только возбудить в сердцах людей чувство страха.

9:1 По звуку пятой трубы Иоанн видит звезду, упавшую с неба. Словами "павшая с неба" тайнозритель, несомненно, хочет сказать, что и пятая казнь также происходит по пущению Божию и во время, указанное волею Божией. Этот символ становится понятным только из последующего. Звезде, упавшей с неба, дан ключ от кладезя бездны, который соединен непосредственно с бездною. Самое наименование бездны есть указание на преисподнюю, где осуждены пребывать злые духи. Бездну, таким образом, нужно отличать от ада и от геенны, места страданий умерших. Бездна есть местопребывание демонов, где они заключены и как бы заперты на ключ, т. е. лишены свободы действия. По действию Промысла Божия (павшая звезда) эта темница отпирается, и то, что находится внутри бездны чрез колодезь, соединяющий бездну с поверхностью земли, получает возможность появиться над землею.

9:2 От вышедшего дыма потемнело солнце. Правильнее не придавать самостоятельного значения этой черте символического видения, и указание на потемнение солнца и воздуха рассматривать как переход к выяснению последующего.

9:3-6 Из дыма вышла саранча, и земля должна была принять то, что вышло из бездны. Следовательно, сама саранча, окруженная дымом, составляла то темное облако, которое омрачило солнце и воздух и которое целиком вышло из бездны. Сходство саранчи Апокалипсиса с обыкновенною саранчою не простирается далее (кроме названия) того, что и та и другая являются громадною массою. Саранча, значит, является здесь лишь удобным символом, которым пользовались и древние пророки, и церковные писатели Нового Завета. Этой саранче дана была власть, какая свойственна скорпионам, под которою нужно разуметь не что другое, как способность скорпионов производить весьма опасное для жизни и здоровья человека ужаление (Эвальд, Эбрард, Клифот). Деятельность саранчи на земле ограничивается Бож. волею, и ей прямо запрещается причинять какой-либо вред растительности, а разрешается вредить только людям, и только тем из них, которые не имеют печати Божией на своих челах. Саранча не могла при этом умерщвлять, но только причинять мучения и притом только в продолжение пяти месяцев. Принимая во внимание, что действительная саранча живет не более пяти летних месяцев, лучше всего этот пятимесячный срок деятельности саранчи считать за указание на период времени неопределенный для людей, но определенный для Бож. Промысла, каковой период будет нужен для наказания и для устрашения грешников и для явления Бож. правды пред глазами праведников. Как указание на то, что как сама саранча, так и бедствия, причиненные ею, суть орудия казни в руках Божиих, служит то замечание, что мучения от ужаления хотя и невыносимы, но не смертельны.

9:7 По своему внешнему виду саранча была подобна коням, приготовленным на войну, каковая приготовленность ограничивается лишь воинственностью их вида. И венцы на их головах были не что другое как те ярко-желтые (золотые) четыре щупальца-рожка, которыми снабжена голова обыкновенной саранчи (Эвальд, Süller). Очевидно, как можно думать, человеческого в головах саранчи была лишь физиономия (лицо), несколько похожая на человеческую, но устройство самой головы было саранчеобразное. Волосы саранчи были подобны волосам женщины и были совершенною противоположностью ее действительному жестокому характеру, который определяется замечанием, что ее зубы были подобны зубам льва. Как нечто неожиданное в изображении внешнего вида саранчи является ее железная броня, а также и то, что шум от ее крыльев подобен не топоту коней, но стуку колесниц.

9:11-12 Завершительной характеристикой саранчи служит то, что она имела над собою царем ангела бездны. Здесь слово ангел стоит пред словом бездна, а это последнее означает местопребывание злых духов. Следовательно, царем над саранчей несомненно является посланник бездны, или, вернее, сам сатана, к которому лучше всего приложим титул царя. И наименование его Аввадон, что значит гибель, также, очевидно, употреблено здесь как указание на диавола, который есть воплощенная гибель и смерть. Ввиду всей этой характеристики саранчи под нею, как казнью Божиею, нельзя разуметь простую поэтически-пророческую картину человеческих бедствий. Если саранча из бездны и находится под начальством сатаны, то, очевидно, она и сама — злые духи, демоны, обитатели бездны. Злые духи в конце времени, освободившись по попущению Божию (20:7) из места своего заключения, т. е. из состояния связанности в своих действиях, явятся среди людей для их прельщения и мучения (Андрей Кесарийский). Эти мучения будут простираться на тех, кто не имеет силы отогнать от себя демонов. Самые же мучения от демонов можно понимать в смысле постоянного недовольства, беспокойства и искания лучшего, которые, будучи привиты людям от демонов (ужаление саранчи), сделают человеческую жизнь невыносимою (9:6). Терзание духа соединится с материальною бедственностью, которая сделается общемировым несчастием последнего времени. Люди же благочестивые, запечатанные печатью Божией, найдут свое горе в мировой скорби и в сознании гибели грешников, искушаемых диаволом. Эти бедствия не превратятся до самого второго пришествия. Выражение: "первое горе прошло" не значит, что по прошествии пяти месяцев будущая зловредная деятельность диавола и демонов прекратится. Нет, эти бедствия не прекратятся до второго пришествия Господа. Иоанн имел ввиду лишь себя и лишь постольку, поскольку был тайнозрителем Бож. откровения. Он говорит о прекращении первого горя только в видении, или, собственно, о прекращении видения первого горя. Ему нужно было сказать это, так как он переходит к описанию следующего видения, которое он наперед характеризует как два горя, одно за другим в их последовательности.

9:11 Аполлион значит Губитель.

9:13-14 Новое горе поражает мир по звуку шестой трубы. Под золотым жертвенником, как и 8:3, разумеется жертвенник кадильный, находившийся в святилище скинии; и четыре рога, упоминаемые Иоанном, должны напоминать рога того жертвенника (Исх 27:2). Рога, вообще служащие символом могущества, находясь при жертвеннике, указывают на милосердие Божие. Под четырьмя ангелами, связанными при реке Ефрате, разумеются ангелы злые, а под р. Ефратом — неточное географическое название исторической местности, так как это не соответствует бесплотной природе ангелов, но есть символ. Злые ангелы — демоны после страданий Иисуса Христа были связаны повелением Божиим в своей зловредной деятельности. Указание же на реку Ефрат, как место их лишения свободы, говорит о том, что здесь прежде всего должна проявиться свобода их деятельности; здесь, а не в другом месте, они обнаружат свои зловредный действия. При Ефрате, в нечестивом и развратном Вавилоне (16:19; 18:10) или в городе (и местности), подобном ему по своему нечестию, злые ангелы впервые пред концом мира получат свою полную свободу в среде нечестивых, отпадших от христианской веры и ее спасительной силы.

9:15-16 Злые ангелы будут освобождены тогда, в тот именно час дня, месяца и года, в который это освобождение назначено по Бож. предопределению, т. е. тогда, когда нечестие среди людей последнего времени достигнет высшей степени своего развития. Это время будет и временем пришествия антихриста. Тогда по действию злых духов начнутся страшные бедствия, которые повлекут за собою смерть множества людей, — третьей части их, по выражению Апокалипсиса. Этим бедствиям последнего времени подвергнутся даже и избранные христиане наравне с нечестивыми (Мф 24:13,21,22). Бедствия будут исходить от бесчисленного воинства, для которого четыре злых ангела будут лишь тайными вдохновителями, не исключающими собою его обыкновенных естественных вождей. Причем определенное число этого воинства — двести миллионов — взято не в значении точного количества отдельных воинов, но в смысле неопределенного указания на его громадность.

9:17-19 Войска эти, конечно, не беспочвенная фантазия, не символ отвлеченного понятия разрушительного влияния силы ада, но действительное войско, войско будущего, и необыкновенно оно лишь постольку, поскольку необыкновенны те атрибуты, с которыми его видит Иоанн. Разноцветные брони всадников представлялись ему в быстром переливе и как бы в смене одного цвета другим. Эта яркость блеска является отблеском того адского пламени, которое было смешением огня, горящей серы и дыма, вылетавших из уст львоподобных голов коней. И совершенно понятным становится то, как могло быть умерщвлено такое множество людей (Эбрард, Süller, Клифот). Убитых будет третья часть всех людей. Определенное число вместо неопределенного — в соответствие огню, дыму и сере — этим трем орудиям умерщвления, которыми пользовались кони многочисленного воинства. Ведь кони имели возможность (силу) вредить людям (прямо умерщвляя их) не только при посредстве своих уст, но и при посредстве своих хвостов, хотя вред людям чрез змееподобные хвосты был, так сказать, лишь предваряющим убиение и смерть.

Как понимать эту казнь шестой трубы? — Это воинство, как и саранча, есть воинство последнего времени, времени господства над миром антихриста, посланника ада и демонов. Это те междоусобные войны, которые разумел Спаситель (Мф 24:7) и которые будут попущены Богом дня испытания мира пред окончательным судом над ним.

9:20-21 Иоанн говорит, что прочие люди, т. е. оставшиеся в живых после казней, не раскаялись. Здесь речь идет, очевидно, об одних нечестивых, о праведниках же умалчивается. Но умалчивается лишь постольку, поскольку они не нуждались в призыве к покаянию, однако же и они могли подвергаться некоторому действию казней, как подвергались казням и евреи вместе с египтянами.

Среди грехов упоминается идолопоклонство. Возможно ли оно в последнее время, когда Евангелие будет проповедано уже всей твари? Несомненно возможно. Тогда будет отступление от веры, тогда под влиянием злых духов начнется новое идолопоклонство, новое идолослужение, тогда будут изобретены новые божества и устроены новые кумиры для поклонения. Тогда первым и более распространенным кумиром будет идол антихриста (13:14).

Предание об Апокалипсисе. В ряду свидетельств о происхождении какой-либо священной книги первое место принадлежит свидетельству предания. Если вся церковная древность с самого почти того времени, какому приписывается книга, высказывается известным образом о ее происхождении, то мы вполне уполномочены верить этому голосу Церкви, и внутренние данные самой книги имеют тогда второстепенное значение. Это и необходимо прежде всего помнить при критическом исследовании Апокалипсиса. На основании рассмотрения содержания и языка книги в связи с содержанием и языком четвертого Евангелия критика изобрела много гипотез относительно ее происхождения, но для нас имеет главное значение факт, что древнейшее церковное предание считает Апокалипсис писанием св. апостола и евангелиста Иоанна Богослова.

Правда, Игнатий Богоносец не говорит ничего о происхождении Апокалипсиса, но он знает уже его. Ничем иным, как отношением к этой священной книге, должно объяснять некоторые выражения апостольского мужа, как, например, в послании к Ефесянам 15:3, — ср. Откр 21:3 и подобное. От сочинения другого важнейшего свидетеля древности — Папия мы имеем только фрагменты. Но, к счастью, епископ Андрей Кесарийский (V в.) во введении к своему толкованию на Апокалипсис относит Папия к поручителям за его достоинство. Свидетельство ученого комментатора имеет тем большую цену, что он, конечно, читал сам сочинение Папия, следы существования которого находятся еще и в гораздо более позднее время. В другом месте своего толкования Андрей цитирует Папия буквально.

В ряду тех звеньев, которые соединяют апостольский век с последующими поколениями, не обращавшимися с апостолами, первое место принадлежит св. Поликарпу Смирнскому. Он является главным и непосредственным свидетелем апостольского предания для своего ученика Иринея, а через последнего — и для всей Церкви. Ириней свидетельствует, что Поликарп не только был научен апостолами и обращался со многими, видевшими Господа, но апостолами же был поставлен и во епископа Смирнского. Из числа апостолов особенно близок был Поликарп к св. Иоанну, что засвидетельствовал Ириней в послании к Флорину и к Виктору Римскому. Все значение Поликарпа и зиждется на его отношении к ап. Иоанну, а затем на том факте, что Ириней является, конечно, устами Поликарпа и других пресвитеров. Следовательно, и сообщения Иринея об Апокалипсисе можно возводить к тому же источнику.

И вот, что касается Иринея, то он является свидетелем признания боговдохновенности Апокалипсиса как происходящего от Св. Духа. Писателем его он считает "Иоанна, ученика Господа" — стереотипная фраза для обозначения апостола Иоанна. Писатель этой священной книги тождествен с писателем четвертого Евангелия. Приводятся Иринеем и буквальные выдержки из Апокалипсиса. Затем св. Ириней удостоверяет подлинность числа 666 (а не 616) и рассуждает о его значении. Наконец, высказывается он и относительно времени происхождения Апокалипсиса, относя его к концу царствования императора Домициана.

