В видениях Престола Славы нередко присутствует определённого рода динамика, связанная с реализацией некоего плана Божия относительно отдельного человека или целого народа, как это было, к примеру, с Исайей Иерусалимским, для которого такое видение стало призванием на пророческое служение (Ис. 6 : 6 – 8). Иоанну же у Престола Славы открывается Божий план спасения, касающийся всего человечества. Он видит исписанный со всех сторон и запечатанный семью печатями свиток («книгу»), которую никто не может ни распечатать, ни прочитать — факт, очень огорчающий апостола (ст. 1 – 4). В контексте пророческой традиции свиток символизирует обычно данное Богом откровение, которое пророк должен вместить, проглотив свиток (Иезек. 2 : 8 – 3 : 3). Число семь, ассоциирующееся со священным семисвечником, символизирует в Книге Откровения полноту освящения мира и человека; как видно, семь печатей, которыми запечатан свиток, должны в таком случае символизировать соответствующую такой полноте освящения полноту откровения, т.е. полноту Царства. Неудивительно, что вместить эту полноту не способен никто, кроме Самого Спасителя, Который открывается Иоанну в виде жертвенного ягнёнка с семью глазами и семью рогами, символизирующими всеведение и всемогущество, полученные Им от Бога (ст. 6 – 8).
Образ Мессии, приближающегося к Престолу Славы, можно считать для апокалиптических книг традиционным (Дан. 7 : 13 – 14). Но в Книге Откровения Иоанна, в контексте традиционной культовой символики, связанной со Скинией и с Храмом, этот образ приобретает облик приносимого в жертву ягнёнка («агнца»). Как видно, тем самым Бог обращает внимание Своего служителя на ту сторону служения Христа, которая связана с очищением мира и с его освящением, немыслимым без такого очищения, без освобождения мира от власти греха и его последствий. Эту сторону служения Спасителя можно было бы назвать священнической, именно в таком смысле Его называли Первосвященником и Искупителем, Тем, Кто освобождает от власти греха, от которой кроме Него никто другой освободить не может. И песнь обновления («новая песнь»), которую поют стоящие у Престола, подтверждает смысл происходящего (ст. 9 – 14). Так Иоанну у Престола Славы открывается главный замысел Бога: очищение и освящение мира через приобщение его к тому Царству, которое принесёт в мир посланный Им Мессия.
1 "Книга". Тайны божественного Откровения о судьбах истории и мира. Печати будут сломаны одна за другой, и тайны будут открыты (гл. Откр 6-9). "Писанную внутри и вне" - указание на полноту Откровения.
3 "Под землей" - в аде (Откр 1:18).
5 "Лев от колена Иудина" (Быт 49:9), корень Давидов (2 Цар 7:8-17; Ис 11:1и Ис 11:10), победитель ада и смерти - Христос.
6 Только "Агнец закланный" - по слову Исаии (Ис 53:7), и взявший на себя грех мира - по слову Ин Крестителя (Ин 1:29; ср. 1 Петр 1:19; 1 Кор 5:7) - Богочеловек, Сын Божий, Бог-Слово, через Которого все начало быть (Ин 1:3), искупивший все творение, может снять печать с этой книги и раскрыть запечатленную в ней тайну божественного домостроительства. По словам Викторина Петавийского (IV в.), "Мессия, лев побеждающий, вольно стал Агнцем страдающим".
6 Рога и очи - символы силы и знания. Полнота сил - "семь рогов" и полнота знания - "семь очей" (Ис 11:1-3) принадлежат Агнцу.
9 "Песнь новую" - псалом, исполнявшийся в праздник "воцарения Господа" в св. граде (Пс 32:3; Пс 95:1; Пс 149:1). В данном случае - торжественная песнь в Царстве Божием в честь Искупителя.
Греч. слово ἀποκάλυψις означает откровение. Бог открывает избранным таинственные реальности, глазным образом относящиеся к будущему.
