Мысли вслух на Быт 14:1-24

Рассказ о войне царей из Книги Бытия — загадочен. Не потому, что описывает войну царей, которых историкам так и не удалось пока что идентифицировать — царей, точнее, правителей городов-государств, в Палестине времён Авраама было много. И не потому, что Аврааму удалось внезапным ночным нападением отбить добычу и пленников — городские ополчения палестинских городов были не слишком организованными, это не римская армия с её прекрасно продуманным военным лагерем и дисциплинированными солдатами, знающими, что такое караульная служба. Интереснее всего тут фигура Мелхиседека — таинственного «царя Салимского», «священника Бога Всевышнего».

Того самого, которому Авраам отдаёт десятину. Отдаёт ему и его богу. Богу, который не имеет никакого отношения к Богу Авраама. «Бог Всевышний» — всего лишь попытка перевести имя бога Мелхиседека — по-еврейски оно звучит как Эль-Эльон. Вот этот Эль-Эльон и есть бог, которому служит Мелхиседек. Бог Авраама нигде и никогда не называется этим именем, у Него есть другие, свои имена, которые Он открывает Аврааму и позже Моисею. Имя Эль-Эльон в их число не входит.

Богу Мелхиседека поклоняются в Шалеме (Салиме Синодального перевода) — а это старое название Иерусалима. Там, в Иерусалиме, святилище существовало ещё до появления Авраама в Палестине, а яхвистским оно стало лишь после завоевания Иерусалима (тогда ещё Шалема) Давидом, много позже описанных в рассказе событий. Скорее всего, Мелхиседек был служителем в этом святилище. Только не священником, конечно. Соответствующее еврейское слово обозначает левитского священника, каких ещё не было во времена Авраама. Корень же его этимологически связан с понятием пророчества, так, что само слово изначально обозначало скорее пророка, чем священника.

Итак, Мелхиседек — царь Шалема-Салима, пророк божества по имени Эль-Эльон — благословляет Авраама, названного, между прочим, в рассказе «евреем». Никогда евреи не называли себя на своём языке евреями, самоназвание всегда было другим. В древности назвать еврея евреем мог лишь чужак, тот, для кого евреи — кочевники, пришельцы, варвары. Рассказ явно составили местные жители доеврейской Палестины — они почитали Эль-Эльона и его пророка Мелхиседека.

Мелхиседек же благословляет Авраама, и Авраам принимает его благословение. Он ещё слишком мало знает о своём Боге, чтобы различить Его и Эль-Эльона — местного бога-громовника, который, подобно всем громовникам, был «владыкой неба и земли», а иногда к тому же, как другой громовник, Зевс, еще «отцом богов и людей». Придёт время, и Авраам поймёт разницу между громовником и своим Богом. Придёт, но не сразу: будут ещё встречи, которые многое Аврааму объяснят. Весь путь ещё впереди, и знакомство с неведомым Богом — тоже.

В рассказе о войне царей главное внимание читателя привлекает, конечно же, фигура Мелхиседека. Между тем, он интересен ещё и в том смысле, что позволяет лучше понять ту ситуацию, которая складывалась в Палестине во времена Авраама. Единой власти тогда на этой территории не было, а войны между небольшими городами-государствами, находившимися, в основном, в Галилее и в долине Иордана, были обычным делом. В такие войны нередко оказывались втянутыми и племена, жившие на прилегающих землях. Так случилось и с Лотом: поселившись в окрестностях Содома (Быт 13:12), он попал в плен вместе с жителями потерпевшего поражение в войне города (ст. 11 – 12). Аврааму пришлось вызволять попавшего в беду родственника, что он и сделал, напав ночью на лагерь победителей (ст. 14 – 16). А Мелхиседек, как было принято в те времена, благословил возвращавшегося победителя (ст. 17 – 20). Кем же был Мелхиседек? В тексте рассказа он назван «священником», но соответствующее еврейское слово стало обозначать священника лишь гораздо позже, после Исхода, а во времена Патриархов оно обозначало не священника, а пророка. К тому же, речь идёт здесь о боге, который не имеет никакого отношения к Богу Авраама. Хотя он и назван в русском тексте «Богом Всевышним», его еврейское имя («Эль-Эльон») встречается только в этом рассказе, и сам Авраам никогда не называл Своего Бога таким именем. Мелхиседек, очевидно, служил не Богу Авраама. И всё же его бог был не обычным ваалом, из тех, которые во множестве встречались в древности и в Палестине, и в других ближневосточных землях. Судя по тому, что его называли «владыкой неба и земли», он не был простым покровителем города или области, какими были ваалы. Он был, вероятно, небесным богом наподобие греческого Зевса или римского Юпитера, и в его почитании отражались слабые отблески древнего, уже почти полностью исчезнувшего единобожия. И вот теперь этот пророк небесного бога благословляет Авраама, и его благословение наполняется смыслом, о котором, быть может, сам Мелхиседек и не думал, смыслом, который в полноте раскроется гораздо позже, когда во Христе возможность общения с Богом Авраама откроется каждому, а на смену смутным предчувствиям язычества придёт ясность подлинного богообщения.