Наряду с этими главными имеется еще целый ряд свидетелей относительно достоинства откровения. Их голоса хотя иногда и не вполне определенны вследствие потери источников, однако в своем согласии представляют нечто стройное и внушительное. Так, весьма важно свидетельство св. Иустина Философа в "Разговоре с Трифоном Иудеем". По его убеждению, Апокалипсис написал "некий муж по имени Иоанн, один из апостолов Христовых". У него же есть выражения, которые объясняются зависимостью от Апокалипсиса. Свидетельство Иустина важно, во-первых, ввиду его определенности; во-вторых, потому что он является свидетелем предания церкви Ефесской — первой из семи апокалипсических церквей.

Далее, среди сочинений плодовитого писателя второго века Мелитона Сардийского Евсевий называет одно: "О диаволе и об Апокалипсисе Иоанна".

Феофил Антиохийский в сочинении против ереси Гермогена пользовался, по сообщению того же Евсевия, и свидетельствами из откровения Иоанна. Этот факт указывает на общее признание Апокалипсиса в то время и в Антиохийской церкви. Евсевий, в интересах которого было найти доказательства тому, что Апокалипсис написан не апостолом Иоанном, в сочинениях названных писателей, очевидно, не нашел ни малейшего подтверждения для своего тезиса.

Очень важно то обстоятельство, что Апокалипсис признавал церковный писатель Аполлоний. Важность признания с его стороны достоинства этой священной книги обусловливается тем, что Аполлоний был противником монтанистов, против которых было направлено и его сочинение. А известно, что монтанисты делали из Апокалипсиса широкое употребление. К сожалению, из этого сочинения до нас дошло только несколько отрывков у Евсевия. А что касается отношения Аполлония к Апокалипсису, то здесь мы имеем краткое замечание Евсевия о пользовании Аполлонием свидетельствами из откровения Иоанна. Возразить против авторства апостола Иоанна на основании сочинения Аполлония Евсевий, конечно, не мог, но что Аполлоний давал интересные сведения относительно пребывания св. Иоанна в Ефесе, это следует из отмеченного историком рассказа о воскрешении апостолом мертвого. На основании всего этого Аполлония нужно признать одним из важнейших свидетелей апостольского происхождения и боговдохновенного достоинства Апокалипсиса.

У Поликрата, Ефесского епископа второй половины второго века, имеется упоминание об Иоанне, возлежавшем на груди Господа. Поликрат называет этого Иоанна — конечно, апостола — свидетелем и учителем — μάρτυς καὶ διδάσκαλος. В именовании μάρτυς справедливо видеть намек на написание Иоанном Апокалипсиса, поскольку наименование это соответствует апокалипсической терминологии и не может обозначать мученика ввиду того, что поставлено пред διδάσκαλος; кроме того, понимание слова μάρτυς в смысле мученик противоречит всему церковному преданию об ап. Иоанне.

Из послания церквей Лионской и Вьенской к церквам Азии и Фригии о гонении при Марке Аврелии в 177 г. видно, что Апокалипсис был в широком употреблении у христиан как утешительная книга, так как в послании этом находится много параллелей к выражениям Апокалипсиса. Однажды в послании он прямо цитируется как "Писание".

Из внецерковных свидетелей апостольского происхождения Апокалипсиса, за исключением монтанистов, можно указать на Левкия Харина, автора περίοδοι ’Ιωάννου. Левкий, принадлежавший к школе Валентина в широком смысле, может быть отнесен к свидетелям малоазийского предания. Появление его сочинения Цан ставит в пределы 140-200 годов. Ап. Иоанн, по Левкию, очевидно, является автором не только Евангелия и 1 Послания, но и Апокалипсиса. В своем описании путешествия апостола Иоанна этот еретик явно примыкает к посланиям Апокалипсиса: ясно, что он считал эту книгу апостольским произведением.

Таким образом, Апокалипсис в церквах Малой Азии пользовался общим признанием в качестве писания апостола Иоанна. Только голос алогов звучит диссонансом в этом согласном хоре свидетелей его канонического достоинства. Но критика алогов настолько слаба, что, вероятно, не нашла сколько-нибудь значительного признания. По крайней мере, самое еретическое движение, которое произвели алоги, представляется по источникам в очень неясных очертаниях. Но во всяком случае, они отвергали апостольское происхождение четвертого Евангелия и Апокалипсиса, приписывая их Керинфу. Протест алогов является, вероятно, результатом горячей полемики против монтанистов, и критика их имела исключительно догматические, а не исторические основания. К тому же она свидетельствует, что церковь того времени приписывала ап. Иоанну как четвертое Евангелие с посланием, так и откровение.

Что касается предания римской церкви, то Мураториев фрагмент, свидетельствующий о состоянии римского канона около времени папы Пия 1 († около 155 г.), называет Апокалипсис дважды — второй раз наряду с апокалипсисом Петра.

Цитируется, далее, Апокалипсис Ипполитом, который писал на него и толкование и его апологию под заглавием: "Главы против Кая". Кай, римский пресвитер, относился к Апокалипсису отрицательно; может быть, приписывал его Керинфу. Однако полемика Кая против Апокалипсиса не выше по достоинству полемики алогов и вызывалась догматическими основаниями. В самой римской церкви она не имела ни малейшего успеха.

В Африке Апокалипсис принимают Тертуллиан и Киприан. Климент Александрийский вовсе не сомневается в его апостольском происхождении, а его голос можно возвести еще далее — к Пантену. Ориген, начавший критическое изучение Священного Писания, нимало не сомневается в апостольском происхождении откровения Иоаннова.

Новую эру в истории критики Апокалипсиса в древней церкви открывает св. Дионисий, сначала наставник огласительной школы в Александрии, а с 247 года — епископ Александрийский. Повод к его критике дала борьба с хилиастами, вождем которых был епископ Непот, оставивший в руководство своим сторонникам сочинение: "Обличение аллегористов". Св. Дионисий в опровержение его написал сочинение: "Об обетованиях", в котором и рассуждает подробно об Апокалипсисе св. Иоанна. Дионисий Александрийский не отвергает прямо книгу, считает ее достойной уважения, но сомневается в том, что ее писателем был ап. Иоанн, сын Зеведея, автор Евангелия и соборного послания. Свои доводы Дионисий и получает путем сравнения Апокалипсиса и др. писаний ап. Иоанна. Доказательства Александрийского епископа основаны на различии Апокалипсиса от Евангелия и послания Иоанна по содержанию и языку. Также указание в Апокалипсисе Иоанном на себя самого несогласно, по мнению Дионисия, со способом самообозначения апостола в Евангелии. Хотя, по Дионисию, и нужно верить, что писателем Апокалипсиса был Иоанн, но на основании всего им сказанного сомнительно, чтобы это был апостол Иоанн. Определить точнее Иоанна-апокалиптика трудно. Вероятнее всего, что в Азии был другой Иоанн, тем более, что в Ефесе, говорят, существуют две могилы, причем каждая из них приписывается Иоанну.

Таково суждение Дионисия Александрийского об Апокалипсисе. До последнего времени находятся люди, которые считают рассуждение Дионисия образцом филологического и критическая исследования (Ренан). Но мы должны отнестись к критике ученого александрийца сдержаннее. Едва ли уже кто теперь согласится с утверждением, что Апокалипсис и четвертое Евангелие с посланием не имеют и слога общего. При всем различии языка новейшее исследование обнаруживает между ними замечательные параллели.

Не может поколебать критика Дионисия Александрийского и того убеждения, что до него Апокалипсис занимал в каноне очень твердое положение, как писание св. Иоанна, — апостола и евангелиста. Ниоткуда не видно, чтобы он ступил на путь внутренней критики потому, что не находил для себя никаких точек опоры в историческом предании. Если бы предание было нетвердо или запутано, то, несомненно, Дионисий воспользовался бы таким положением дела. Что ему был известен ничего не стоящий протест алогов, — это видно из отрывка из сочинения "Об обетованиях", сохраненного Евсевием. Исторических оснований к гипотезе двух ефесских Иоаннов у Дионисия не было никаких, почему он и ухватился за слух о двух могилах в Ефесе, из которых о каждой говорили, что она — Иоаннова.

Критика Дионисия не могла совершенно уничтожить уважения к Апокалипсису как апостольскому писанию: традиция была весьма сильна. И мы видим, что такие мужи, как Мефодий, Памфил, Лактанций, Викторин, Коммодиан считают и употребляют Апокалипсис как писание апостола Иоанна. Первый, на ком ясно сказалось влияние Дионисия Александрийского, был знаменитый Евсевий Кесарийский. Но и он в своем списке канонических книг помещает Апокалипсис и между общепризнанными — ὁμολογούμενα, "если угодно"; а затем, "если угодно", между подложными — νόθα, т. е. упоминает его под двумя совершенно противоположными и несоединимыми рубриками, апеллируя к личному вкусу. В другом месте — по поводу отрывка из предисловия Папия к своему сочинению, — Евсевий повторяет гипотезу Дионисия о двух Ефесских Иоаннах, причем тоже ссылается на существование в Ефесе двух могил, приписываемых Иоанну. Из всех рассуждений Евсевия явствует полное отсутствие у него исторических данных. За собою, очевидно, он не имел никого, кроме Дионисия, аргументом которого о двух могилах он и пользуется. В Demonstratio evangelica Евсевий цитирует Апокалипсис как новозаветный авторитет.

Последующее время не дает ничего достопримечательного для истории вопроса о положении Апокалипсиса в новозаветном каноне. Пред отцами стояла дилемма: или последовать преданию церкви, или же своему личному вкусу, часто определяемому направлением школы. Поэтому далее и нельзя встретить каких-либо исследований о нашей книге, а просто приходится отмечать, какой церковный писатель признавал Апокалипсис или просто цитировал его и какой нет.

Св. Кирилл Иерусалимский (315-386) в четвертом огласительном слове пересчитывал все священные книги нашего канона за исключением Апокалипсиса. Наоборот, св. Епифаний Кипрский († 403) принимает Апокалипсис подробно опровергает возражения против него со стороны алогов. Иоанн Златоуст не цитирует Апокалипсис. Мнение о нем Феодора Мопсуетского неизвестно. Точно так же и Феодорит нигде не цитирует Апокалипсиса. Юнилий, африканский епископ VI века, замечает, что относительно Апокалипсиса "между восточными христианами существует значительное сомнение". Св. Ефрем Сирин († 373) не цитирует его. Св. Иоанн Дамаскин († 750 г.) считает Апокалипсис среди канонических писаний. Св. Григорий Богослов употребляет его, равно как и Василий Великий и Григорий Нисский. Св. Амфилохий Икопийский говорит, что большинство считает эту книгу подложной. Но в самой Александрии ее принимает св. Афанасий Великий. Далее, она принимается Кириллом Александрийским, Дадимом Нилом, Исидором Пелусиотом. В V веке епископ Кесарийский Андрей пишет толкование на Апокалипсис; то же самое позднее делает другой епископ Кесарийский Арефа. В западной церкви Апокалипсис всеми церковными писателями считается произведением апостола Иоанна и принимается в канон. Таковы, между прочим, Иларий Пиктавийский, Амвросий, донатист Тихоний, блаж. Августин и др.

Отрицательные мнения относительно Апокалипсиса представителей богословской мысли с IV века не могли иметь никакого значения ввиду тех условий, в которых они высказаны. В самом деле они не являются ни плодом основательного изучения древнецерковного предания, ни плодом свободного критического исследования книги. Отношение к ней того или другого писателя, по-видимому, просто определялось личным вкусом или традициями школы. Ввиду же замечательных и согласных свидетельств более глубокой древности мы не можем утверждать, что Апокалипсис блестяще удостоверен древнецерковным преданием, как писание св. апостола и евангелиста Иоанна Богослова.

Самосвидетельство Апокалипсиса о писателе. После всего сказанного необходимо обратиться к самой книге откровения и посмотреть, насколько ее собственное свидетельство подтверждает мнение о писательстве апостола. Иоанн называет себя рабом Божиим. Обращаясь к малоазийским христианам, он именует себя их братом и соучастником в скорби и в царствии и в терпении Иисуса Христа, сообщает также, что он был на острове, называемом Патмос, за слово Божие и за свидетельство Иисуса Христа. Свою книгу, написанную в форме послания, Иоанн посылает семи церквам, находящимся в Асии: в Ефес, в Смирну, в Пергам, в Фиатиру, в Сарды, в Филадельфию и в Лаодикию. Как показывают послания к семи церквам, апокалиптик был отлично знаком с состоянием их внешней и внутренней жизни, что возможно только при условии его продолжительного пребывания в Малой Азии. Вот и все, что мы можем узнать о писателе из самого Апокалипсиса.