Нам трудно разграничить жанр пророческий и апокалиптический. Древние пророки воспринимали Божий откровения и передавали их в устной форме. Авторам апокалипсисов Бог посылает видения, и они записывают их. Ценность этих видений определяется символикой, которой они проникнуты. Описывая видения, тайнозритель выражает на языке символов то, что Бог ему показывает, не заботясь о стройной форме повествования. Чтобы понять их, надо постигнуть особенности его метода и перевести на язык понятий употребляемые им символы; иначе можно исказить смысл данного ему откровения.
Апокалипсисы вызвали живой интерес в иудейской среде, в том числе и у ессеев, в последние столетия перед Р.Х. Подготовленный видениями, бывшими пророкам Иезекиилю и Захарии, апокалиптический жанр расцвел в творчестве пророка Даниила и во многочисленных апокрифических творениях в эпоху зарождения христианства. В НЗ-ный канон был включен только один апокалипсис, автор которого сам себя называет: Иоанн, сосланный на остров Патмос «за слово Божие и за свидетельство Иисуса Христа» (Rev 1:9). Христианские писатели II в. Папий, св Иустин Философ, св Ириней, Климент Александрийский, Тертуллиан и другие подтверждают авторство св Иоанна. Старец апостол, временно разлученный со своей Ефесской паствой, около 95 г. обратился к ней, — провидя ожесточенную борьбу сил зла с Церковью Христовой, — с увещанием хранить верность в грядущих испытаниях.
Как и кн. пророка Даниила, Апокалипсис является таким образом ответом верующим на волновавший их вопрос: почему Бог попускает такие гонения на избранных Его? Ин возвращается к основным темам пророческих писаний —о великом Дне Ягве (Amo 5:1-8), о святом народе, порабощенном могущественными врагами, рассеянном и почти уничтоженном вследствие жестоких гонений. Пророки возвещали близость дня спасения, когда Бог придет освободить свой народ из-под власти угнетателей и подчинит ему врагов Израиля. В конце I в. Церковь — Новый Израиль — вновь подвергается кровавым гонениям (Rev 13; Rev 6:10-11; Rev 16:6; Rev 17:6) со стороны Рима, вдохновляемого сатаной (Rev 12-13 Rev 2-4), и вновь торжествует во исполнение слов Господних «Врата ада не одолеют ее» (Mat 16:18).
Откр. Ин. можно разделить на вступление (Rev 1:1-8), три части и заключение (Rev 22:6-21). Первая часть (Rev 1:9-3:22) открывается видением Иисуса Христа во славе, повелевающего своему апостолу написать в назидание семи Асийским Церквам то, что возвещается в кратких пророческих посланиях. Во второй части (Rev 14:1-19:10) изображаются грядущие бедствия. Описывается снятие семи печатей (Rev 5:1-8:1), семь труб (Rev 8:2-11:19), семь знамений (Rev 12:1-15:4), семь чаш гнева (Rev 15:5-16:21) и суд Божий над Вавилоном (Rev 17:1-18:24). В третьей части (Rev 19:1-22:5) повествуется о победе Агнца над зверем и драконом, о страшном Суде, о славе нового неба и новой земли, о граде Божием, о блаженстве праведных.
Историческая интерпретация Откр раскрывает его основной смысл. Но значение книги этим не ограничивается: в ней изображается непрекращающаяся в течение веков борьба сил добра и зла, которая закончится сокрушительным поражением антихриста и его служителей, преображением неба и земли и вечным торжеством Агнца и верных Ему. Она является источником, питающим веру и укрепляющим надежду христиан всех времен.
Жертва Агнца принесла окончательную победу и, каковы бы ни были испытания, которым подвергается Церковь Христова, она не должна сомневаться в верности Бога Своим обетованиям — Господь «грядет скоро» (Rev 22:20). Апокалипсис — великая эпопея христианской надежды, победная песнь гонимой Церкви.
1-5 Первый акт видения Иоанна — изображение престола Божьего, которым завершается дантовский «Рай». Второй акт — явление книги, и книга эта — история мироздания, которая видна Богу из запредельных высей в законченном и совершенном виде. Нашему сознанию трудно вместить это; в нашем измерении бытия всегда остается возможность выбора: можно пойти направо или налево, но если мы посмотрим назад, то увидим, что наш выбор был сделан, его уже нельзя изменить. Итак, события пишутся по ту сторону времени, следовательно, за пределами твари, так как тварь может находиться только во времени. Апокалиптики уповали на то, что эта сокровенная книга раскроется им, и в своих упованиях часто приходили к далекому от библейского понимания детерминизму, когда все жестко определено и иного пути нет. Так считали авторы Книги Еноха, Книги Сивиллы, Книги Юбилеев, Завещания двенадцати патриархов и т.д.
