Мысли вслух на Деян 10:44-48

Сегодня мы наконец-то читаем, чем закончилась история с Петром и сотником Корнилием. Т.е. ничем она, на самом деле, еще не закончилась. И не закончится, пока Дух дышит в Церкви. Потому что во многом благодаря описанному в этих главах обращению Корнилия и всех его домочадцев большинство из нас получило "доступ" ко спасению. Хоть этот путь был открыт Самим Господом, Его ученики вольно или невольно этот доступ ограничивали. Они приняли тот порядок, который наблюдали до сих пор, за единственно верный. Им и в голову не приходило, что для Бога могут быть хоть как-то интересны язычники. Однако это так. И Бог расширяет границы и переворачивает все с ног на голову. Он посылает на обратившихся язычников Своего Духа, т.е. по факту делает их христианами раньше, чем их таковыми признают братья. Сегодня Господь Сам расширил для нас вход в Церковь. Только бы нам самим его не сузить...

Этот стих отмечает переломный момент в истории Церкви. И до этого Петр и другие апостолы проповедовали, свидетельствовали о Христе — и люди откликались, принимали крещение и исполнялись Духом Святым, но всегда это происходило с людьми, верующими в Единого Бога, иудеями (по вере). Здесь первый раз мы видим полное обращение язычников - при этом они исполняются Духом Святым еще до крещения, до выраженного покаяния. Тем самым от Бога засвидетельствована их принадлежность к Его народу, и Петру, даже не предполагавшему ничего подобного, остается только совершить крещение. Так открываются двери Церкви для обращенных из язычников. Еще раз подчеркнем, что не человеческим решением это совершилось, но явным действием Божиим.

И в истории Церкви, и в наших личных историях мы обнаруживаем подобные переломные моменты. Нам иногда кажется, что эти изменения – дело рук человеческих, но, скорее всего, это значит, что мы плохо смотрели...

Сегодня мы наконец-то читаем, чем закончилась история с Петром и сотником Корнилием. Т.е. ничем она, на самом деле, еще не закончилась. И не закончится, пока Дух дышит в Церкви. Потому что во многом благодаря описанному в этих главах обращению Корнилия и всех его домочадцев большинство из нас получило "доступ" ко спасению. Хоть этот путь был открыт Самим Господом, Его ученики вольно или невольно этот доступ ограничивали. Они приняли тот порядок, который наблюдали до сих пор, за единственно верный. Им и в голову не приходило, что для Бога могут быть хоть как-то интересны язычники. Однако это так. И Бог расширяет границы и переворачивает все с ног на голову. Он посылает на обратившихся язычников Своего Духа, т.е. по факту делает их христианами раньше, чем их таковыми признают братья. Сегодня Господь Сам расширил для нас вход в Церковь. Только бы нам самим его не сузить...

Господь открыл Петру, а через него и остальным апостолам и братьям, что язычники уже не должны рассматриваться как нечистые, общение с кем невозможно. Но это значит, что правила о ритуальной нечистоте, которых иудеи придерживались веками, во Христе больше не обязательны. Они были необходимы для отделения народа, призванного Богом, от язычников, но теперь Сам Господь призывает к Себе язычников, а сынам Израиля настало время идти к ним с проповедью Евангелия. Поэтому Господь убирает барьеры между народами. Но дело не только в этом. Судя по всему, голгофская жертва Христа таинственно воздействовала на весь мир, а значит, и на тех людей, которые не узнали о ней. Такие люди всё ещё находятся в зависимости от языческих представлений и демонических сил, но власть тьмы над ними уже ослаблена.

Корнилий крестился вместе со всем своим домом, но Дух Святой сошёл на уверовавших ещё до крещения. Такое явно произошло впервые, и это не только означало милость Бога к уверовавших из язычников, но и явилось знаком для уверовавших из обрезанных, свидетельствующим, что Дух дышит, где хочет, а значит, способен действовать и среди тех, кто не соответствует привычным представлениям о ритуальной чистоте и духовном уровне. Может быть, люди, первоначально чуждые вере, потому к ней и приходят, что их сердец коснулся призыв Духа Святого...

Встреча Петра с Корнилием была событием знаменательным. Знаменательным в первую очередь с точки зрения церковной истории: речь идёт о первом опыте переживания Царства человеком, к еврейскому народу отношения не имевшим. Можно было бы, конечно, вспомнить ещё эфиопского евнуха, но о его опыте в момент крещения не говорится ничего. Здесь же священнописатель описывает, в сущности, новую Пятидесятницу, локального масштаба, связанную с домом Корнилия. Хотя правильнее это событие было бы назвать продолжением Пятидесятницы, затронувшей на сей раз людей, верных Богу Израиля, но с еврейским народом никак не связанных. Пётр видит в этом исполнение того, о чём говорили древние пророки.