Как показывает имя Иоанн, апокалиптик был палестинский еврей, а не эллинист, — последние не имели обыкновения носить еврейские имена. Очевидно, задолго до написания Апокалипсиса он переселился в Малую Азию и занимал там среди христиан самое высокое положение. Он был настолько выдающеюся по своему положению и общеизвестною в церквах провинции личностью, что считает возможным просто называть себя: "Иоанн" (1:4), "Я Иоанн" (1:9), "и я Иоанн, слышащий и видящий это" (22:8). Такое значение апокалиптика не могло основываться на его иерархическом положении, но для его объяснения необходимо предположить другое основание. Таким основанием авторитета Иоанна могло быть только его апостольское достоинство.

Но не только характер самообозначения писателя Апокалипсиса более понятен, если считать таковым апостола, — самый тон неограниченного авторитета, с каким написаны хотя бы послания к семи церквам, не дает возможности усвоять их одному из простых христиан, пусть это будет и весьма уважаемая личность. В самом деле всякий епископ может сказать о себе, что и он имеет Дух Божий, — но стоит обратить внимание на тон послания Климента Римского к Коринфянам. Писатель обращается от лица своей церкви и избегает всего того, в чем выражался бы его личный авторитет. Вот пылкий Игнатий пишет некоторым и из тех церквей, к которым должен был послать свою книгу апокалиптик. Но и он выражается в самом умеренном тоне. Даже послания апостолов Петра и Павла не отличаются такой экспрессией, как апокалипсические послания. Ввиду всего этого совершенно невозможно приписать Апокалипсис не апостолу, а какому-то другому Иоанну.

Если, далее, нам указали бы, что Христос в новозаветном Апокалипсисе описывается исключительно возвышенными и супранатуральными чертами, что понятно только в устах человека, не обращавшегося с Господом в Его земной жизни, и вообще утверждали бы, что в Апокалипсисе нет следов личных отношений писателя со Спасителем, то для первого мы нашли бы удовлетворительное объяснение, с последним же можно и не вполне соглашаться. Характер произведения обусловливается индивидуальностью автора, и среди учеников Христовых мы должны предположить такую личность, которая от рассмотрения человечески-исторических черт Господа возвысилась вполне до созерцания Его божественной и премирной сущности. Человечество не настолько бедно характерами, чтобы Провидение не нашло среди него достойного органа Своих откровений. Утверждать, что высота созерцания, проявившаяся у Иоанна в идеальном воззрении на лицо Христа, невозможна для самовидца Спасителя, — значит противоречить фактам известным из истории религиозной жизни. Ведь даже и не совсем высокие характеры пользовались иногда от своих крайне мистически настроенных поклонников божественным почитанием. Личность же Господа, и рассматриваемая с исторической точки зрения, настолько целостна в обнаружении черт Своего высшего происхождения, что овладевает при известных условиях всем человеческим сердцем.

Что касается следов личного обращения Иоанна с Господом в Апокалипсисе, то мы и не имеем права настойчиво искать их здесь ввиду пророческого характера и апокалипсической формы выражения идей в произведении. При всем том вместе с Цаном можно указать на трогательную сцену, описанную в 1:17-18. Иоанн пишет, обрисовав явившегося ему подобного Сыну Человеческому: "когда я увидел Его, то пал к ногам Его, как мертвый. И Он положил на меня правую руку Свою, говоря: не бойся: Я есмь первый и последний и живый; и был мертв и се жив во веки веков, и имею ключи ада и смерти". Это трогательное: "положил на меня правую руку Свою"; это уверение: "был мертв и се жив во веки веков", приписанные Сыну Человеческому, лице Которого, как солнце, сияющее в силе своей, а голос, как шум вод многих, который держит в деснице Своей семь звезд и имеет выходящий из уст острый с обеих сторон меч, — это возложение десницы и это уверение понятны только при предположении, что апокалиптик был близким учеником Господа. Это был ученик, возлежавший на персях Иисуса Иоанн, — можем мы утверждать и на основании предания и на основании самосвидетельства Апокалипсиса.

Против апостольского происхождения Апокалипсиса возражают указанием на 21:14 и 18:20. В первом случае говорится, что на основаниях нового Иерусалима написаны имена двенадцати апостолов Агнца; во втором же — к ликованию о погибели Вавилона приглашаются святые и апостолы, и пророки. Говорят, что особенно первый из приведенных стихов неуместен в устах человека, принадлежащего к лику двенадцати, что вообще об апостолах здесь говорится весьма объективно. Возражение, однако, вовсе не покажется основательным, если иметь ввиду, что число двенадцати апостолов было не случайным, но имеет символическое значение. Сознание такого значения было особенно живо у апостолов, как показывает первая глава книги Деяний. Ввиду этого при упоминании в 21:14 о двенадцати апостолах св. Иоанн мог вовсе не иметь в виду личности учеников Христовых, — для него было важно число 12 как таковое. Основательное же значение апостольского служения могло быть утверждаемо и в апостольский век и апостолом. Так, и св. Павел называет христиан утвержденными "на основании апостолов и пророков" (Еф 2:20).

Призыв в 18:20 понятен ввиду того, что ко времени написания Апокалипсиса почти все апостолы уже умерли. Сопоставление апостолов и пророков находим в Еф 3:5.

На основании всего изложенного можно утверждать, что самосвидетельство Апокалипсиса о писателе не только не говорит против его апостольского происхождения, но скорее понятно при признании, что автором книги был св. апостол Иоанн, сын Зеведея (См. комментарий: Введение в евангелие Иоанна: Апостол Иоанн Богослов).

Возражения против написания Апокалипсиса апостолом Иоанном, основывающиеся на различии его содержания и языка от содержания и языка четвертого Евангелия. Еще Дионисий Александрийский решительно доказывал мысль о различии между Апокалипсисом и четвертым Евангелием, которое не позволяет приписывать их одному и тому же автору. Для критики нового времени это различие также служило основанием отрицать принадлежность одного из этих двух писаний апостолу Иоанну. Но к настоящему времени дело научного исследования Иоанновской литературы поставило затронутый нами вопрос на другой путь. Признаны многие точки соприкосновения между Апокалипсисом и другими писаниями Иоанна, заставляющими, по крайней мере, предполагать их происхождение из одной школы (Так Иог. Вейс, Вейцзеккер, Бюссе).

Мы не имеем возможности рассуждать здесь подробно о том, насколько основательны или неосновательны указания на различие между учением Апокалипсиса и Евангелия с посланиями и ограничимся только указанием наиболее поразительных параллелей между ними. Эти параллели имеют тем большее значение, что различия, если указания их не содержат утрировки, вполне объяснимы из характера откровения как писания пророческого, написанного притом в апокалипсической форме.

Общий тон Апокалипсиса совпадает с тоном Евангелия и посланий Иоанна. Как в первом, казни и гибель нечестивых изображаются яркими красками, в резких тонах, в мрачных образах, так и в Евангелии и посланиях можно найти много резких выражений, можно усмотреть особую решительность в высказанных мыслях. Последнее в свою очередь объясняется характером воззрений ап. Иоанна. Пред его глазами рисовались противоположности, ему представлялся весь резкий антагонизм двух царств добра и зла. И вот мы видим, что это идеальное разделение мира на две половины — на детей Божиих и детей диавола, на ходящих во свете и ходящих во тьме, на нечестивых и сохраняющих заповеди Божии и имеющих свидетельство Иисуса, которые не поклонились зверю и образу его и не приняли начертания его на чело свое и на руку свою, — это резкое разделение проводится Иоанном во всех его писаниях, составляя их особенность.

Кроме сходства в общем характере, отметим еще такое же сходство в следующих частных пунктах. Христология Апокалипсиса совпадает с христологией четвертого Евангелия. Параллели в некоторых случаях удивительны. Так, в Апокалипсисе Мессия часто выводится под образом Агнца — τò ἀρνίον. Агнцем же — ὁ ἀμνòς — называется Он и в четвертом Евангелии (Ин 1:36). Пролог последнего предлагает связное учение о Христе, как божественном Логосе; в Откр 19:13 читаем о Мессии: "и называется имя Его: Слово Божие". Апокалиптик, представляющий часто Христа под образом Агнца, рисует Его в самых возвышенных чертах. Евангелист под бренным телесным покровом Господа всюду усматривает премирное божественное существо.

Параллель между Апокалипсисом и четвертым Евангелием наблюдается и в их отношениях к иудейству. Для апокалиптика иудаизм развился в христианство, церковь — истинный духовный Израиль; сторонники же номизма только говорят о себе, что они — иудеи; на самом же деле они не таковы, но синагога сатаны (2:9; 3:9). Такой же точно смысл имеют и некоторые выражения евангелиста, относящиеся к иудейскому закону, например, 7:19: "не Моисей ли вам дал закон"; ср. 7:22; 8:17; 15:25. Пасха, далее, называется: Пасха иудейская (2:13; 6:4; 11:55). Наконец, в 8:44 представители иудейства прямо называются детьми диавола.

Совпадает Апокалипсис с Евангелием и в учении о "духе" — τò πνευ̃μα. И в том и в другом писании τò πνευ̃μα является просвещающим верующих фактором, личным принципом божественного откровения.

Наконец, апокалипсический хилиазм можно считать образным выражением учения четвертого Евангелия о двух воскресениях — первом духовном и втором — всеобщем воскресении тел человеческих для последнего суда.

Что касается языка Апокалипсиса, то он действительно в сравнении с языком Евангелия и посланий Иоанна представляет значительные особенности. Но многие, однако, из этих особенностей получают надлежащее объяснение из характера писания. Так, если в приветствии 1:4 читаем: ἀπò ὁ ὢν καὶ ὁ ἠ̃ν καὶ ὁ ἐρχόμενος, то это вовсе не указывает на невежество автора в греческом языке, доходящее до того, что он не знал, что после ἀπò нужно поставить родительный падеж или что глагол является несклоняемой частью речи, — нет, способ выражения обнаруживает даже мастерство писателя, некоторую свободу владения речью. Эту особенность языка можно назвать неправильностью риторического свойства, куда должно отнести еще все то, что обусловливалось живостью и силой поэтической пророческой речи. Другие особенности объясняются влиянием еврейского, которое особенно понятно в Апокалипсисе. Есть, наконец такие неправильности языка в Апокалипсисе, которые едва ли поддаются объяснению, — см., наприм., 14:19. Встречаются случаи costructio ad sensum, — см. 4:1; 6:9; 11:15 и др.

Стиль, общий характер речи, правда, в Апокалипсисе несколько иной сравнительно с другими писаниями Иоанна. Но и последние не показывают апостола весьма искусным в том, что касается конструкции греческой речи. Это видно и из стиля 1-го послания, где не усматривается свободы в выражении мыслей при помощи языка, — наоборот, замечается некоторое однообразие, — и из Евангелия, из которого видно, что его писал еврей.

Что касается Апокалипсиса, который все-таки, конечно, выделяется из ряда других писаний Иоанна в этом отношении, то его стиль может быть объяснен из формы писания. Как проповедь всегда почти у нас выделяется из ряда других литературных произведений своим языком, даже иногда требуют от нее особого стиля, так, можно предположить, и в Апокалипсисе ап. Иоанна сказался особый апокалипсический стиль.

Наконец, между Апокалипсисом и другими писаниями ап. Иоанна существуют и прямые соприкосновения в области языка. Это их родство выражается в выборе одинаковых образов, в некоторых совпадениях синтаксического характера и, наконец, в совпадении в некоторых случаях вокабуляра (см. Бюссе. D. Offenbarung Iohannis. S. 177-179).

Единство Апокалипсиса. С восьмидесятых годов минувшего столетия критическое исследование Апокалипсиса остро поставило вопрос о единстве этой свящ. книги. Почин в этом деле принадлежит ученому Даниилу Фёльтеру, выступившему в 1882 г. с сочинением "Происхождение Апокалипсиса" (на немецком языке). С тех пор появилось много опытов, предлагающих то или иное его деление. Здесь можно еще упомянуть труды Эрбеса, Шпитты, И. Вейса и др. Все они признают, что над Апокалипсисом в разное время работало несколько рук. Кроме того, еще Фишер в 1886 г. выступил с гипотезой, по которой Апокалипсис является иудейским произведением с христианскими интерполяциями. Наконец, Вейцзеккер, Пфлейдерер, Бюссе и др. держатся гипотезы фрагментов, согласно которой автор Апокалипсиса воспользовался при написании своего труда различными апокалипсическими фрагментами, широко распространенными между иудеями.

При изучении всех этих гипотез обращает на себя внимание их чрезвычайная сложность. Нет никакой возможности приписать лицам, по представлению поименованных критиков, работавшим над Апокалипсисом, ту сложную и хитрую литературную работу, какую находят эти авторы. Да и вообще о крайнем субъективизме всех построений можно заключить из того, что никакая гипотеза не имеет сторонников, и каждый почти отрицатель единства книги предлагает свое решение вопроса, если не отказывается совсем от такого решения.