У пророка Даниила, канонического апокалиптика, идея предопределенности выражена не в столь жесткой форме. У него сохраняется альтернатива. Автор же Апокалипсиса, казалось бы исполненный тем же духом, ясно говорит: это тайна, в которую никто не может проникнуть. Она открывается лишь тому, кто стоит по ту сторону тварного бытия. Эта мысль выражена с глубоким драматизмом и очень конкретно: Иоанн видит таинственную книгу, он стремится узнать ее содержание, но не может и плачет — ему горько от того, что он не может узнать будущее. А ведь христианину не подобает жить будущим, заглядывать в него — оно закрыто. Да и кто это может? Никто. Старец ему говорит: «Не плачь; вот, лев от колена Иудина, корень Давидов, победил».
6-7 Здесь проявляется сверхчеловеческое достоинство Христа. Он стоит посреди старцев, — заметьте, Он не на престоле, нет, — Христос приходит как соискатель, как Тот, кого предстоит вознести. Когда Он шел по земле, Он добровольно лишил Себя почти всех прерогатив божественности. Он не только нуждался в отдыхе, в сне, в пище, но и страдал, и умер. У Него не было власти ни на небе, ни на земле. И только победив смерть, Он, человек Иисус, получает эту власть. Являясь человеком, Он одновременно находится и по ту сторону твари, поэтому Он и может открыть эту книгу — единственный из всех. Хотя апостол Иоанн еще не дает полного определения богочеловечества, но он сразу подчеркивает, что это не просто пророк, пришедший откуда-то к людям. Иисус предстает перед старцами в символическом виде: Он победитель, а победитель должен прийти с мечом, на коне, в венце, как потом и будет в Апокалипсисе (см. Откр 19:11-16 ). Он явится победителем империи. « Лев от колена Иудина» — по библейскому пророчеству это Мессия, Избавитель. «Корень Давидов» — тоже явное указание на Мессию-Христа (см. Откр 5:5 ). Он победил и может раскрыть эту книгу. Но несмотря на то что Он победил, Он не является во всеоружии, а приходит как Агнец со знаками заклания, как бы закланным.
Нет таких изобразительных средств, чтобы передать облик Христа, стоящего перед троном, потому что у Него «семь рогов и семь очей, которые суть семь духов Божиих», то есть семь сил Святого Духа (рог в Ветхом Завете и в древневосточной символике всегда обозначал силу).
Семь очей обозначают полноту Его знания и одновременно Его взгляд, обращенный на церкви. Они — «суть семь духов Божиих, посланных во всю землю» и действующих в церквах.
8-9 Совершающий литургию Космос — херувимы, ангелы и старцы — обращаются не только к Сидящему, но и к Самому Агнцу, перед которым они падают ниц, а музыкальные инструменты и чаши с фимиамом — это, как поясняет сам апостол, «суть молитвы святых». Они и «поют новую песнь».
Что это значит? Новая песнь упоминается несколько раз. «Старая песнь» — это один из важнейших ветхозаветных гимнов, в данном случае — «Свят, свят, свят Господь Саваоф». А здесь новая: «достоин Ты (это уже обращение к Агнцу. — А. М.) взять книгу и снять с нее печати». Агнец победил, но победил не силой, а тем, что был заклан, и «Кровию Своею искупил нас Богу из всякого колена и языка, и народа и племени».
10 a. См. коммент. к Откр 1:5b.
b. Царство Божье — это владычество благословенных принципов, которые Господь хочет положить в основу творения и которых нет, пока существуют противящиеся Ему силы. Весь Апокалипсис посвящен этой брани, этой трагедии противостояния мира и Бога, восстания против Бога, противления Ему. Апокалипсис — это как бы ответ людям в первые же дни первых гонений, ответ недоумевающим, которые ждали немедленного сошествия Христа в силе и славе, ответ тем, которые не могли понять, почему не совершаются массовые обращения, которых они ожидали.