Ещё до Вавилонского плена им было открыто, что с приходом Мессии Бог станет Богом не только евреев, но и ищущих истины язычников, к какому бы народу они ни принадлежали. И теперь это время настало. Правда, не совсем так, как ожидали многие верующие евреи. Тогда большинство евреев, даже христиан, было уверено, что ищущий Мессии и Царства должен прежде всего стать евреем, приняв иудаизм (еврейство в те времена было феноменом этноконфессиональным, и всякий, принимавший иудаизм во всей полноте, считался евреем). И лишь затем, став евреем, человек мог рассчитывать на большее. На деле же всё оказалось не так.

Петру Бог явно указал, что для Него нет непреодолимой преграды между евреем и представителем любого другого народа, если только речь идёт об ищущем Царства. Иудаизм — лишь средство, а не цель. Он нужен как форма, в которую облекается Откровение. Но форма эта не абсолютна, и вполне может оказаться, что недавние язычники найдут Мессию и войдут в Царство, никак себя с ней не отождествляя.

Так, как было с Корнилием. Он не принял иудаизма, не стал евреем, но дыхание Царства на него снизошло, и в Царство он вошёл. Оставалось лишь крещение: ведь для того, чтобы стать жителем Царства, с прежней жизнью надо расстаться, а без крещения это невозможно. Но больше ничего ни от Корнилия, ни от его домашних Бог не потребовал. Верности Богу и Христу оказалось достаточно. Оно и понятно: Царство ведь и основано не на религии, а на этой верности.

Сегодняшнее чтение посвящено описанию события, которое становится ещё одним, очень важным, свидетельством вхождения Царства в мир. Речь идёт об обращении ко Христу римского центуриона («сотника») по имени Корнилий. Он, как видно, принадлежал к числу прозелитов, которых в книгах Нового Завета называют иногда «боящимися Бога» (ст. 1 – 2). Он, судя по рассказу евангелиста, получил от Бога откровение о том, что для спасения ему совершенно необходимо встретиться с Петром, который скажет ему нечто принципиально важное (ст. 3 – 6). Речь, несомненно, с самого начала шла о том, что Корнилию необходимо услышать весть о Христе. Но ситуация была необычной в том отношении, что Корнилий и его семья должны были стать первыми христианами, не принадлежащими к еврейскому народу. До сих пор, как видно, все, принимавшие Христа, были евреями, и мессианство воспринималось в таком контексте как исключительно еврейский феномен, а Церковь — как часть Синагоги, открытая только евреям. По-видимому, даже Петру расширение границ Церкви и включение в эти границы язычников, пусть даже язычников, обратившихся к Богу Авраама и уже, по сути, переставших быть язычниками, казалось чем-то совершенно невероятным. Между тем, древние пророки не раз говорили о том, что в мессианское Царство путь будет открыт не только остатку из народа Божия, но и представителям других народов, которые в конце времён обратятся к Богу Израиля. Но в евангельскую эпоху все такие пророчества интерпретировались обычно в том смысле, что язычники прежде должны будут принять иудаизм во всей его полноте, очиститься, войти в Синагогу, и лишь после всего этого перед ними откроется возможность приобщиться к Царству вместе с народом Божиим. А Петру Бог открывает нечто совершенно иное: Он даёт понять Своему служителю, что для Царства, где очищено всё, прежние рамки и правила ритуальной чистоты перестают быть актуальными (ст. 10 – 16). Практический смысл видения становится ясен апостолу тогда, когда к нему приходят посланцы Корнилия с тем, чтобы сообщить о бывшем центуриону откровении (ст. 17 – 20). И тогда смысл видения становится апостолу ясен: он понимает, что пришло время исполнения древних пророчеств, время, когда язычники войдут в Церковь, но войдут не так, как говорила об этом раввинистическая традиция того времени (ст. 25 – 43). А доказательством истинности свидетельства Петра стало нисхождение Духа Божия на Корнилия и на всех его домашних (ст. 44 – 48). Конечно, такое расширение границ Церкви стало событием само по себе. Но оно, кроме того, стало практическим доказательством очень важной истины: возможность войти в Царство не связано с исповедуемой входящим религией и вообще не определяется его религиозностью. Важны лишь живые отношения с Богом (ст. 34 – 35). И если они есть, то путь в Царство открыт.

Призыв Корнилия был переломным событием, означавшим начало утверждения евангельской вести за пределами еврейской среды. Правда, Корнилий уже почитал Бога Израилева, он был одним из тех римлян, которые не удовлетворялись язычеством и тянулись к Богу Единому и молились Ему. Корнилию, уже вставшему на ветхозаветный путь, подобно многим ветхозаветным праведникам, является Ангел Божий и отмечает его молитвы и милостыни, в ответ на которые Корнилию открывается новозаветный путь. Человеку, вставшему на путь духовного поиска, Бог в своё время обязательно открывается, но обычно Он действует через посылаемых друг другу людей. Действует Он так и здесь, и хотя, казалось бы, Он мог бы продолжать вести Корнилия непосредственно, тем не менее Господь направляет Петра и Корнилия навстречу друг другу.