Далее, сложный и стройный план Апокалипсиса говорит в пользу его единства. Наконец, самое сильное доказательство этого единства основывается на факте одинакового языкового характера сплошь всего Апокалипсиса. Да и вообще в писателе книги, полной духа и жизни, невозможно усмотреть сухого компилятора.

Время, место и цель написания Апокалипсиса. В определении времени написания Апокалипсиса наблюдается полное согласие между первостепенным внешним свидетельством и данными для определения эпохи, заключающимися в самой книге. Так, Ириней сообщает, что Иоанн видел откровение к концу царствования Домициана. Положение христиан при Домициане отразилось и в содержании Апокалипсиса. Замечательно прежде всего то обстоятельство, что откровение предполагает повсеместное преследование христиан. Однако еще не видно, чтобы это преследование давало многих мучеников. Апокалиптик, правда, пережил уже один период времени, когда кровь христианская лилась рекой и, как показывает видение пятой печати, в настоящее время находится только в ожидании, что подобное же повторится в недалеком будущем. Как видно из обстоятельств его личной жизни, в период появления Апокалипсиса практиковалось особенное наказание за христианское исповедание — за слово Божие и за свидетельство Иисуса Христа. Таким наказанием было изгнание.

Все перечисленные черты положения христиан указывают на время Домициана. Кровавое гонение, которое имеет ввиду апокалиптик, есть гонение Нерона, которое, впрочем, не вышло за пределы Рима. Теперь преследование делается повсеместным, — это уже прямо указывает на Домициана. Видеть в этом черту из времени Траяна было бы ошибочно. Во-первых, из письма Плиния Младшего к Траяну видно, что он и без указаний императора принимал уже решительные меры против христиан, — очевидно, в прошлое царствование эти меры были в порядке вещей. Во-вторых, у Диона Кассия есть прямое известие о процессах христиан при Домициане. Наконец, изгнание в отношении к христианам практиковалось именно при последнем Флавии, а не ранее и не при Траяне.

Указание на другую особенность Домицианова царствования скрывается в символизме Апокалипсиса. Здесь часто идет речь о тех, которые не поклонились образу зверя. Лжепророк по 13:14 убеждает людей, чтобы они сделали образ зверя. Символизм, конечно, ведет свое происхождение от практики императорского культа. Но опять же не о Нероне, а именно о Домициане засвидетельствовано, что он был особенно высокого мнения о своей божественности.

Словом, на основании исторических свидетельств можно утверждать, что Антонины не ввели чего-либо нового своею политикой в отношении к христианам, но только продолжили, развили программу последнего представителя прежней династии. Ввиду этого свидетельство Иринея о том, что откровение было созерцаемо в конце царствования Домициана, получает всю силу несомненной убедительности и полной достоверности. Точно указать год написания Апокалипсиса мы не имеем возможности.

Что касается места написания, то таковым был остров Патмос. Апокалиптику ясно говорится: "то, что видишь, напиши в книгу и пошли церквам, находящимся в Асии" (1:11). Было бы странно предполагать, что апокалиптик отложил на более или менее продолжительное время исполнение этого поручения Господа. Кроме того, откровение написано в форме послания, адресованного к определенным церквам, а это также заставляет предполагать, что Иоанн во время его написания находился вне Малой Азии.

Поводом к написанию откровения послужила надвигавшаяся гроза в виде жестоких преследований, которые ожидали церковь. В то время уже было ясно, что наступает период, когда Римская Империя откроет поход против христианства с целью стереть его с лица земли. Представление об этих угрожающих церкви бедствиях в связи с сознанием полной ее победы и послужило поводом к написанию Апокалипсиса.

Поводу соответствовала и цель. Откровение имеет ввиду не только семь малоазийских церквей, но всю вообще Церковь вселенной и хочет дать утешение всем тем из верующих всех времен, которые, будучи проникнуты истинным духом Христовым, чувствуют на себе ненависть мира сего в какой бы то ни было форме.

Цель и метод толкования Апокалипсиса. Целью исследования и толкования Апокалипсиса нужно поставить содействие достижению намерения его боговдохновенного писателя. Этим намерением было научение и утверждение всех христиан в вере и надежде, посему и задача толкования должна состоять в стремлении пробудить и усилить интерес к Апокалипсису и желание углубиться в его содержание и стремление извлечь из него возможную душевную пользу.

Метод толкования Апокалипсиса должен быть столь же своеобразен, как и самое его содержание.

Преданием нашей Православной Церкви установлено, что Апокалипсис св. Иоанна Богослова есть предвозвещение будущей судьбы Церкви и мира. Явления и образы, описываемые в нем, не есть ни прикровенная история прошлого, ни предуказание тех или других эпох церковной истории и отдельных человеческих личностей. Нет, Апокалипсис и его видения (кроме первых трех глав) есть в собственном смысле эсхатология, есть изображение последней судьбы мира и Церкви и тех событий, которые предварят и подготовят эту кончину. Поэтому ключ для понимания Апокалипсиса православный богослов должен искать, с одной стороны, в пророческих писаниях Ветхого Завета, где рисуются некоторые образы грядущей судьбы ветхозаветной и новозаветной церквей (пророк Даниил, Иезекииль, Иоил), а с другой — и это в особенности — в эсхатологической речи Спасителя (Мф. 24 гл.) (Клифот 14; Эвальд 10-16; Корнели 11; Эбрард 28-33; Оберлен, Лютард 173). То, что предсказал Спаситель, как имеющее быть при конце мира, должно служить руководством к пониманию предсказаний Апокалипсиса. И все, что находим эсхатологического в посланиях апостолов Павла, Петра, Иуды, также должно быть принимаемо во внимание при толковании Апокалипсиса.

Содержание Апокалипсиса. Естественно, что тот или другой взгляд на содержание Апокалипсиса и на смысл его пророческих видений должен быть основанием и деления Апокалипсиса на части при его исследовании. Общее деление остается у всех одним и тем же: именно подразделяют на введение (1:1-8), первую часть (1:9-3:22), вторую часть (4:1-22:5) и заключение (22:6-21). Введение есть не что иное как вступление, содержащее в себе объяснение названия книги (1:1-2), цель ее написания (1:3), указание лиц, к которым она адресуется (1:4), благопожелание им мира от Триединого Бога (1:4-5a), доксология Иисуса Христа (1:5b-6) и ее авторизация (1:7-9).

Первая часть (1:9-20; 3:22) содержит в себе послания к семи малоазийским церквам: Ефесской, Смирнской, Пергамской, Фиатирской, Сардийской, Филадельфийской и Лаодикийской, с обозначением их достоинств и недостатков, с предуказанием их будущей судьбы и обещанием награды вместе с предостережением и угрозою. Эту часть можно назвать пророчески-учительною. Ее содержание резко отличается от содержания второй части; точно так же отлична и форма изложения. Здесь преобладает историческая форма древних пророчеств. Далее здесь нет ничего эсхатологического, но все ограничивается течением настоящего времени или близкого будущего. Семь малоазийских церквей суть типы состояния вселенской Церкви и ее последователей. Начало такому взгляду на отношение содержания первых трех глав ко всей Церкви указано Мураториевым каноном, где замечено, что хотя Иоанн "писал семи церквам, однако же говорит всем". Это мнение разделяют и новейшие толкователи. Откровения семи церквам составляют особенный ряд откровений, назначенных, первее всего, непосредственно к известным семи церквам Малой Азии, и если касаются всех христиан, то так же, как, напр., послания ап. Павла к частным обществам и лицам, касаются всех христиан вселенской Церкви, т. е. постольку, поскольку в них содержатся общехристианские наставления, или поскольку могут повторяться в истории мира те или другие частные положения и случаи.

Основываясь на этом положении, приходится совершенно отделить первую часть от второй части Апокалипсиса, если исследовать его с точки зрения эсхатологии мира.

Вторая часть Апокалипсиса может быть названа апокалиссико-эсхатологической, так как в этой части эсхатологические истины, случайно и по частям сообщавшиеся в других писаниях Ветхого (особ. у Даниила) и Нового Заветов (в Евангелии у ап. Павла и Петра), раскрываются апокалипсическим способом, т. е. через картины, символы и видения, иногда странные и недоступные для ясного представления (Le Blane D'ambonne. С. 159). По отношению к такого рода содержанию и его изложению задачи толкователя более сложны и затруднительны. Поэтому, кажется, нет двух толкователей, которые бы вполне сходились между собою в разделении на группы апокалипсических видений и в указании связи их между собою. Содержание Апокалипсиса столь разнообразно, видения и картины столь многочисленны, что для каждого толкователя при разнообразии человеческих умов и способностей всегда находится новая точка зрения, которая и делает его несогласным (хотя часто и в очень незначительном отношении) со всеми предшествующими толкователями.

Нужно держаться общего убеждения, что Апокалипсис представляет собою несколько групп видений, отчасти параллельных между собою (Лютард 171). Это общее правило, прилагаемое к толкованию Апокалипсиса, так сказать, освящено древними толкователями и несомненно отобразилось на толковании св. Андрея Кесарийского.

Имея ввиду этот общий взгляд на характер отрывочности в раскрытии содержания Апокалипсиса, всю его вторую эсхатологическую часть можно разделить на пять отделов-групп. Каждый отдел-группа представляет собою особый и самостоятельный порядок явлений, служащих обнаружением божественного мироправления. Этот порядок, начинаясь в том или другом пункте христианской истории, приходит к ее последним событиям в конце мира.

Укажем вкратце эти пять порядков.

Первый порядок. Видение престола на небе и Сидящего с запечатанною книгою в деснице; явление ангела посреди престола для раскрытия печатей книги (4-5 гл.). Явления коней после раскрытия каждой печати: после первой — белого, второй — рыжего, третьей — черного, четвертой — бледного (6:1-8). При раскрытии пятой печати — видение под жертвенником душ убиенных за слово Божие (6:9-12); по снятии же шестой печати — явления мирового переворота и ужас всех живущих на земле (6:13-17).

Второй порядок. Видение четырех ангелов на четырех углах земли и ангела, сходящего с неба с печатью Бога в руке для запечатления 144 тысяч рабов Божиих (7 гл.); раскрытие седьмой печати и звуки шести труб, сопровождавшиеся казнями (8-9 гл.). Видение ангела с раскрытой книгой. Измерение храма. Явление двух свидетелей; землетрясение после их восхождения на небо. Звук седьмой трубы: голоса на небе с хвалою воцарившемуся Господу Иисусу Христу. Видение храма на небе и явление ковчега при молниях, голосах, громах и землетрясении (10-11 гл.).

Третий порядок. Великое знамение: видение жены, облеченной в солнце, красный дракон, борьба архистр. Михаила с драконом и низвержение этого последнего на землю (гл. 13). Видение девственников, стоящих на горе Сионе, — ангела, летящего по небу с вечным Евангелием, другого ангела, возвещающего падение Вавилона с угрозою поклоняющимся зверю. Видение на светлом облаке подобного Сыну Человеческому с серпом в руке для пожатия земли и видение ангела с серпом для обрезания винограда на земле, который был брошен в великое точило гнева Божия (гл. 14).

Четвертый порядок. Видение семи ангелов с семью чашами последних язв и видение победивших зверя (гл. 15). Вылитие одной за другою шести чаш и шесть казней после каждой из них. Землетрясение после седьмой чаши (гл. 16). Объяснение видения блудницы, сидящей на звере (гл. 17). Возвещение о погибели Вавилона и плач о нем (гл. 18). Радость на небе. Видение отверстого неба, белого коня и сидящего на нем Верного и Истинного. Слова Божия, идущего в сопровождении воинства для суда над зверем и лжепророком (гл. 19).

Пятый порядок. Видение ангела с цепью и ключом в руке для заключения дракона на тысячу лет в бездну. Воскресение убиенных и царствование их со Христом тысячу лет. Освобождение сатаны, появление народов Гога и Магога, их поражение и ввержение сатаны в геенну (гл. 20). Видение нового неба, новой земли, нового Иерусалима и его обитателей (21:1-22:5).

К этому видению непосредственно примыкает заключение Апокалипсиса, которое, кроме указания на авторитет Иисуса Христа как автора откровения, содержит в себе увещание принять всем сердцем возвещенное и ожидать скорого второго пришествия (22:6-21).

Из этого краткого указания содержания пяти порядков апокалипсических видений можно усмотреть ту общую мысль, что выяснение божественного мироправления идет от общего к частному, постепенно добавляя все новые и новые частности. А так как это мироправление должно кончиться всеобщим судом и воздаянием, которому должны предшествовать божественные призывы к покаянию, то в этих порядках применена также и некоторая постепенность все более и более усиливающихся казней гнева Божия над нечестивыми.