Сражение Аврама с пятью царями — первая из многочисленных войн, вошедших с Священную Историю. Для древнего человека с его примитивным оружием и способами ведения войны битва — критическая жизненная ситуация, в которой ему необходима вся его сила и мудрость. С ним вместе сражаются его боги, и исход войны свидетельствует и об их силе. Вот почему победа Аврама в этом сражении должна была демонстрировать преимущество его Бога и Его власть над всей Святой Землей. Об этом же говорит жертва загадочного царя Мелхиседека. Аврам видит, что Бог уже начинает осуществлять Свое обещание и ожидает большего, поэтому он отказывается от помощи царя Содома — его обогатит Сам Бог. Это слышится в начале следующего эпизода, где звучат слова о «великой награде». Оставаясь обычным человеком своего времени, Аврам ждет времени исполнения неясного и неопределенного еще Обетования — поэтому он и оказывается в центре истории Бога и мира.

Мелхиседек — одна из самых загадочных фигур Ветхого Завета. В Книге Бытия он назван «правителем Шалема» и пророком божества, имя которого по-еврейски звучит, как Эль-Эльон. В Синодальном переводе (как, впрочем, и во многих других) это имя вполне корректно переводят, как «Бог Всевышний» (возможен также перевод «высокий бог» или «вознесённый бог»). Но перед нами всё же имя собственное, которое едва ли вообще стоит переводить. К тому же имя, с которым Бог Авраама никогда Аврааму не открывался. Это имя вообще нигде больше в Библии не встречается, и Бога Израиля нигде и никогда так не называли. Так кто же такой Мелхиседек? Он, очевидно, пророк. Именно пророк, а не священник, ведь соответствующее еврейское слово священника начинает обозначать лишь во времена Моисея и Аарона, а прежде оно, вероятно, обозначало именно пророка, так же, как родственные ему слова в других семитских языках. Ничего удивительного: древний мир знал множество богов и множество пророков. А то, что Мелхиседек не только пророк, но и правитель, по-видимому, свидетельствует о том, что до завоевания Давидом Иерусалим (а Шалем — это древнее название Иерусалима) был городом-святилищем, каких в те времена на Ближнем Востоке было немало. И вот этот пророк какого-то неизвестного нам бога благословляет Авраама. Почему? Быть может, потому, что Авраам оказался победителем, достойным благословения. Но возможно и другое: Мелхиседек благословляет Авраама по откровению. Ведь Бог никогда не ограничивал Свой круг общения только Своим собственным народом. Искры откровения в языческом мире рассеяны повсюду. К сожалению, в языческом мире они часто и быстро гасли, гасли, нередко не успевая разгореться; потому-то и понадобился Богу особый народ, с которым Он связал Себя особыми отношениями. Но иногда эти искры вспыхивали; возможно, так и произошло с Мелхиседеком, когда он увидел Авраама, будущего вождя народа Божия. С точки зрения нашего, ещё не преображённого, мира, всё это лишь история, история давняя и не имеющая для нас сегодня особого значения. Но для Царства каждая такая вспышка духовного света драгоценна. Ведь все они принадлежат Царству, составляя его неотъемлемую часть.