Высказывания Иеремии о языческих богах порой напоминают яркую антиязыческую полемику, пропагандистские лозунги, направленные против опасного своим влиянием на умы противника. С одной стороны, так оно и есть: ведь Иеремии пришлось проповедовать в эпоху, когда от былого религиозного традиционализма в Иудее уже почти ничего не осталось, когда на яхвизм и на язычество смотрели нередко, как на равно допустимые мировоззрения, порой выбирая нечто эклектичное, поклоняясь одновременно и Яхве, и языческим богам.
Мировоззренческое и религиозное легкомыслие — характерная черта посттрадиционализма, и пророку пришлось столкнуться с ним в полной мере. Но Иеремией двигало не только стремление разбудить в своих современниках серьёзность по отношению к духовным вопросам. Он понимал также и другое. Он видел ту пропасть, которая отделяет язычество от яхвизма, как от богооткровенной религии.
Пророк понимал, что религиозная потребность в человеке неизбывна, что человек, даже падший, всегда создавал и всегда будет создавать себе богов, которым он мог бы поклоняться. Иеремия знает о существовании того, что гораздо позже будет названо естественной религиозностью.
Однако он понимает и другое: никакие созданные людьми по своему образу и подобию боги, никакая человеческая религиозность не приблизит человека к Богу ни на йоту. Не потому, что боги, созданные людьми, сплошь зли или лживы, а потому, что этими богами человек окружает себя, свой, им самим созданный, маленький мир. Мир, который от большого Божьего мира отделён стеной человеческого своеволия, не желающего уступить главное место в этом мирке ничему и никому.
В таком мирке человеку может быть тепло и уютно в компании своих, им же сотворённых, богов, но в случае крушения этого маленького мирка (а такое крушение раньше или позже неизбежно произойдёт) пользы от таких богов будет не больше, чем от пугала, если на сад, в котором оно стоит, нападут настоящие враги. В такой ситуации может помочь только настоящий, живой и реальный, Бог.
Однако для того, чтобы Он мог помочь, Его надо впустить в тот маленький человеческий мирок, куда человек редко готов впустить чужих. И позволить Ему стать центром этого мирка. Тогда Бог сможет помочь: ведь тогда маленький человеческий мирок станет частью большого Божьего мира. Мира, живущего по Божьим законам.
54-71 Чтобы показать ничтожество идолов и выразить к ним свое презрение, писатель сравнивает их со жрецами и разбойниками. Жрецы могут спастись во время пожара, а идолы не могут. Не могут идолы и защитить себя от разбойников, которые снимают с них разные украшения. Гораздо могущественнее идолов хороший государь или какая-либо полезная домашняя вещь. Могущественнее идолов разные силы природы, исполняющие свое назначение. Идолов можно сравнить только с огородным пугалом или с разлагающимся трупом.
72 Заключение утверждает читателей послания в той мысли, что праведный человек не станет чтить идолов и не навлечет на себя позора.
1. Неподлинность послания. Послание Иеремии, написанное на греческом языке, на самом деле не принадлежит великому иудейскому пророку. Это доказывается, во-первых, тем, что его совсем нет в еврейской Библии, в сирийском переводе Пешито и даже в некоторых списках LXX-ти; во-вторых, самое содержание послания не имеет почти ничего общего с содержанием книги пророка Иеремии, и в-третьих, наконец, язык послания далеко не похож на блестящий язык книги пророка Иеремии. Кроме того, в послании своем Иеремия не мог употребить таких неточных выражений как семь родов вместо семидесяти лет (для обозначения периода вавилонского плена) и т. п.
Неизвестный автор послания, по-видимому, иудей-еллинист — составил его и назвал Иеремииным, вероятно, чтобы придать ему больше значения в глазах читателей. Вероятнее всего, что послание написано во Фригии — в нем находятся довольно ясные следы знакомства автора с фригиийским языческим культом.
2. Содержание послания. Автор послания хочет предостеречь своих единоплеменников, иудеев, от увлечения идолослужением. Для этого он изображает идолов как простых бесчувственных истуканов, которые ничего не видят и не слышат и с которыми можно сделать что угодно. Неправильно потому называются они богами: их даже сами халдеи не чтут как следует. Они не в состоянии даже спасти от опасности себя самих, и даже дикие звери лучше их, потому что у них есть инстинкт самосохранения.
Все послание состоит из 72-х стихов и может быть разделено на 4 части: 1) надписание (1 ст.); 2) вступление (2-6 ст.); 3) главная часть послания — рассуждение о ничтожестве идолов и суетности идолослужения (7-71) и 4) заключение (72-й ст.).
3. Достоинство послания. У наших православных богословов иногда высказывается мысль, что послание Иеремии — каноническое (митр. Макарий — во «Введении в прав. Богословие», Смарагдов, Афанасьев). Это, несомненно, отражение католического воззрения, по которому это послание действительно является произведением Иеремии. Но большинство толкователей наших совершенно справедливо считают это послание неканоническим (митр. Филарет моск., митр. Арсений киев. и др).
4. Источники и пособия. Кроме указанных в предисловии к книге Иеремии общих трудов о пророке Иеремии, здесь можно указать на пробную лекцию проф. Жданова «О послании Иеремии» (Прибавл. к Твор. Св. Отцов. 1888, IV, 441-466).