В первом порядке изображены только общие последствия христианской проповеди в мире бедствия на земле и награды на небе (первые пять печатей). Этот порядок оканчивается только предсказанием на будущий суд, которому должны предшествовать перевороты в мире. Второй порядок, начиная с указания разделения между избранными Божиими и грешниками, содержит в себе раскрытие явлений гнева Божия непосредственно над этими грешниками как карающими сами себя. Эти казни вызовут крайнее разобщение между избранными и грешниками, и представители избранных (два свидетеля) подвергнутся крайнему преследованию со стороны грешников. Но это крайнее развитие зла будет вместе и преддверием его падения: громы и землетрясения предвещают приближение суда.

Явления третьего порядка служат как бы объяснением явлений предшествующих порядков: земные страдания праведников, злодеяния грешников и их вражда против первых есть следствие той борьбы, которая происходила на земле между добром и злом, ангелами добрыми и ангелами злыми. Диавол посылает в мир даже антихриста (зверя). Но борьба должна кончиться победою добра; ангел уже возвещает эту победу, и является Сын Божий с серпом в руке, что и по притче Спасителя означает кончину мира. После того, как в третьем порядке была указана главная причина зла на земле, явления четвертого порядка рисуют, с одной стороны, картины справедливых казней, которым должен подвергнуться грешный мир, а с другой — то процветание зла, которое будет детищем диавола. Божественный промысел не дремлет: наказания грешного мира дойдут до своего конца, и после того как для всех станет очевидным, что человечество останется нераскаянным, Господь явится с небесным воинством и произведет суд над миром, начав его с главных обольстителей — со зверя и лжепророка, т. е. с антихриста и его поборника.

Явления пятого порядка хотя, по-видимому, и представляют собою продолжение и вывод порядка предыдущего, но в действительности есть ответ на некоторые возможные недоумения по поводу порядков предыдущих. По учению Христа и апостолов диавол был уже побежден. Почему же он так силен в мире? На это Апокалипсис отвечает, что действительно диавол побежден, что он как бы связан искупительными заслугами Спасителя; но эти узы действительны только по отношению к тем, которые суть истинные рабы Христовы, которые, сораспинаясь Ему, с Ним и воскресают для царствования и свободы над злом. Диавол свободен лишь по отношению к сынам противления. Свою прежнюю полную свободу он получит только в конце мира и то только на короткое время (время антихриста). Тогда он получит власть вести войну даже и против святых. Но это временная полная свобода диавола будет вместе с тем и его последним торжеством, за которым последует окончательное посрамление и окончательное осуждение его и всех его приверженцев. Он взойдет на высоту, но не для того, чтобы навсегда остаться там, а для того, чтобы на виду у всех быть низринутым оттуда в бездну — геенну. Тогда-то, когда это падение диавола совершится у всех на виду, наступит вечное спокойствие и блаженство праведников и начнутся вечные мучения грешников.

Литература. Августин. О граде Божием.

Андрей Кесарийский. Толкование на Апокалипсис.

Викторин. Толкование на Апокалипсис.

Жданов. Откровение Господа о семи азийских церквах. М., 1891.

Евсевий. Церковная история.

Ипполит. Слово о Христе и об антихристе.

Ириней. Против ересей. Кн. V, гл. 18.

Норов, А. Путешествие к семи церквам, упоминаемым в Апокалипсисе. 1847.

Оберлен. Прор. Даниил и Апокалипсис св. Иоанна. 1882.

Орлов, свящ., Н. Д. Апокалипсис св. Иоанна Богослова. М., 1904. Novum Testamentum Graece ad antiques testes denuo recensuit Const. Tischendorf, editio septima.

Ebrard [Эбрард]. Die Offenbarung Johannis. 1835.

Ewald [Эвальд]. g. H. A. Commentarius in Apocalypsin Johannis exegetteus et criticus. 1828.

Ewald [Эвальд]. g. Н. A. Johannis Apocalypse. 1862.

Hengstenberg [Генгстенберг]. Die Offenbarung desh. Johannis. 1849.

Kliefoth [Клифот]. Die Offenbarung desh Johannis. 1874.

Lütardt [Лютард]. С. Е. Die Offenbarung Johannis. 1861.

Migne, J. P. Scripturae Sacrae cursus comptetus. T. XXV. In Apocalypsin dilucidatio et commenlaria. 1842.

Bousset [Бюссе], D. Offenbarung Johannis. 1906.

Winer. Biblisches Realworterbuch. 1872.

о.А.Мень «Читая Апокалипсис»

Комментарий к текущему отрывку

Комментарий к книге

Комментарий к разделу

6:1-8 Агнец Божий, Который является перед престолом небесным, снимает печати с книги тайн. В этой книге записаны будущие судьбы Церкви и мира, полные борьбы, катастроф, испытаний и страданий, возникающих в видении при снятии семи печатей. Надо сказать, что апостол Иоанн употребляет число семь в тексте всего Апокалипсиса. Мы уже встречали послания к семи церквам, далее будут семь печатей, семь трубных звуков, семь гласов с неба, семь видений. Апокалипсис можно условно разделить на семь больших седмериц, потому что он говорит об исполнении времен, о полноте, о том, что будет, когда завершится история мира.

Уже в Книге пророка Исайи мы видим образы всадников — носителей бича Божьего, грозы Божьей ( Ис 22:6-7 ). Всадники, посланники судеб Божьих, изображались также в Книге пророка Захарии ( Зах 1:8; 6:2-6 ). Кто же эти четыре всадника в Апокалипсисе? Это изображение тех катастроф, которые постигнут мир в его самые трудные, переходные, критические времена.

Первый конь — это империя, в данном случае Римская империя, потому что конь белый, торжествующий, а всадник победоносный, с луком. Во времена апостола Иоанна Римская империя завоевала почти весь мир. Каждый раз, когда появлялись империи, для Церкви наступали тяжелые и трудные времена.

Второй всадник на рыжем коне символизирует гражданскую войну. Попытка насильственно объединить народы всегда приводит к нескончаемым войнам, к братоубийству и гибели людей.

Третья печать и третий всадник — это голод. Всадник на вороном коне имеет меру, то есть весы. «И слышал я голос говорящий: хиникс пшеницы за динарий». В те времена, когда жил апостол Иоанн, повсюду начался массовый голод, более того, за динарий можно было купить лишь горсточку пшеницы или ячменя. Между тем виноградники давали огромный урожай, кладовые были полны сосудов с вином, и в странах, где голод терзал людей, буйствовало повальное пьянство А в 90-е годы, когда, как полагают, был написан Апокалипсис, император Домициан даже издал указ вырубать виноградники, потому что люди, вместо того чтобы сеять пшеницу, сажали виноград. Вина и елея, то есть того, без чего люди могут обойтись, было достаточно, как иногда у нас бывает: стоит на прилавках вино, а необходимого нет. И здесь то же самое — нет хлеба, ячменя и пшеницы, а вино и елей есть.

Наконец завершают это страшное шествие два демона. В ханаанском пантеоне было два ужасных божества, имена которых по-русски означают — преисподняя и смерть. Впоследствии в ветхозаветный период так называли демонов смерти, и апостол снова возвращает нас к этим образам. Всадника на бледном коне, бледном, подобно умершему человеку, зовут «смерть» (евр. мавет, греч. танатос), а за ним следует ад (евр. шеол, греч. адес). Они пришли получить власть над четвертой частью земли. Мы видим, что во все времена насилие, война и отвращение человека от Бога влекут за собой катастрофические последствия.

Но в чем же дело? Что происходило в то время, когда писал апостол? Об этом нам говорит снятие пятой печати.

6:9-11 Вопль крови — это древний образ. Уже в Книге Бытия, когда Авель был убит Каином, Господь говорит: «Кровь вопиет к небу». Значит, в мире есть какой-то таинственный закон, который греки называют законом дикэ, индийцы — законом кармы, а мы называем законом воздаяния. Зло не может остаться неотмщенным, оно обязательно — в том или этом мире — каким-то образом должно уравновеситься, о чем и говорят библейские слова «голос крови брата твоего вопиет ко Мне от земли» ( Быт 4:10 ). Кровь требует возмездия, а здесь не просто кровь — здесь души убиенных за слово Божье.

Массовая резня, которая началась в 64 году в Риме, вероятно, перекинулась и на другие области. Впервые мы узнаем об этом не только по намекам Нового Завета, но и из сообщения римского историка Тацита, который в 15-й книге своих «Анналов» пишет, что в 64 году Рим постиг огромный пожар, во время которого сгорел почти весь город — осталось всего четыре квартала. И когда народное недовольство обрушилось на правительство, император, чтобы отвести от себя гнев народа, начал аресты христиан, обвинив их в поджоге города. Было схвачено очень много людей, как пишет Тацит, «огромное множество». Часть была зашита в звериные шкуры и брошена на арену на растерзание диким зверям, часть же привязана к деревьям в парке, облита смолой и подожжена: горящие христиане освещали ночной парк. Сам император разъезжал на колеснице по аллеям парка, наблюдая за этим зрелищем. Тацит, ненавидевший христиан, пишет, что народное сочувствие обратилось к ним, потому что люди стали понимать: эти мученики погибают не за свою вину, а по прихоти одного человека.

Полагают, что именно в это время погиб и апостол Петр. Он был распят на ватиканском холме, там, где теперь обнаружена его могила. Прямо над ней находится престол собора св. Петра. Во время последней войны археологи, производя раскопки под престолом, нашли античное кладбище, а там могилу апостола Петра и даже кости, которые, как полагают, принадлежат самому апостолу. Те из нас, кто хотел бы лучше представить себе ту эпоху, могут прочесть о ней в книге Сенкевича «Камо грядеши», где исторически довольно верно изображены гонения на христиан. И вот перед нами мученики, которых св. Климент Римский называет «данаидами и дирками», потому что они изображали на сцене страдания героинь античной мифологии. Там предстают и палачи, проделывавшие с ними все те ужасы, которые эти мифологические героини испытывали.

У некоторых возникает вопрос: почему эти мученики жаждут отмщения, если сказано «не судите и не мстите»? Хорошо рассуждать об этом дома, в спокойной обстановке. Но люди, которые сидели в лагерях и видели уничтожение массы людей, чувствовали необходимость суда. Один из узников совести нашего времени писал в своих лагерных записках, что Страшный Суд нужен, он нужен человеку, как Нюрнбергский процесс, иначе нет праведности Божьей, нет справедливости, иначе невозможно жить. Человек требует этого в глубине своей души, в которой попрано нечто, и оно не может быть просто снято, а должно быть изжито.

6:12-17 Снята шестая печать. Некоторые толкователи считали, что эти образы вызваны ужасными катастрофами, потрясшими мир в то время, когда писался Апокалипсис. Напомню вам, что как раз в эти годы произошло извержение Везувия, при котором погибли Помпеи и Геркуланум. Целый ряд извержений был и на архипелаге, где находился остров Патмос. Но подобного рода объяснений недостаточно. Все, что мы сейчас с вами читаем, взято из Ветхого Завета: померкшее солнце, небо, свившееся как свиток, луна и звезды, падающие, как смоквы, — все это образы грядущего Богоявления. Когда Творец вступает, вторгается в мир природы, тот весь сотрясается: горы тают, как воск, пляшут холмы, содрогается земля. Читайте 3-ю главу Книги пророка Аввакума, и вы увидите, что снятие шестой печати — это символ приближения Господня.

Многие пытаются найти аналогию с современными землетрясениями. На это я могу только сказать, что тут есть некая тайна; возможно (подчеркиваю, только возможно), что при глубоких нравственных и политических кризисах природа реагирует таким образом, что усиливаются какие-то катастрофические процессы. Я на этом не настаиваю, но полагаю, что это может быть. Я думаю, что природа — «не слепок, не бездушный лик», как писал об этом Тютчев, что она может содрогаться в те дни, когда люди переходят меру в беззакониях, и тогда возникает голод, засуха, затворяется небо, происходит землетрясение.

Как это было в древности, мы узнали теперь по раскопкам Помпеи. Мы увидели людей застигнутыми врасплох — слепки с них сейчас находятся в музеях, среди них даже собака с ошейником, на котором написано, что она трижды спасала своего хозяина, она и в последний раз пыталась его спасти, но погибла вместе с ним. Нашли там и комнатку, где были алтарь и крест — там жили христиане. Землетрясение и подобные катастрофы — это самый страшный, но и самый, может быть, впечатляющий образ суда Божьего. Конечно, природа действует «крупномасштабно» и сильно: когда она начинает содрогаться, она действует не так, как суд Божий, а губит и правых, и виноватых. Она подобна разъяренному боевому слону, который, если его ранили, поворачивался и начинал топтать своих. Духовный, внутренний смысл снятия шестой печати заключается в близости Богоявления. Это вовсе не значит, что земная жизнь кончилась, хотя, кажется, и звезды упали с неба, и солнце затмилось. Дальше следует описание событий на земле.

