Мысли вслух на Иов 18:1-21

Речь Билдада подтвердила худшие опасения Иова. Билдад в ответ на просьбу Иова сделал именно то, чего Иов просил не делать. Он произнёс страстную речь, состоящую из общих мест, смысл которой сводится к тому, что в Бог всё-таки прав и всё делает правильно. Как будто Иов сомневается в правоте Бога. Иов-то как раз только на Бога и надеется, только у Него и рассчитывает найти ответ на мучающие его вопросы.

Но ключ к речи Билдада — его слова о том, что мир не сдвинется с места ради одного Иова, что Бог не станет ради него одного менять незыблемый порядок вещей, и Иову лучше с этим смириться. Похоже, что именно этот самый незыблемый порядок вещей и есть то, что защищает Билдад, да и не только он один. И дело тут не в принципиальной богословской позиции, и даже не в том, что Билдаду или ещё кому-то из друзей Иова этот мир кажется лучшим из всех возможных. Дело в том, что Билдад, как и многие другие, пока что ощущает себя естественной и органичной частью существующего порядка вещей.

Бог для него не столько Тот, с Кем он лично общается и Кого знает, сколько гарант этого порядка. Бога Билдад защищает просто как часть своего привычного мира, притом как часть основополагающую, на которой всё держится. Иов же раскачивает как раз именно эту самую основу. Так, по крайней мере, кажется Билдаду. Впрочем, отчасти Билдад прав. В самом деле: если каждый начнёт общаться с Богом напрямую, поверх всех религиозных норм и установлений, запросто, как с человеком, то какая же тогда это будет незыблемая опора?

Тогда придётся жить с Богом совершенно непредсказуемым, планы Которого могут оказаться вовсе не такими, каким кажутся издали людям, смотрящим на них со стороны. Да и вообще тогда легко может оказаться, что мир не так уж незыблем, что он вовсе не скала, опирающаяся на твёрдое основание, а Божье дыхание, кристаллизовавшееся в ту видимую природу, которой мы теперь восхищаемся… и подвешен этот мир тоже на волоске Божьего дыхания. Словом, мир легко может закачаться под ногами. А Билдад этого не хочет и боится. Потому-то и не может он ничем помочь Иову: как может помочь другому тот, кто всецело занят собственными страхами?

Вилдад призывает Иова обдумать обращённые к нему речи, вот только обдумал ли он сам свои слова? Вообще-то говоря, против сказанного Вилдадом возразить невозможно. Он описывает возмездие, заслуженное грешниками, яркость и убедительность его речи не уступают самым ярким образцам библейского красноречия. Вилдад не сомневается в том, что дела беззаконных неизбежно будут сокрушены, а сами они погибнут и окажутся посрамлены, в чём должно проявиться торжество справедливости.

Всё вроде бы верно и настолько убедительно, что даже не сразу бросается в глаза одно обстоятельство: справедливость Вилдада не соединена с милостью. Понятия Вилдада основаны на представлениях о жёстком возмездии, напоминающем индуистский закон кармы. Вряд ли может быть случайным совпадением, что его имя в переводе означает «Вил (Бел) возлюбил» и включает имя языческого вавилонского бога. Выходит, что оппонент Иова не отказывается духовно питаться из иного источника, нежели Иов, взывающий к Богу Живому.

Абстрактные рассуждения о справедливости часто могут казаться правдоподобными и логически выстроенными, но при этом они могут не только не соответствовать высшей правде, но способны завести в тупик самого поборника справедливости, рассуждающего подобным образом.

Дискуссия Иова и его друзей постепенно переходит в перебранку; упреки становятся все сильнее. Вот уже обиженный Вилдад требует прекратить кощунственные речи Иова. Он воспринял его слова как унижение своего достоинства, и поэтому восклицает: «Зачем ты обращаешься с нами, как с четвероногими?» И далее Вилдад спрашивает Иова: «Что ты гневаешься?», – в речах Иова он не услышал ничего, кроме гнева! Следующая фраза «Неужели для тебя опустеть земле» не вполне ясна в Синодальном переводе; современный перевод, а также Септуагинта и следующий за ней славянский перевод выражаются яснее и жестче. «Аще ты умреши, не населенна ли будет поднебесная?», – иными словами, Вилдад спрашивает: «что, от твоей смерти опустеет земля? что изменится от того, что ты страдаешь и умираешь?».