11-13 Мир противится Богу, но когда Бог воцарится, этого уже не будет. Тогда избранные, то есть те, которые пошли за Ним, будут царствовать на земле. Но это будет не маленькая кучка или горсточка людей, как думали кумранские сектанты или подобные им группы. Здесь сказано: «голос многих Ангелов вокруг престола и животных и старцев, и число их было тьмы тем и тысячи тысяч». Это число не только ангелов, но и людей, которых огромное множество, и все они поют песнь. Возможно, это одна из песен ранних христиан о том, что достоин Агнец закланный принять дары Духа Святого, «силу и богатство, и премудрость, и крепость, и честь, и славу и благословение» и владеть этими сокровищами. Здесь подчеркивается, что все создание, вся природа на небе и на земле, то есть весь космос воспевает славу не только Богу, Сидящему на престоле, но и Агнцу: «и Агнцу благословение и честь, и слава и держава во веки веков».
Тот, кто был Человеком, Тот, Кто был заклан, восседает теперь одесную Бога. Иисус как Бог всегда пребывает в Троице, а как Богочеловек поднимается с земли — в этом тайна Вознесения — и входит в божественный мир.
14 Двадцать четыре старца обозначают человечество избранных. Неважно, принадлежат ли двенадцать из них к Ветхому Завету и двенадцать — к Новому, но так или иначе здесь совокупность Церкви как человечества и человечества как Церкви, перенесение на Церковь общего усыновления, которое было дано сначала Израилю, а потом всей Церкви (см. коммент. к Откр 4:4). После этого начинается снятие печатей, раскрытие тайны катастроф, которые предшествуют явлению Христа в силе и славе.
Что же будет с теми тварными созданиями, которые обладают вечной жизнью, — с ангелами, с небесными силами, херувимами и с душами людей в том числе? В какой мере они причастны к вечности или же, приобщившись к вечности, они должны потерять что-то от своей тварности, но все же оставаться тварями? Помните слова Спасителя: «О дне же том, или часе никто не знает, ни Ангелы небесные, ни Сын…» ( Мк 13:32 )? Это значит, что Он не получил полноту силы и славы, пока не поднялся в божественный мир, Он умалил Себя и поэтому не мог стоять вне времени. Значит, и ангелы тоже по-своему зависят от времени, они, может быть, более свободны от него, чем мы, но полностью выйти из него, очевидно, не могут. В будущем, как сказано, времени уже не будет. А пока все пребывают во времени, и души людей тоже — недаром у нас отмечается сорок дней после кончины.
Многие считают, что читать Откровение Иоанна Богослова, или Апокалипсис, простому человеку невозможно и даже духовно опасно, что Апокалипсис, называемый «Книгой за семью печатями», полностью закрыт. Создается впечатление, будто часть Священного Писания написана не для людей, а вставлена туда неизвестно для какой цели. Между тем, как говорит апостол Павел, все Писание полезно и все дано нам для просвещения. Следовательно, чтение Апокалипсиса не является чем-то запретным, и содержание его совсем не так непонятно, как кажется. Большая часть Апокалипсиса расшифровывается при чтении Священного Писания Ветхого Завета, потому что автор не только жил и мыслил его понятиями и образами, но и знал наизусть. Чтобы убедиться в этом, давайте прочтем Откровение св. Иоанна Богослова, последнюю книгу Нового Завета и последнюю книгу Библии.
Что такое Апокалипсис? Апокалипсис — это особый жанр священной библейской письменности и древней письменности вообще. Слово это означает «откровение». Бог открывает нечто отдельным мудрым мужам, которые рассказывают миру о том, что совершается в глубинах истории, какие силы управляют миром, к чему идет человечество и вся Вселенная.
Этот жанр отличается от жанра пророческих книг. Пророки действовали, и действовали активно в условиях своего времени. Они были общественными борцами, служителями Храма. В трудную годину они выступали с особого возвышения в Храме. Во время богослужения был такой момент, когда пророк должен был произнести речь. В это время на него нисходил Дух Господень, и он конкретно говорил людям о том, что будет с ними завтра, что они делают сегодня. Он говорил о политических силах, о сталкивающихся империях, он призывал их к жизни по закону Божьему.