Седьмая печать возвещает начало нового цикла бедствий (см. Откр 8 ). Существует толкование, что семь печатей и семь чаш гнева, и семь труб — это как бы параллельный рассказ об одном и том же, то есть апостол старается передать одну и ту же мысль по-разному, разными способами. Такое толкование принято многими, но я не думаю, чтобы возможна была подобная последовательность, что тогда-то наступит землетрясение, тогда-то наступит другое бедствие. Землетрясения случались всегда. Сейчас мир переживает кризис, и его потрясают чудовищные землетрясения. Может быть, через тысячу лет будет так же.

7:1-3 Четыре ангела — это образ, заимствованный из Книги пророка Захарии, где говорится о четырех ангелах, стоящих у престола ( Зах 6:5 ); они, по числу стран света, обозначают полноту духовного мира. Прежде чем наступят дни скорби, печатью запечатлеваются все избранные, иными словами — священный остаток. Остаток — это термин, взятый из Ветхого Завета, обозначающий малое стадо среди народа Божьего. В Книге пророка Иезекииля говорится о том же самом — приходит бедствие, но Ангел ставит печать, «тав», на челах людей ( Иез 9:4-6 ). Обратите внимание на удивительное, таинственное совпадение. В современном еврейском квадратном шрифте буква «тав» напоминает русское «п», но в древних алфавитах — в ханаанском и финикийском — буква «тав» выглядела как крест — либо как крест св. Андрея, либо просто как крест, как во всех финикийских надписях. (Кстати сказать, в русском синодальном переводе эти слова пророка Иезекииля приводятся неточно. Там сказано: «и на челах людей... сделай знак». А в подлиннике — «поставь тав».)

У древних христиан знак «тав», вероятно, и стал первым знаком осенения себя крестным знамением и осенения верующего во время крещения святой водой, то есть он был знаком Христа, и мало кем замечена его связь с удивительным прообразом пророка Иезекииля. Здесь тот же самый символ. Среди бури и смятений мира избирается малое стадо, в котором на каждом — печать крещения, и не просто печать крещения, но печать следования за Агнцем.

7:4 По мнению большинства толкователей, речь идет об остатке ветхозаветной церкви, о церкви, первенствующей по времени, об остатке Израиля. Сто сорок четыре тысячи — символическое число, произведение двенадцати тысяч на двенадцать колен Израилевых.

7:5-8 Торжественно перечисляются все колена Израилевы в знак того, что двенадцать избранных уделов по двенадцать тысяч в каждом составляют сто сорок четыре тысячи. Колено Даново здесь не упомянуто — некоторые думают, что оно к тому времени исчезло из летописи. Было даже мнение, ничем, правда, не подтвержденное, что из Данова колена произойдет антихрист, поэтому из этого колена не было якобы ни одного человека, который бы остался верен Богу и пошел за Христом. На самом деле к этому времени в Израиле остались лищь потомки нескольких колен — остальные исчезли в ассирийском и вавилонском плену, так что перечисление имеет чисто символический характер. Итак, в Церкви Ветхого Завета выделяется малый остаток, ядро Церкви Нового Завета. Но этим малым числом, этим остатком движение Царства Христова по миру не ограничивается.

7:9-12 Эта картина открывает нам более широкую перспективу. Здесь речь идет уже о вселенской Церкви, о людях из всех племен и народов, людях, которых невозможно перечесть. Они идут в белых одеждах с пальмовыми ветвями в руках. Праздничные одежды и пальмовые ветви — это атрибуты праздника Кущей, а у пророка Захарии, во второй части его книги, именно этот праздник связан с эрой пришествия Мессии, так что люди с пальмовыми ветвями празднуют новый, эсхатологический праздник Кущей, праздник, связанный с исходом из Египта, с освобождением из рабства, как и праздник Пасхи ( Зах 14:16 ). Ветхозаветный Храм может быть разрушен (вероятно, в это время его уже не существовало), но Иоанн-провидец говорит нам, что Храм есть — это небесный Храм, вселенский Храм вселенской Церкви.

7:13-15 Все, кто омыл свои одежды кровью Агнца, то есть принял крещение и искупительную силу страданий Христовых, день и ночь будут служить Сидящему на престоле.

7:16-17 Далее автор почти дословно приводит слова пророка Исайи: «Они не будут уже ни алкать, ни жаждать, и не будет палить их солнце и никакой зной» (ср. Ис 49:10 ). «Агнец, Который среди престола, будет пасти их и водить их на живые источники вод». Все здесь сказано словами ветхозаветных провидцев ( Ис 25:8; Иез 34:23 ). Иными словами, вселенская Церковь отпразднует освобождение мира от власти тьмы и зла, и Бог будет пребывать с ней до полного уничтожения всякой тьмы. Никакое зло не коснется их, потому что Господь будет рядом с ними, и Агнец, Который среди престола, будет их Утешителем и единственным Пастырем.

8:1-6 Седьмая печать означает начало бедствий, которые по существу являются расширенным воспроизведением семи древних казней египетских. Семь ангелов — это те ангелы, которые упоминаются в Книге Товита и являются как бы свитой Господней в небе, и одновременно это семь ангелов, которые фигурируют в начале Апокалипсиса.

На небе наступает безмолвие — признак приближающейся грозы. Провидец Патмосский, находясь на скалах этого острова, вероятно, не раз мог наблюдать, как затихает море, как воздух становится тяжелым и неподвижным. Все жители Средиземноморья знали, что такое затишье бывает перед бурей. Оно напоминает нам ту тишину, в которой пришел Господь, когда явился Илье-пророку после громов и молний. Приближается Бог, перед Ним трубят трубы, возвещая суд, трубы, которые звучали на Синае. Фимиам перед Господом — это уже не собственно фимиам, а молитва святых, которая поднимается к небу и оказывает воздействие на мир. (Мы это знаем, недаром говорят о трех праведниках, на которых держится мир.) Вот кадильница с огнем повержена на землю, и голоса, и гром, и молнии, и землетрясение... Наступает момент встречи Божьей правды с человеческой неправдой. Семь труб возвещают семь казней.

8:7-9 Как я уже говорил, эти страшные знамения, эти грозные события, которые следуют за звуками труб, изображаются Иоанном с помощью древних образов сказания о казнях египетских. Казни египетские — это картина зла, посеянного человеком, оно обрушивается на него в виде возмездия. Египтяне обоготворяли воздух, землю, животных, и вот все эти стихии, которым они поклонялись, обращаются против них. Сгущается тьма над Египтом, нападают насекомые, падает град, смешанный с огнем и с кровью, то есть все стихии как бы оборачиваются против человека, потому что он их обоготворил.

Все бедствия, связанные с первой трубой, взяты из Книги Исхода, где говорится о граде, о гибели деревьев, животных и т. п. ( Исх 9:23-25 ). Да и смысл тот же самый: человечество сеет зло и его же пожинает. Зло, которое создали люди, приходит к ним как возмездие. Но в этой трагедии участвуют и демонические силы.

Образ большой горы, пышущей огнем, некоторые толкователи трактуют как образ, навеянный Иоанну геологическими катастрофами, которые в то время сотрясали средиземноморский мир: извергались вулканы, рушились целые острова.

Но такое толкование не имеет большого смысла. Чтобы глубже проникнуть в содержание текста, надо понять систему символов, которая была свойственна литературе того времени. «Гора, пылающая огнем» — это образ ангела, очень часто повторяющийся в Книге Еноха¹, которая была написана примерно за век до Рождества Христова и полна ярких, устрашающих космических символов.

8:10-11 Книга апостола Иоанна пытается так же, как и Книга Еноха, рассказать о драматической борьбе демонических сил против правды Божьей. Ангелы, главным образом падшие, изображаются там в виде пылающих гор и гигантских огненных светил в небе — звезд. Падшие звезды, спустившиеся в недра земли, — символ некоего демонического духовного существа, вероятно сатаны. В Евангелии падение сатаны в космической битве изображается теми же красками. «Я видел сатану, спадшего с неба, как молнию…», — говорит Христос ( Лк 10:18 ). Развязывание сатанинских сил на земле приводит к тому, что бедствия, эти новые казни египетские, в данном случае уже казни всемирные, продолжают усиливаться.

8:12 «Третья часть солнца и третья часть луны и третья часть звезд» — это образы, которые нельзя понимать буквально, потому что они передают нечто, что даже невозможно мысленно представить. Это символы, говорящие о том, что в мироздании гибнет не только человек, но гибнет и природа, хотя и не полностью. Обрушивающееся возмездие уничтожает не все — какая-то часть всегда остается, причем бо2льшая часть: две трети остаются, одна треть гибнет.

8:13 В большинстве древних манускриптов стоит: «видел одного орла летящего». Лишь в немногих рукописях дается чтение «ангел». Соответственно есть и два толкования. Одни считают, что апостол писал эту книгу, сидя на берегу, и перед его внутренним взором проносились видения, которые, возможно, были вызваны какими-то образами, мелькавшими перед его телесным взором. Когда он увидел коршуна, летящего над бездной и кричащего: «горе, горе, горе!» (по-гречески «уай, уай, уай!», что похоже на крик птицы, как по-русски «увы, увы!» или «о, о!»), то этот клекот птицы, летящей среди пены и брызг у берега моря, мог вызвать внутреннее видение.

Есть и другое понимание: речь идет об орле или коршуне как о символе гибели. Христос говорит: «Там где труп, туда соберутся орлы» ( Мф 24:28 ). Это старая поговорка. Там где лежит труп, всегда собираются стервятники. Когда спускается стервятник, это значит, что здесь гибель. Появление орла на горизонте означает тоже самое. Он кричит: «уай, уай!» — «горе, горе, горе!» Вы помните слова из пророка Исайи ( Ис 5:8–22 ) и из других пророков о трубном звуке, о долине Иосафата ( Иоиль 3:2 ). Как труба созывала некогда людей в бой, так и труба в долине Иосафата созывает людей на суд, означает начало суда.

9:1-2 Здесь вновь образ звезды, являющейся из духовного мира (см. коммент. к Откр 8:10). В апокалиптической литературе пылающие звезды были символами ангелов, духов. Этот Ангел открывает кладезь бездны, откуда выходят новые бедствия. «Она (то есть он, Ангел. — А. М.) отворила кладязь бездны, и вышел дым из кладязя, как дым из большой печи». Это тоже старый библейский образ, напоминающий нам рассказ о Содоме и Гоморре.

9:3 Саранча, как вы помните, тоже входит в казни египетские, и впоследствии библейские поэты и пророки не раз прибегали к символу саранчи как знаку божественного гнева. Это вполне понятно, потому что человек не мог остановить саранчу: она двигалась как неотвратимое полчище, оставляя за собой пустыню. А здесь саранча, будучи сама по себе страшным бедствием, приобретает характер мистического нашествия (см. Откр 9:7-9 ). В Книге Исхода ( Исх 10:12-15 ), в рассказе о казнях египетских, саранча — насекомое вполне реальное, а в Книге пророка Иоиля — уже как бы полуреальное ( Иоил 1:6; 2:5 ). С одной стороны, это насекомые, нападающие на поля и несущие голод, с другой — о них говорится как о войске сатанинском, как об ангелах мщения, которые посланы на грешную землю.

9:4-6 Нападая, обычная саранча приносила человеку голод, но никогда не была опасна, а здесь саранча жалит людей, как скорпион. Конечно, многие толкователи пытались увидеть здесь какие-то реалии. Одни говорили, что это танки или самолеты, другие — что конница парфян. В ней можно увидеть и то и другое, и в каком-то смысле это будет обоснованно. Но самое главное — то, что казни продолжаются, что вызванное человеком демоническое полчище покрывает землю подобно саранче. И мы знаем, как сейчас действует эта саранча во всех ее обликах.

9:7-10 Здесь, конечно, кое-что взято от облика парфян. Образ реальной тучи из саранчи сливается с тучей противников, несущихся на конях.

9:11 Бездна — это то место, где пребывает враг Божий. Первоначально им был океан, а впоследствии бездна стала образом противящейся Богу стихии, то есть очевидно, что эта саранча — сатанинская. И что бы мы ни усматривали в ней: нашествие ли монголов, глобальные ли войны, дикости ли нашего времени — эпиграфом ко всему этому будет вот это повествование о саранче. Аполлион по-гречески значит «губитель».