Петру видение понадобилось, может быть, для того, чтобы он уверился, что необходимость идти к язычникам не чья-то экстравагантная идея, а воля свыше. Должно быть, даже апостолам поначалу было трудно свыкнуться с той вытекающей из осмысления жертвы Христа мыслью, что Господь пришёл спасти всех людей, не исключая и язычников. Поэтому слова ...что Бог очистил, того ты не почитай нечистым, - должны были быть произнесены ясно.

Корнилию видение было один раз, и он сразу откликнулся. Петру же видение было трижды, и в связи с этим вспоминается, как Христос трижды призывал Петра пасти Его овец и агнцев. Теперь Петру предстоит пасти и «овец другого двора».

Это рассказ о том, как раз и навсегда Бог отделил Свою Церковь от всякого рода национализма. Для Бога не существует «нечистых народов», не существует «стран-изгоев», Он одинаково милосерд ко всем (праведным и неправедным), и Ему приятен всякий, поступающий по правде во всяком народе. Это в теории. А на практике мы, христиане слишком часто становились носителями всевозможных «анти-измов» — антисемитизма, антиисламизма, антиамериканизма и так далее. Колебания апостола Петра еще можно объяснить тем, что он был воспитан в понятиях отделенности, богоизбранности своего народа. А чем можно оправдать наше поведение? К счастью, Бог активно действует для преодоления этих греховных предрассудков — стоит родным и близким Корнилия услышать от Петра первые слова Благой Вести, Он изливает на них Своего Духа, показывая тем самым, что Его Церковь — для всех.

Апостол Пётр рассказывает о видении, которое стало началом грандиозного переворота в сознании первых христиан. Ещё недавно им казалось очевидным, что только иудеи призваны Богом ко спасению. И вот Господь говорит Петру, чтобы он ничто и никого не почитал нечистым…

По слову Господа язычники приняли крещение Духом Святым. И всё становится просто и понятно: если Сам Господь действует в людях, ещё недавно бывших язычниками, — кто из Его учеников может воспрепятствовать Учителю? Мы не знаем, как Господь обращается к избранным Своим, и потому мы не можем знать, кого Он избирает. Для нас очевидно одно: мы не вправе отвергать ни одного человека, говоря, что он «не такой». Для Бога нет невозможного, Он очищает каждого человека.

Первая реакция апостолов и других братьев на общение Петра с язычниками была отрицательной, они всё ещё противопоставляли иудеев и язычников. Даже у апостолов не сразу укладывалось, что привычное миновало. Но трудно не значит невозможно, и после рассказа Петра о том, как всё происходило, реакция братьев оказалась одобрительной. Их приверженность привычным представлениям свободна от фарисейского формализма, при котором возможность увидеть истину заслоняется уверенностью в собственной правоте.

Довольно часто, когда нам открывается что-либо, кажущееся несовместимым с нашими устоявшимися представлениями, мы рискуем это отвергнуть. В этом случае степень нашей способности вместить истину мы принимаем за полноту истины. Но Господь поднимает нас выше привычного уровня, и мы, увидев новые горизонты, не отказываемся от прежнего опыта, а начинаем его лучше понимать благодаря новой перспективе.

События в доме Корнилия, когда о них узнали христиане-евреи, вызвали у них недоумение и даже недовольство. Оно и неудивительно: совсем не так они представляли себе приход в Церковь язычников. Все они, конечно, читали пророческие книги и знали то же, что Пётр: с приходом Мессии путь к Богу, путь в Царство откроется всем, включая тех язычников, которые обратятся к Богу Израиля и захотят Царства.

Но они были уверены, что путь в Царство, а значит, и в Церковь, лежит через иудаизм. Через традицию. Или, вернее, через Традицию с большой буквы: ведь иудаизм они понимали именно так. Насколько они были правы? Вопрос не простой. И яхвизм, и выросший из него иудаизм были изначально двойственны, и двойственность эта отражена в самом их названии: и яхвизм, и иудаизм нередко называют религиями Откровения, тем самым противопоставляя их религиям языческим во всём многообразии последних. Между тем «религия Откровения» — определение двойственное в самой своей основе.