Апокалипсис — это творение писателя, который не участвует в общественной жизни, — он пишет. И то, что ему открывается, почти не может быть передано словами. Пророк говорит так, как глаголет Господь, а у апокалиптиков иначе, потому что тайны истории и судьбы мира не могут уложиться в словесные формулы, и мистики-писатели изображают их с помощью метафор, символов, аллегорий, образов. Апокалиптика всегда образна, она всегда связана с видениями, с некими картинами. Более того, апокалиптика не столько говорит о конкретных событиях времени, сколько изображает грядущее. Мир в глазах апокалиптиков — это нечто уже завершающееся, уходящее; все их помышления направлены на последнюю борьбу добра со злом. Для пророков злые силы еще не столь очевидны, они выражаются в действиях конкретных носителей зла: греховных царей, жестоких императоров, неверной толпы и т. д. Для апокалиптиков темные силы истории — это уже целые демонические полчища злых духов, которые приводят в движение империи, вдохновляют насильников, инициируют отступничество толпы.
Апокалиптики не рассматривают историю мира так, как рассматривали ее язычники. Для них мир не катится вниз, к упадку, но и не представляет картину сплошного прогресса. История являет им две стороны: возрастание Царства Христа и царства антихриста. Для ветхозаветных апокалиптиков — это Царство Мессии и царство Его врага. Но надо сказать, что почти никогда апокалиптические писатели не могли подняться до подлинно библейского уровня, в их книгах очень редко светит подлинное Откровение. В них больше человеческих грез, мечтаний, фантасмагорий. Это не пророческие видения, а лишь их отблеск. Только некоторые апокалиптические страницы пророческих писаний Захарии, Иезекииля, Иоиля (целиком — только Книга пророка Даниила) включены в Библию, потому что у остальных апокалиптиков было много чуждых библейскому мировоззрению элементов, заимствованных у греков, халдеев и персов. Много апокалиптических писаний было в период Нового Завета (Апокалипсис Петра и другие), но только один был признан Церковью — это Откровение Иоанна Богослова.
Кто написал его и когда? Автор сам говорит о себе: «Я — Иоанн, брат ваш, соучастник в скорби». Слово «скорбь» употребляется в Апокалипсисе десять раз и, скорее всего, означает «гонение». Значит, автор — человек, разделявший страдания Церкви, человек, который считал себя братом и наставником общин. Больше ничего он о себе не говорит. Согласно установившейся традиции, которая ведет свое происхождение по крайней мере со второго века, этим человеком был Иоанн Зеведеев, любимый ученик Христа. Так считали св. Юстин Мученик, Тертуллиан, Ириней Лионский, Ипполит Римский (II и III вв.). Так это и утвердилось в Церкви, и поэтому книга в современных изданиях называется «Откровением св. Иоанна Богослова», то есть Иоанна Зеведеева. Но даже во II в. были противники этой точки зрения, такие как известный пресвитер Гай, св. Дионисий Александрийский и другие. Они считали, что автор Откровения — другой Иоанн, который был тоже учеником Господа. Наука так и не пришла к определенному выводу, поэтому вопрос об авторе Апокалипсиса остается открытым. Мы вполне можем представить его юношей, который весь дышал апокалиптическими видениями Ветхого Завета и был настолько ими наполнен, что хотел низводить гром и молнии, за что был прозван Иисусом Воанергес — Сыном грома, то есть человеком, душа которого подобна грому. Таков смысл этого оборота. Человека можно назвать сыном благословения, сыном гнева, сыном благодати, а он был Сын грома и писал именно так. Непримиримость к богоборческой империи, к Риму, ожидание скорого конца мира — все это вполне созвучно духу юного апостола Иоанна, как он представлен в Евангелии.