9:12-14 Четыре рога — это четыре украшения древнего жертвенника. Мы опять возвращаемся к парфянам. Дело в том, что в эпоху апостола Иоанна парфяне были единственной силой, которая противостояла Риму. Рим сокрушил все народы и стал той «блудницей Вавилонской», о которой апостол Иоанн будет говорить дальше. Рим — империя всесильная, развратная, жестокая, тираническая и демоническая. Но всегда есть в человечестве какие-то стихийные силы, которые империи не подчинены. В те времена это были народы, жившие в районе Евфрата, — они составляли огромное Парфянское царство, неоднократно оказывавшее сопротивление римлянам. Его пытались покорить и Юлий Цезарь, и Красс, который отправился туда с огромным войском, но дело закончилось тем, что его голова оказалась в руках парфянского царя.

Четыре ангела символизируют варварские народы с четырех концов света. Это бактрийцы, иранцы, потомки древних вавилонян и многие другие, населявшие Парфянское царство. Они движутся на цивилизованный мир, нанося ему удар за ударом. Подобное может происходить и в другие времена, это могут быть китайцы, которые идут на павшую и согрешившую Европу, или гунны, или монголы — но смысл всегда будет один и тот же.

9:15 Говоря об ангелах, всегда надо помнить, что Ангел (евр. малах) — это не обязательно существо, которое несет радостную весть. В Книге Исхода, которая все время как бы вырисовывается за рассказами о трубах и казнях, говорится об ангеле, который уничтожает, об ангеле-губителе ( Исх 12:23 ).

9:16-17 Специально подчеркиваю, что речь идет не только о древних парфянах, которые грозили всем народам, но о всех завоевателях, которые рано или поздно оказываются бичами Божьими, орудием воздаяния, и поэтому их изображение напоминает каких-то античных химер, чудовищ из различных восточных мифов.

9:18-21 Перед нами угроза возмездия, которое приходит на человеческий род, и не в будущем — хочу, чтобы вы это хорошо поняли, — а происходит всегда. Такие воздаяния были и при жизни апостола Иоанна, и в IV веке, во времена Иоанна Златоуста, и в XI веке, когда было нашествие норманнов, и в XIII веке, во времена нашествия татар, — во все времена. А уж в наше время подобное происходит в достаточном количестве. Апостол призывает нас к библейскому взгляду на исторический процесс. Это не значит, что Господь все время кого-то карает, а кого-то награждает — это грубое, примитивное, антропоморфное представление. Но в мир внесены законы воздаяния, и они действуют сами по себе, и то, что человек сеет, то он и пожинает. Скажем, одно поколение привозит в страну рабов, превращает людей в скот, а через три поколения эти рабы становятся проблемой для потомков тех, кто их сюда привез, и т.д.

Историческое воздаяние всегда стоит при дверях. Рушится Александрийская церковь, потому что она изменила своему призванию, приходит к краху Константинопольская церковь, терпит великие удары наша Русская церковь. Когда турки вошли в Константинополь и заняли св. Софию, это тоже было событием библейского масштаба. И мы можем найти объяснение этим событиям в словах Апокалипсиса, в словах древних пророков Исайи, Иеремии, в посланиях, в словах Евангелия: «Се оставляется вам дом ваш пуст». Не без воли Божьей мы видим вокруг закрытые храмы, облупившиеся и полуразвалившиеся. Тут дело не только в злой воле тех, кто хочет эти храмы уничтожить. Если бы не наши грехи, то есть не грехи членов Церкви, то никогда бы не было ни опустевшей, превращенной в мечеть св. Софии, ни храмов, превращенных в склады. Это значит, что мы согрешили еще больше, чем византийцы. Если бы наши храмы превратили в мечеть, это было бы еще полбеды. Наказание — не судебный процесс, кончающийся приговором, а камень, брошенный вверх и падающий на голову того, кто его бросил.

Многие считают, что читать Откровение Иоанна Богослова, или Апокалипсис, простому человеку невозможно и даже духовно опасно, что Апокалипсис, называемый «Книгой за семью печатями», полностью закрыт. Создается впечатление, будто часть Священного Писания написана не для людей, а вставлена туда неизвестно для какой цели. Между тем, как говорит апостол Павел, все Писание полезно и все дано нам для просвещения. Следовательно, чтение Апокалипсиса не является чем-то запретным, и содержание его совсем не так непонятно, как кажется. Большая часть Апокалипсиса расшифровывается при чтении Священного Писания Ветхого Завета, потому что автор не только жил и мыслил его понятиями и образами, но и знал наизусть. Чтобы убедиться в этом, давайте прочтем Откровение св. Иоанна Богослова, последнюю книгу Нового Завета и последнюю книгу Библии.

Что такое Апокалипсис? Апокалипсис — это особый жанр священной библейской письменности и древней письменности вообще. Слово это означает «откровение». Бог открывает нечто отдельным мудрым мужам, которые рассказывают миру о том, что совершается в глубинах истории, какие силы управляют миром, к чему идет человечество и вся Вселенная.

Этот жанр отличается от жанра пророческих книг. Пророки действовали, и действовали активно в условиях своего времени. Они были общественными борцами, служителями Храма. В трудную годину они выступали с особого возвышения в Храме. Во время богослужения был такой момент, когда пророк должен был произнести речь. В это время на него нисходил Дух Господень, и он конкретно говорил людям о том, что будет с ними завтра, что они делают сегодня. Он говорил о политических силах, о сталкивающихся империях, он призывал их к жизни по закону Божьему.

Апокалипсис — это творение писателя, который не участвует в общественной жизни, — он пишет. И то, что ему открывается, почти не может быть передано словами. Пророк говорит так, как глаголет Господь, а у апокалиптиков иначе, потому что тайны истории и судьбы мира не могут уложиться в словесные формулы, и мистики-писатели изображают их с помощью метафор, символов, аллегорий, образов. Апокалиптика всегда образна, она всегда связана с видениями, с некими картинами. Более того, апокалиптика не столько говорит о конкретных событиях времени, сколько изображает грядущее. Мир в глазах апокалиптиков — это нечто уже завершающееся, уходящее; все их помышления направлены на последнюю борьбу добра со злом. Для пророков злые силы еще не столь очевидны, они выражаются в действиях конкретных носителей зла: греховных царей, жестоких императоров, неверной толпы и т. д. Для апокалиптиков темные силы истории — это уже целые демонические полчища злых духов, которые приводят в движение империи, вдохновляют насильников, инициируют отступничество толпы.

Апокалиптики не рассматривают историю мира так, как рассматривали ее язычники. Для них мир не катится вниз, к упадку, но и не представляет картину сплошного прогресса. История являет им две стороны: возрастание Царства Христа и царства антихриста. Для ветхозаветных апокалиптиков — это Царство Мессии и царство Его врага. Но надо сказать, что почти никогда апокалиптические писатели не могли подняться до подлинно библейского уровня, в их книгах очень редко светит подлинное Откровение. В них больше человеческих грез, мечтаний, фантасмагорий. Это не пророческие видения, а лишь их отблеск. Только некоторые апокалиптические страницы пророческих писаний Захарии, Иезекииля, Иоиля (целиком — только Книга пророка Даниила) включены в Библию, потому что у остальных апокалиптиков было много чуждых библейскому мировоззрению элементов, заимствованных у греков, халдеев и персов. Много апокалиптических писаний было в период Нового Завета (Апокалипсис Петра и другие), но только один был признан Церковью — это Откровение Иоанна Богослова.

Кто написал его и когда? Автор сам говорит о себе: «Я — Иоанн, брат ваш, соучастник в скорби». Слово «скорбь» употребляется в Апокалипсисе десять раз и, скорее всего, означает «гонение». Значит, автор — человек, разделявший страдания Церкви, человек, который считал себя братом и наставником общин. Больше ничего он о себе не говорит. Согласно установившейся традиции, которая ведет свое происхождение по крайней мере со второго века, этим человеком был Иоанн Зеведеев, любимый ученик Христа. Так считали св. Юстин Мученик, Тертуллиан, Ириней Лионский, Ипполит Римский (II и III вв.). Так это и утвердилось в Церкви, и поэтому книга в современных изданиях называется «Откровением св. Иоанна Богослова», то есть Иоанна Зеведеева. Но даже во II в. были противники этой точки зрения, такие как известный пресвитер Гай, св. Дионисий Александрийский и другие. Они считали, что автор Откровения — другой Иоанн, который был тоже учеником Господа. Наука так и не пришла к определенному выводу, поэтому вопрос об авторе Апокалипсиса остается открытым. Мы вполне можем представить его юношей, который весь дышал апокалиптическими видениями Ветхого Завета и был настолько ими наполнен, что хотел низводить гром и молнии, за что был прозван Иисусом Воанергес — Сыном грома, то есть человеком, душа которого подобна грому. Таков смысл этого оборота. Человека можно назвать сыном благословения, сыном гнева, сыном благодати, а он был Сын грома и писал именно так. Непримиримость к богоборческой империи, к Риму, ожидание скорого конца мира — все это вполне созвучно духу юного апостола Иоанна, как он представлен в Евангелии.

Но тут возникает самая большая трудность, которую богословы до сих пор не разрешили. Старец, пресвитер, автор Евангелия от Иоанна и Иоанновых посланий писал нечто иное, отличное от текста Апокалипсиса. Ясно, что или у него был соавтор, или между написанием того и другого произведения прошло, по крайней мере, много лет, и, возможно, произошли какие-то значительные события. Главное, о чем можно с уверенностью сказать: и Апокалипсис, и Иоанновы писания — послания и Евангелие — вышли из одного круга. Об этом говорят близость словаря и общая фразеология, их роднят противопоставление света и тьмы, словосочетание «Агнец Божий», повторяющиеся и в Иоанновых писаниях, и в Апокалипсисе. Можно предположить, что эти писания вышли из круга учеников Иоанна, но я полагаю, что Апокалипсис он мог написать и сам во время Иудейской войны, поскольку в тексте нет еще указаний на разрушение Храма. Иоанн мог написать его вскоре после начала гонений Нерона, после первых христианских жертв на арене цирка в Риме и после других трагических событий того времени.

Место написания Апокалипсиса известно из самой книги: в ней говорится об острове Патмос. Датировка книги до сих пор спорная, но она написана не раньше начала гонений при Нероне в 64 году и не позже правления Домициана, то есть 95 года. Где-то в это время, плюс-минус 10–15 лет, и возникла книга. Для нас же важно то, что она написана пророком Иоанном, одним из учеников Господа, написана по вдохновению Духа Святого и признана Церковью как адекватное выражение нашей общей веры, как слово Божье. А писал ли ее Иоанн Зеведеев или какой-то другой Иоанн — это не столь важно. Я думаю, что у Христа было немало учеников, которые могли носить это распространенное имя. Ведь в евангельские времена у Него, кроме семидесяти учеников, было еще пятьсот. Известно, что был некий ученик Аристион, был Иоанн пресвитер — и все они ученики Господа.

Прочитав Апокалипсис целиком, мы видим, что он весь написан символическим, условным языком. Только те, кто хорошо знал этот язык, могли его понимать без особенного труда. Каждой эпохе присущ свой условный язык, он присущ и нашему времени. Образы, присутствующие на каждой странице Апокалипсиса, в каждой его строчке, о многом говорят людям, которые читали Книгу Еноха, Книгу Вознесения Моисея, Книгу Юбилеев и другие апокалиптические произведения. Возможно, что Апокалипсис Варуха был написан еще до Иоаннова Откровения, и людям было понятно, что означают отдельные апокалиптические выражения.

В последующие эпохи наметилось два основных направления в понимании Апокалипсиса. Приверженцы первого направления понимали весь символический язык буквально. Как в I веке, так и в XX-м, они легко воспринимали эту реалистическую, если не сказать материалистическую, эсхатологию с реальными громами, катастрофами и видимым, вещественным вторжением небесных сил в мир и борьбу с темными силами в виде войны Армагеддон. Между тем, зная язык Священного Писания, можно убедиться, что главное в Апокалипсисе — не символы, а то, что кроется за ними, то, что ясновидец хотел сказать нам, что было ему открыто. Ведь пророку, ясновидцу, мудрецу открывается не форма, в которой он излагает свое Богооткровение, а сущность. Сущность же он передает теми средствами, которыми владеет и которые соответствуют его аудитории.