Это риторический вопрос, очевидно подразумевающий отрицательный ответ. Вот, оказывается, сколь мрачен и немилосерден его взгляд. Ничего не изменится в мире от страдания и смерти Иова, все останется на своих местах. Вопрос о смысле страдания для Вилдада неактуален потому, что он не видит в страдании и смерти ничего особенно плохого. Бытописатель, передавая волю Божью о сотворенном человеке, говорит: «восполняйте землю» (принесите на землю полноту жизни). Псалмопевец спрашивает в трепете: «что есть человек, что Ты помнишь его, и сын человеческий, что Ты посещаешь его?». Господь Иисус Христос плачет об умершем Лазаре. А Вилдад говорит: «не зачем так горячиться, твоя смерть не имеет значения». Автор книги не говорит о том, применяет ли Вилдад эту позицию только к другим, или к себе тоже – второе более вероятно, ибо такая точка зрения была распространена в ветхозаветные времена.

Чудовищность этого взгляда не может не поражать читателя. И здесь с особенной наглядностью видно принципиально важное откровение, которое несет людям автор книги Иова. Он строит повествование так, что читатель не может не согласиться с Иовом, который, быть может – неосознанно, но исходит из того, что гибель человека – непоправимая трагедия. Для Бога и его замысла о мире каждый человек важен, и каждому уготовано в мире свое уникальное место. Поэтому страдание и смерть любого человека повреждает мир; поэтому духовная жизнь каждого человека имеет значение перед лицом Творца. Откровение ценности личности и ее самостоятельности перед Богом занимает в книге Иова одно из центральных мест. Поэтому Иов по сюжету книги один, в то время, как его друзей – много, и никто из них не мыслит самостоятельно.

Основная часть речи Вилдада, как и предшествовавшая речь Елифаза, посвящена «поэме о гибели нечестивых». Снова и снова Вилдад красочно описывает, как плохо бывает на земле беззаконнику. Кажется, это не разговор о реальной жизни, а какое-то магическое заклинание, суть которого, как во всех заклинаниях, – «чур меня». Страдают, говорит Вилдад, плохие люди. Подразумевается, что он – хороший, потому что не страдает так, как Иов; а раз он хороший, то и страдать ему в дальнейшем не за что… «Благодарю тебя, Господи, что я не таков, как этот мытарь» – вот что напоминают речи друзей Иова.

Откровение Божье в Ветхом завете говорит о том, что праведник верой жив будет, а душа беззаконного истребится из народа его. Друзья Иова, в соответствии с духом эпохи, понимают это не просто буквально, но в прямом применении к земному благополучию, к земной жизни. Это ли имеет в виду Господь? В книге Второзакония, первой во всей Библии ставшей каноническим Священным Писанием, Господь говорит через Моисея великие слова о том, что такое настоящая жизнь человека: «жизнь и смерть предложил я тебе, благословение и проклятие. Избери жизнь, дабы жил ты и потомство твое, любил Господа Бога твоего, слушал глас Его и прилеплялся к Нему; ибо в этом жизнь твоя и долгота дней твоих» (Втор.30:19,20). Для Бога жизнь человека заключена в этих трех вещах: любить Господа, слушаться Его и прилепляться к Нему, то есть стремиться к максимальной близости с Богом. Для Вилада жизнь заключается в благополучии. То, что называет жизнью Бог, совместимо и с житейской удачей, и с трагедией: Сын Божий умер на Кресте, чтобы и в самой смерти мы не были разлучены с Ним, но могли прилепляться к Нему. То, что называет жизнью Вилдад, ни с какими тяготами не совместимо.

Вилдад говорит не о том, что есть в жизни, а о том, что, по его мнению, должно быть. Слова Вилдада можно вспринимать как аллегорию того, как ужасна, бесплодна и бессмысленна отделенность от Бога, – тогда его речь становится вполне адекватной. Но сам Вилдад пытается доказать, что его слова верны буквально, и поэтому они расходятся с жизнью, в которой нередко именно негодяи благоденствуют, а праведники несут все скорби мира.