Но тут возникает самая большая трудность, которую богословы до сих пор не разрешили. Старец, пресвитер, автор Евангелия от Иоанна и Иоанновых посланий писал нечто иное, отличное от текста Апокалипсиса. Ясно, что или у него был соавтор, или между написанием того и другого произведения прошло, по крайней мере, много лет, и, возможно, произошли какие-то значительные события. Главное, о чем можно с уверенностью сказать: и Апокалипсис, и Иоанновы писания — послания и Евангелие — вышли из одного круга. Об этом говорят близость словаря и общая фразеология, их роднят противопоставление света и тьмы, словосочетание «Агнец Божий», повторяющиеся и в Иоанновых писаниях, и в Апокалипсисе. Можно предположить, что эти писания вышли из круга учеников Иоанна, но я полагаю, что Апокалипсис он мог написать и сам во время Иудейской войны, поскольку в тексте нет еще указаний на разрушение Храма. Иоанн мог написать его вскоре после начала гонений Нерона, после первых христианских жертв на арене цирка в Риме и после других трагических событий того времени.
Место написания Апокалипсиса известно из самой книги: в ней говорится об острове Патмос. Датировка книги до сих пор спорная, но она написана не раньше начала гонений при Нероне в 64 году и не позже правления Домициана, то есть 95 года. Где-то в это время, плюс-минус 10–15 лет, и возникла книга. Для нас же важно то, что она написана пророком Иоанном, одним из учеников Господа, написана по вдохновению Духа Святого и признана Церковью как адекватное выражение нашей общей веры, как слово Божье. А писал ли ее Иоанн Зеведеев или какой-то другой Иоанн — это не столь важно. Я думаю, что у Христа было немало учеников, которые могли носить это распространенное имя. Ведь в евангельские времена у Него, кроме семидесяти учеников, было еще пятьсот. Известно, что был некий ученик Аристион, был Иоанн пресвитер — и все они ученики Господа.
Прочитав Апокалипсис целиком, мы видим, что он весь написан символическим, условным языком. Только те, кто хорошо знал этот язык, могли его понимать без особенного труда. Каждой эпохе присущ свой условный язык, он присущ и нашему времени. Образы, присутствующие на каждой странице Апокалипсиса, в каждой его строчке, о многом говорят людям, которые читали Книгу Еноха, Книгу Вознесения Моисея, Книгу Юбилеев и другие апокалиптические произведения. Возможно, что Апокалипсис Варуха был написан еще до Иоаннова Откровения, и людям было понятно, что означают отдельные апокалиптические выражения.
В последующие эпохи наметилось два основных направления в понимании Апокалипсиса. Приверженцы первого направления понимали весь символический язык буквально. Как в I веке, так и в XX-м, они легко воспринимали эту реалистическую, если не сказать материалистическую, эсхатологию с реальными громами, катастрофами и видимым, вещественным вторжением небесных сил в мир и борьбу с темными силами в виде войны Армагеддон. Между тем, зная язык Священного Писания, можно убедиться, что главное в Апокалипсисе — не символы, а то, что кроется за ними, то, что ясновидец хотел сказать нам, что было ему открыто. Ведь пророку, ясновидцу, мудрецу открывается не форма, в которой он излагает свое Богооткровение, а сущность. Сущность же он передает теми средствами, которыми владеет и которые соответствуют его аудитории.
Почему же людей так привлекала реалистическая эсхатология с вторжением ангелов с настоящими мечами, которые крушат вавилонские башни и ломают весь мир? В какой-то степени это происходит, если можно так сказать, от особого рода маловерия или неверия. Дело в том, что когда человек видит торжество зла на земле и не видит величия добра, он начинает страдать, и естественное чувство справедливости, данное людям от Бога, требует некоего реального возмездия и перерастает в мстительность. Когда люди смотрели на ненавистные им города, на Рим, который распинал христиан, на Петербург, построенный на костях, на Москву или на города современной цивилизации, они шептали: «Вавилон будет разрушен» — и потирали руки с чувством глубокого удовлетворения. Это мстительная эсхатология — человеку хочется, чтобы Бог взял дубину и все сокрушил.