Почему же людей так привлекала реалистическая эсхатология с вторжением ангелов с настоящими мечами, которые крушат вавилонские башни и ломают весь мир? В какой-то степени это происходит, если можно так сказать, от особого рода маловерия или неверия. Дело в том, что когда человек видит торжество зла на земле и не видит величия добра, он начинает страдать, и естественное чувство справедливости, данное людям от Бога, требует некоего реального возмездия и перерастает в мстительность. Когда люди смотрели на ненавистные им города, на Рим, который распинал христиан, на Петербург, построенный на костях, на Москву или на города современной цивилизации, они шептали: «Вавилон будет разрушен» — и потирали руки с чувством глубокого удовлетворения. Это мстительная эсхатология — человеку хочется, чтобы Бог взял дубину и все сокрушил.

Но у Господа Бога Свои планы. Ожидание того, что завтра явятся знамения и начнет все рушиться, а мы будем говорить людям неверующим: «ага! вот вы вчера над нами смеялись, а сегодня Господь Бог вам все это показал!» — такое ожидание неблагородно. Но именно такого рода упование и движет людьми, когда они ожидают реалистической эсхатологии. Это очень сильное чувство, оно подобно глубоким страстям, которые трудно вырвать из сердца, и это понятно каждому. Цивилизации во все времена часто напоминали «Вавилон», они попирали достоинство человека. А люди, глядя на это, думали — вот оно, земное торжество. Но когда человек вспоминал, что Господь Бог все это разрушит, ему становилось легче на душе. Думается, что мы должны подходить к этому иначе, с другими чувствами, во всяком случае, без злорадства.

Эта маленькая преамбула поможет объяснить, с чем связаны многочисленные ошибочные реалистические толкования Апокалипсиса. Историю его изучения можно было бы назвать так: понимание Апокалипсиса и злоупотребление им. С самого начала Апокалипсис был встречен непросто. Дело в том, что в начале II века, когда он стал распространяться, большинство сирийских и греческих церквей целиком восприняли эллинистическую культуру. Апокалипсис же нес в себе слишком большой груз ветхозаветных восточных символов. Многие уже не понимали их, поэтому он был единственной из книг Нового Завета, которая еще в древней Церкви подвергалась критическому анализу. Некоторые даже отвергали ее. Так, св. Дионисий Александрийский (II–III в. н.э.) считал, что Апокалипсис написан не апостолом Иоанном. Но все-таки Церковь признала Апокалипсис священной книгой, хотя в богослужении она у нас не употребляется, что тоже связано именно с этой укрепившейся в Церкви эллинистической традицией. Тем не менее Апокалипсис всегда привлекал к себе большое внимание.

Во II веке возникло движение монтанистов. В Малой Азии, в стране диких оргиастических культов, пророк Монтан и две пророчицы, бывшие когда-то языческими прорицательницами, возглавили движение, которое явилось реакцией на стагнацию в Церкви. Поймите это правильно: Церковь упорядочилась, она в чем-то стала связана с жизнью обычных людей, но при этом теряла свой динамизм, ту насыщенность огнем и Духом, тот эмоциональный накал, который был свойственен ей в первые века. Отцы Церкви уже начинали внушать людям, что время конца неизвестно, что, во всяком случае, он не наступит вот-вот и надо жить сегодняшним днем. Именно против этого восстал Монтан. Он смутил многих и даже образовал самостоятельную монтанистскую церковь. Монтан считал себя тем утешителем, который был обещан Христом, и предсказывал близкий конец мира.

С тех пор эсхатологические движения неоднократно вспыхивали в различных ответвлениях христианской Церкви, продолжая существовать вплоть до наших дней. Время от времени появляется кто-то, находящий в Апокалипсисе «точные» приметы своей эпохи, и начинает возвещать конец света, что является сильнодействующей приманкой для людей слабых или склонных к излишней экзальтации. Особенно привлекает людей идея тысячелетнего царства Христова, поэтому в греческой церкви были распространены идеи хилиазма (от греч. хилиас, «тысяча»). Время от времени и в современном нам мире, в его недавно христианизированных и малоцивилизованных уголках, вспыхивает движение милленаристов (от лат. милле, что тоже означает «тысяча»). Временами и адвентисты седьмого дня — члены одного из ответвлений протестантизма — «точно» вычисляют дату Страшного Суда. Но несколько таких дат уже прошло (очевидно, за две тысячи лет их было немало), а предсказанное светопреставление так и не наступило.

Пожалуй, можно сказать, что такое исступленное ожидание конца — нездоровое явление духовной жизни, оно в корне противоречит самой идее упования на Господа, противоречит христианским воззрениям на те свойства человеческой личности, к которым обращался Христос и носителем которых был Он Сам — на веру, надежду, терпение и кротость.

Суммируя основной тезис христианской эсхатологии, один человек говорил, что мы должны жить так, как будто завтра наступит Страшный Суд, и трудиться, словно впереди у нас вечность, то есть не откладывать дело своего спасения («бодрствуйте и молитесь» — учит нас Евангелие), но и никуда не торопиться. Мы не должны навязывать Господу свои желания, а с радостью и терпением выполнять Его волю.

Приложение:

Апокалипсис (лекция)
Откровение св. Иоанна Богослова (статья из Библиологического словаря)

Мысли вслух: ежедневные размышления о Библии

В контексте символики, связанной со свитком и с печатями, становится очевидно, что снятие печатей означает не что...

В контексте символики, связанной со свитком и с печатями, становится очевидно, что снятие печатей означает не что иное, как откровение Царства, раскрывающееся непреображённому миру. Об этом же свидетельствуют и упоминаемые в тексте книги «всадники»: небесный всадник уже в раннепророческих видениях связывался с полученным непосредственно от Бога указанием или откровением. Как видно, и в Книге Откровения появление всадников предполагает откровение или провозвестие. Но здесь, как видно, речь идёт не об одном провозвестии, а, как минимум, о четырёх. Первый из всадников, белый, по-видимому, символизирует собой то благовестие Царства, которое немыслимо без свидетельства о победе Воскресшего над смертью и о грядущем торжестве Победителя над теми, кто противостоит Ему в нашем преображающемся, но ещё не до конца преображённом мире (ст. 1 – 2). А мир противопоставляет этому благовестию своё, свидетельствуя, разумеется, не о Царстве, а о том, что он может ему противопоставить. И прежде всего речь идёт о силе, той физической или военной силе, которая, на первый взгляд, безраздельно властвует в непреображённом мире.

Её, как видно, и символизирует всадник с мечём, отнимающий мир у земли (ст. 3 – 4). Но сила меча — не единственное, что может противопоставить непреображённый мир Царству. У него есть иная сила, подчиняющая себе силу меча: сила экономической и финансовой системы, власть денег, которую символизирует третий всадник (ст. 5 – 6). И если огненно-рыжий цвет второго всадника напоминает о войне, то чёрный цвет третьего всадника как бы контрастирует с белым всадником, благовествующим Царство: именно чёрный всадник, как видно, и олицетворяет ту силу, которая в непреображённом мире противостоит Царству в первую очередь, противостоит каждодневно и ежечасно на протяжении всей человеческой истории. Но и это ещё не всё, что непреображённый мир может противопоставить Царству. Последний его аргумент — сама смерть, неумолимая и неизбежная, власть которой распространяется лишь на четверть мира, а не на весь мир целиком, только потому, что она ограничена свыше. Её символизирует «бледный» (по смыслу соответствующего греческого слова, белёсый или бесцветный, как тень, вышедшая из царства мёртвых) конь, несущий с собой Аид («Ад»), который в еврейских книгах Библии назван шеолом, царство смерти, мир теней, откуда никому нет возврата (ст. 7 – 8). Сила меча, сила денег и окончательное торжество смерти над жизнью — вот то, чем отвечает мир на провозвестие Царства. И противостояние между ними продолжается на всём протяжении христианской истории, с течением времени отнюдь не утихая, а, наоборот, лишь обостряясь и усиливаясь.

Не случайно после снятия пятой печати апостол видит тех свидетелей, которые за верность Христу и Царству заплатили собственной кровью: ведь вся история Царства, раскрывающегося в мире, который ему противостоит, неизбежно становится именно историей исповедничества и мученичества, и небесная Церковь состоит по преимуществу из исповедников и мучеников (хотя бывали, конечно, и исключения) (ст. 9 – 11). Собственно, история святости, из которой вырастает Церковь, и есть подлинная история христианской эпохи, духовная динамика которой так ясно выражена явлением четырёх всадников. И лишь тогда, когда история святости оказывается завершённой, а противостояние между Царством и теми, кто ему противостоит, достигает пика, наступает день Суда, который открывается миру так, как описал его ещё Исайя Иерусалимский (ст. 12 – 17; ср. Ис. 2 : 12 – 22). Это не естественное завершение истории, это её разрыв, происходящий вследствие прямого вмешательства Бога в ход вещей, который необходимо изменить, притом изменить кардинально.

Как видно, снятие каждой из семи печатей полагает начало неким духовным процессам, обозначая в каждом случае начало новой эпохи в истории мира. Но это именно духовные...

Как видно, снятие каждой из семи печатей полагает начало неким духовным процессам, обозначая в каждом случае начало новой эпохи в истории мира. Но это именно духовные эпохи, смысл которых в видении выражен, как всегда, символически, так, что искать здесь описания исторических событий в собственном смысле не приходится. Каждый всадник, очевидно, и символизирует собой такую духовную эпоху, а каждая эпоха приближает нас к концу времён, к дню возвращения Мессии во славе и окончательного торжества Царства. Не случайно в описании того, что происходит после снятия шестой печати, уже ясно просматривается картина апокалипсиса, подобная той, что присутствует в рассказе Самого Спасителя Его ученикам ещё во время Его земного служения.

Тут именно конец времён, конец истории, после наступления которого Христос и должен, по собственным Его словам, вернуться во славе. А предшествует концу снятие пятой печати: тут очевидным образом просматриваются те времена последних, уже непосредственно предшествующих возвращению Мессии, гонений, о которых Сам Иисус предупреждал Своих учеников, рассказывая им о последних временах ещё во время Своего земного служения. Что же касается четырёх первых печатей, то тут речь идёт о сменяющих одна другую эпохах духовной деградации человечества.

Странно, казалось бы, говорить о деградации после прихода Христа. Но в том-то и дело, что вся история так называемого христианского мира вовсе не рассматривается в Книге Откровения как история прогресса, по крайней мере, духовного (о научном и техническом в данном случае речи нет). Впрочем, и к духовной деградации эта история тоже не сводится. Речь надо вести скорее о духовной поляризации, о выявлении, с одной стороны, тех, кто готов идти за Богом и за Христом (таких, как водится, меньшинство), а с другой — о консолидации того большинства, которому ничего такого не надо. Но общество живёт по законам большинства, а потому его духовная деградация неизбежна — таков общественный выбор. Четыре всадника и обозначают четыре эпохи такой духовной деградации.

Начинается всё блестяще: белый всадник выглядит триумфатором и символизирует собой триумф — триумф того мира и того общества, которые считают себя победителями: им ведь всё удаётся, все проблемы решаемы, пределов развитию и совершенству нет, впереди новые достижения, и всё это на благо человека. Такой триумфализм свойствен падшему миру независимо от политического строя и принятой идеологии. Но скоро оказывается, что человек — существо весьма агрессивное, и на смену высоким идеалам приходит печальная реальность, связанная с падшей человеческой природой.

Триумф оборачивается войной всех против всех. На смену белому коню приходит рыжий, эту войну символизирующий. Приходится искать возможностей для примирения, в конце концов сводящихся к балансу интересов, при котором война уступает место взаимовыгодной торговле, и тогда весы сменяют меч: наступает время чёрного, вороного коня. Тут уже нет никаких идеалов и никакого триумфализма, есть лишь выгода и трезвый взгляд на вещи, а порядок поддерживается на основании консенсуса, выгодного всем. Меч больше не в почёте: он мешает торговле.

Но духовное состояние общества от торговых успехов лучше не становится, и потому в конце концов неизбежно наступает время бледного, бесцветного коня. Коня, больше похожего на призрак. Жизнь становится всё менее реальной, всё более призрачной, всё менее насыщенной духовно, а потому всё менее живой. В конце концов сама природа становится человеку врагом: ведь он уже не образ Божий, а лишь тень самого себя. Вот тогда-то и наступает конец — не потому, что человечество находит в себе силы что-то изменить, а потому, что ждать больше нечего, и Бог вмешивается в ситуацию, прерывая естественное течение событий и ход мировой истории. Так завершается история падшего человечества.

Агнец Божий снимает печати с книги, о которой говорилось в предыдущей главе, и перед нами предстают изображения...

Библиотека

В.В. Сорокин. Новое небо над новой землей (размышления над Библией). Дом Яхве


	Благодаря регистрации Вы можете подписаться на рассылку текстов любого из планов чтения Библии Мы планируем постепенно развивать возможности самостоятельной настройки сайта и другие дополнительные сервисы для зарегистрированных пользователей, так что советуем регистрироваться уже сейчас (разумеется, бесплатно).