Религия — всегда дело человеческое, Откровение возможно лишь как действие Бога. Конечно, в процесс Откровения всегда вовлекается также и человек, иначе оно не имеет смысла. Но с религией как таковой Откровение не связано. Оно лишь использует по мере необходимости её формы, наполняя их новым содержанием. Вот это новое содержание, облечённое в привычные формы, и становится Традицией. Если же остаются и абсолютизируются одни лишь формы, большая буква исчезает, и Традиция становится традицией. Тут уже религия преобладает: она ведь может существовать и сама по себе, вообще без всякого Откровения.

Христианство как таковое религией никогда не было, но традиционные формы иудейской религии христиане первых двух или трёх поколений использовали активно. Для них это, разумеется, была именно Традиция с большой буквы: ведь из иудаизма они заимствовали ровно столько, сколько было необходимо, чтобы облечь в форму новое, христианское Откровение. Но вот дыхание Царства коснулось тех, кому эти формы были если и известны, то по сути чужды. Тех, для кого иудаизм не был родной традицией.

Что было делать? Можно было пойти самым простым путём и потребовать от каждого входящего в Церковь обязательного знакомства с иудаизмом и принятия иудейской традиции как своей. Но Бог, очевидно, судил иначе. Он не потребовал от Корнилия перехода в иудаизм. И христиане Иерусалима сделали свой выбор: они приняли Божье определение. Отказались от приоритета своей Традиции в пользу той свободы Царства, без которой нет христианства. И тем самым дали возможность Богу действовать свободно. Как и положено жителям Царства.

Сегодняшнее чтение описывает реакцию христиан на обращение Корнилия и его семьи. Для Церкви такое обращение было, без сомнения, событием экстраординарным. Первой реакцией на известие о нём было, как видно, неприязненное недоумение (ст. 1 – 3). Ничего удивительного здесь нет: ведь, даже войдя в Царство, человек не теряет своих индивидуальных особенностей, если, конечно, они не несут в себе греха. А христианами до сих пор были только евреи, строго соблюдавшие нормы ритуальной чистоты, как впрочем, и другие правила иудейской религии. Как видно, такая приверженность своей религии сама по себе не мешала им ни войти в Царство, ни пребывать в нём, иначе они не могли бы оставаться членами Церкви. Но теперь, когда Бог открыл дорогу в Церковь прозелитам, не принадлежавшим к иудейской общине, перед ними встал вопрос о том, как относиться к этому факту. Интересно отметить, что Пётр, рассказывая обо всём происшедшем, даже не пытается обосновать свои действия какими-то религиозными аргументами, видимо, не хуже своих собеседников понимая, что таких аргументов нет. Он просто рассказывает им о действии духа Божия, свидетелем и участником которого он стал (ст. 4 – 16). Единственный приводимый им аргумент выходит за рамки религии, Пётр может сослаться лишь на Бога и Его волю (ст. 17). И тогда перед теми, кто его слушал, вставал выбор: принять свидетельство Петра или отвергнуть его, как не соответствующее традиционным религиозным нормам. Выбор был достаточно серьёзен: ведь религиозность, если, конечно, не относиться к ней легкомысленно, пронизывает всю жизнь человека, во многом его формируя и определяя его ценностную систему. Отказаться от религии человеку духовно серьёзному очень непросто. Наверное, именно поэтому Бог и не препятствует религиозным людям взять с собой в Царство свою религию. Но лишь постольку, поскольку она не разрушает самого Царства, не нарушает его законов. Если религия заставляет человека встать на пути у того, кто ищет Царства и кого Бог хочет в это Царство ввести, то с такой религией необходимо расстаться, иначе цепляющийся за свою религию расстанется с Царством. И христиане, выслушав Петра, сделали свой выбор (ст. 18). Они выбрали Царство.

Было ли известно пришедшим в Антиохию кипрянам и киренейцам об обращении Корнилия и видении Петру? Должно быть, было, но даже если и нет, то это только подтверждает: в том, что настал час обращаться с проповедью не только к евреям-эллинистам, но и к эллинам, была воля Бога. Говорится об этом кратко:была рука Господня с ними, но этого достаточно, чтобы понять, что проповедь язычникам была Им благословлена.

Книга Деяний — не столько история ранней Церкви, сколько история Святого Духа, действующего в Церкви. Апостолы и все ученики руководствуются, направляются, вразумляются Духом. Святой Дух решает, можно ли крестить необрезанного римского офицера, Он указывает, куда и зачем отправиться апостолам, Он делает пророчества, которыми определяется жизнь христиан. При этом, в большинстве эпизодов это действие Духа упоминается как бы мимоходом, как нечто, само собой разумеющееся, словно иначе и не может быть. Но мы-то с вами знаем, насколько иначе все может обстоять в нашей жизни. Кто из нас может смело сказать, что в своих действиях руководствуется исключительно Духом Святым? Что же изменилось? Дух Божий остался Самим Собой, природа человеческая остались той же... Может быть дело в нашей вере? или в дерзновении? или в любви?