Но у Господа Бога Свои планы. Ожидание того, что завтра явятся знамения и начнет все рушиться, а мы будем говорить людям неверующим: «ага! вот вы вчера над нами смеялись, а сегодня Господь Бог вам все это показал!» — такое ожидание неблагородно. Но именно такого рода упование и движет людьми, когда они ожидают реалистической эсхатологии. Это очень сильное чувство, оно подобно глубоким страстям, которые трудно вырвать из сердца, и это понятно каждому. Цивилизации во все времена часто напоминали «Вавилон», они попирали достоинство человека. А люди, глядя на это, думали — вот оно, земное торжество. Но когда человек вспоминал, что Господь Бог все это разрушит, ему становилось легче на душе. Думается, что мы должны подходить к этому иначе, с другими чувствами, во всяком случае, без злорадства.
Эта маленькая преамбула поможет объяснить, с чем связаны многочисленные ошибочные реалистические толкования Апокалипсиса. Историю его изучения можно было бы назвать так: понимание Апокалипсиса и злоупотребление им. С самого начала Апокалипсис был встречен непросто. Дело в том, что в начале II века, когда он стал распространяться, большинство сирийских и греческих церквей целиком восприняли эллинистическую культуру. Апокалипсис же нес в себе слишком большой груз ветхозаветных восточных символов. Многие уже не понимали их, поэтому он был единственной из книг Нового Завета, которая еще в древней Церкви подвергалась критическому анализу. Некоторые даже отвергали ее. Так, св. Дионисий Александрийский (II–III в. н.э.) считал, что Апокалипсис написан не апостолом Иоанном. Но все-таки Церковь признала Апокалипсис священной книгой, хотя в богослужении она у нас не употребляется, что тоже связано именно с этой укрепившейся в Церкви эллинистической традицией. Тем не менее Апокалипсис всегда привлекал к себе большое внимание.
Во II веке возникло движение монтанистов. В Малой Азии, в стране диких оргиастических культов, пророк Монтан и две пророчицы, бывшие когда-то языческими прорицательницами, возглавили движение, которое явилось реакцией на стагнацию в Церкви. Поймите это правильно: Церковь упорядочилась, она в чем-то стала связана с жизнью обычных людей, но при этом теряла свой динамизм, ту насыщенность огнем и Духом, тот эмоциональный накал, который был свойственен ей в первые века. Отцы Церкви уже начинали внушать людям, что время конца неизвестно, что, во всяком случае, он не наступит вот-вот и надо жить сегодняшним днем. Именно против этого восстал Монтан. Он смутил многих и даже образовал самостоятельную монтанистскую церковь. Монтан считал себя тем утешителем, который был обещан Христом, и предсказывал близкий конец мира.
С тех пор эсхатологические движения неоднократно вспыхивали в различных ответвлениях христианской Церкви, продолжая существовать вплоть до наших дней. Время от времени появляется кто-то, находящий в Апокалипсисе «точные» приметы своей эпохи, и начинает возвещать конец света, что является сильнодействующей приманкой для людей слабых или склонных к излишней экзальтации. Особенно привлекает людей идея тысячелетнего царства Христова, поэтому в греческой церкви были распространены идеи хилиазма (от греч. хилиас, «тысяча»). Время от времени и в современном нам мире, в его недавно христианизированных и малоцивилизованных уголках, вспыхивает движение милленаристов (от лат. милле, что тоже означает «тысяча»). Временами и адвентисты седьмого дня — члены одного из ответвлений протестантизма — «точно» вычисляют дату Страшного Суда. Но несколько таких дат уже прошло (очевидно, за две тысячи лет их было немало), а предсказанное светопреставление так и не наступило.
Пожалуй, можно сказать, что такое исступленное ожидание конца — нездоровое явление духовной жизни, оно в корне противоречит самой идее упования на Господа, противоречит христианским воззрениям на те свойства человеческой личности, к которым обращался Христос и носителем которых был Он Сам — на веру, надежду, терпение и кротость.
Суммируя основной тезис христианской эсхатологии, один человек говорил, что мы должны жить так, как будто завтра наступит Страшный Суд, и трудиться, словно впереди у нас вечность, то есть не откладывать дело своего спасения («бодрствуйте и молитесь» — учит нас Евангелие), но и никуда не торопиться. Мы не должны навязывать Господу свои желания, а с радостью и терпением выполнять Его волю.
Приложение: