Мысли вслух на Ис 26:1-6

Описывая народ Божий, которому Бог открывает ворота обновлённого Иерусалима, пророк говорит о нём, как о людях «праведных» и «хранящих верность» (в Синодальном переводе их называют «хранящими истину»), о людях с «твёрдой волей» или «твёрдым намерением» (или «твёрдым духом» Синодального перевода). Что же стоит за этими пророческими определениями? Праведность никто из библейских авторов никогда не считал свойственной человеку. Праведен один лишь Бог. Для человека же праведность — не свойство и не качество, а состояние. Человек может быть праведным до тех пор, пока в нём отражается праведность Божья.

Возможно это в том случае, если человек хранит безусловную верность Богу, поэтому праведных пророк и называет «хранящими верность». Что же помогает человеку хранить верность Богу? Исайя отвечает и на этот вопрос: твёрдость намерения. Или твёрдость воли, что в данном случае одно и то же. Речь идёт не о силе воли в том смысле, в каком привыкли понимать это выражение мы. Мы под силой воли понимаем обычно некое конкретное усилие, необходимое в конкретной же ситуации.

А пророк говорит о силе воли, которая присуща человеку как неотъемлемое свойство его духовного «я». Разница здесь та же, что между, к примеру, мышечным усилием, приложенным в конкретной ситуации, и мышечным тонусом, который присущ физически здоровому человеку в принципе, независимо от прилагаемого усилия. Как без физического тонуса невозможна нормальная физическая жизнь человека, так без волевого тонуса невозможна для него нормальная духовная жизнь.

Духовная жизнь — в первую очередь отношения, связывающие человека с Богом и с другими людьми, которые невозможны без волевого тонуса. Без волевого тонуса отношения эти никак не могут быть устойчивыми и постоянными. О хранении верности (всё равно, Богу ли, или человеку) в таком случае придётся забыть: безвольному человеку хранить её будет просто нечем. Верность ведь предполагает не просто эмоции или теоретизирование, обычно не требующие особых волевых усилий.

Верность Богу, например, требует соблюдения данных Богом заповедей, хотя бы потому, что ещё на Синае, во время заключения союза-завета с Богом, их соблюдение было предписано как непременное условие заключаемого союза. Нет соблюдения заповедей — нет и завета, нет завета — нет и отношений с Богом. Верность Ему в таком случае оказывается чисто теоретической. Но жизнь с Богом, жизнь в Царстве — не теория, а практика. И она невозможна без твёрдого намерения хранить верность Богу и оберегать отношения, соединяющие с Ним верных, ищущих Царства.

Господь даёт спасение Своё вместо стены и вала. Стена и вал — это защита. Обычная такая физическая защита, то, что не позволит врагам проникнуть в нашу жизнь. Но стена и вал - это защита рукотворная. Создаём ли мы эту защиту сами или нам дают её окружающие, она остаётся человеческой. Наверное, хорошо и важно, когда такая защита в жизни есть, когда человек знает, что есть на кого и на что опереться. Но ещё важнее защита от Господа. А Его защита — это спасение. Спасение — это не просто ситуация, когда не придут враги и не обидят. Спасение — это ситуация, когда придёт Сам Господь. И тогда уже не так страшно, даже если враги и появятся в поле зрения, в опасной близости. Стены не нужны, потому что Он не просто лучшая, Он — единственная подлинная защита.

Время Адвента  — это время очень хорошего подбора чтений. Они коротки и предельно конкретны. Это время возврата к тому, как учатся дети самому главному. Исаия и Матфей дают нам две возможности понять то, что понимать не приятно. Они объясняют простыми словами. Объясняют как детям, использут разные аргументы, пытаясь добиться от нас разумных действий. Нагорная проповедь со все ее силой прямоты не зря кончается тремя стихами про дом на камне и на песке. Как маленьких детей, Господь нас учит своей правде, которая состоит в том, что мы можем все, даже дом на песке построить. Дом на песке, это дом на том, что временно. Камень — то, что вечно. Из вечного у нас в жизни есть только Господь.

Время Адвента  — это время очень хорошего подбора чтений. Они коротки и предельно конкретны. Это время возврата к тому, как учатся дети самому главному. Исаия и Матфей дают нам две возможности понять то, что понимать не приятно. Они объясняют простыми словами. Объясняют как детям, использут разные аргументы, пытаясь добиться от нас разумных действий. Нагорная проповедь со все ее силой прямоты не зря кончается тремя стихами про дом на камне и на песке. Как маленьких детей, Господь нас учит своей правде, которая состоит в том, что мы можем все, даже дом на песке построить. Дом на песке, это дом на том, что временно. Камень — то, что вечно. Из вечного у нас в жизни есть только Господь.

Стремление к прочности, к надежному устроению жизни присуще практически каждому человеку. В значительной степени именно им объясняются многие наши мнения и поступки. Завершая рассказ о Нагорной проповеди, евангелист Матфей включает в нее читаемую сегодня притчу о домах, построенных на песке и на камне, в которой Господь как раз и говорит об этой прочности жизни.

Эта притча звучит, как своеобразный вывод из всей Нагорной проповеди. Некоторые протестанты любят называть Библию инструкцией к человеческой жизни, и мы видим, что этот взгляд не вовсе лишен оснований. Вся нагорная проповедь говорит о том, что нужно для того, чтобы быть живым в подлинном смысле слова. И заключительная притча подчеркивает, что речь идет о жизни настоящей, жизни, которую никакие напасти не могут обрушить. Это не значит, что напастей не будет, но человек, живущий по слову Христа и исполняющий это слово, сильнее всех напастей. Более того, благодаря победе Христа, мы становимся вместе с Ним сильнее самой смерти. Даже трудности становятся для человека, исполняющего слово Христа, не удручающими и гнетущими случайностями, но тем Крестным путем, которым мы можем следовать за Богом.

Слова о доме, построенном на песке или на камне, которыми Господь Иисус Христос завершает Нагорную проповедь в изложении евангелиста Матфея, в неявном виде подразумевают две важные вещи. Во-первых, речь идет об ответственности человека за свою жизнь и судьбу. Эта ответственность далеко не всегда относится к благополучию человека. Новомученики, погибшие в сталинских концлагерях, заботились не о том, чтобы жизнь удалась с земной точки зрения — те, кто стремился к этому, отрекались и шли преподавать научный атеизм. Внешние обстоятельства жизни и перипетии истории весьма часто не дают нам возможности прожить, как говорит апостол, «тихое и безмолвное житие», и не за это мы в ответе. Но вечная судьба, положение человека перед Богом, то, прожил ты свою жизнь в правде или во лжи и грехе — вот в чем эта ответственность человека. Жить без этого нельзя, жить с этим — мучительно трудно.

И во-вторых, Господь говорит о том, что слово Его — твердая опора, с которой ты можешь реализовать свою вечную ответственность и обрести жизнь. Так что Бог не только наделяет нас ответственностью и свободой, но и открывает истину, чтобы мы могли воспользоваться ими для жизни, а не для смерти.

Притчей о двух строителях — благоразумном и безрассудном — Христос завершает Нагорную проповедь, и в этом есть глубочайший смысл. Конечно, слова Спасителя, Его речь производили глубокое впечатление как на книжных, ученых людей, так и на самый простой народ. Мы знаем из всех четырех Евангелий, что огромные толпы собирались слушать Его проповеди.

И на нас довольно часто производят большое впечатление слова. Бывает, что мы слышим чью-то вдохновенную проповедь, которая трогает нас до глубины души и, кажется, никогда уж не быть нам такими, как прежде. Кажется, что вся жизнь должна сейчас же перемениться. Но проходит время — и мы напрочь забываем, какой светлой и какой новой казалась нам наша жизнь. Мы возвращаемся к бытовым заботам, техническим проблемам — к нашей обыденной жизни. Зачем сбивать налаженный образ жизни, ломать устоявшиеся, хоть и болезненные отношения? К чему? И жизнь дальше течет своим чередом. Что самое главное, то же самое происходит каждый день — мы читаем Евангелия, Послания, Пророков. Закрываем книгу и идем дальше заниматься своими делами.

Но Иисус настойчиво подчеркивает — важно не только слушать, важно жить Словом Божиим. Наша жизнь во Христе может состояться только если в основе ее, как огромный камень, лежат заповеди Христовы. Из которых, как сам Он сказал, самые главные — любовь к Богу и ближнему.

Апокалипсис Исаии — не рассказ о грядущих бедствиях, а провидение торжества Божьего Царства. Отметим для себя некоторые детали, о которых говорит пророк. Победа над врагами Израиля, собирание Израиля из рассеяния, трапеза Господня для всех народов на Сионской горе, открытость путей личной праведности, победа над смертью и воскресение мертвых, поражение змея, радость и веселие в Божьем спасении. Для чего это написано? Может быть, мы призваны соучаствовать в этой победе — своим доверием к пророчеству и согласием с замыслом Божьим.

Пророк прозревает те отдалённые времена, когда Господь воцарится не только в Израиле, но и среди всех народов, узнавших и принявших Его. Восторжествует справедливость, будут низвержены пытавшиеся величаться над народами, и даже крепостные стены будут разрушены, ведь в них больше уже не будет необходимости. На преображённой земле будет обитать праведный народ, очистившийся пред Господом.

Но даже этого мало, и пророк раскрывает перед нами откровение о предстоящей победе над смертью и о воскрешении умерших. Здесь один из важнейших моментов пророческого прозрения Исаии, здесь Господь раскрывает то, что ещё не было в полноте возвещено, однако теперь станет одним из центральных упований верных. Значит, наступит день, когда все увидят, что многие из испытанных человечеством страданий не были бессмысленными, они, как муки роженицы, завершатся новой, невообразимой для нас нынешних жизнью.

Открывая Исаии неизбежность Своей победы над Левиафаном, символизирующим противящиеся Ему силы зла, Господь раскрывает важное понятие о Себе. Гнева нет во Мне, говорит Он, и это значит, что хотя мы сотворены по Его образу и подобию, но Он нам не подобен, как не станет сложное уподобляться простому. Мы заблуждаемся, если пытаемся истолковать Его действия по образцу человеческих страстей и суждений. Не гневом Он движим, когда сокрушает нечестие. Но то, что противится Ему, будет искоренено.

Cтоит вспомнить, как строили дома в Палестине в евангельские времена. Тогда (так же, впрочем, как нередко и сегодня) строители не нуждались в прочном искусственном фундаменте: ведь сама почва Палестины каменистая, и, чтобы добраться до камня, достаточно лишь снять сравнительно небольшой слой песка и глины. С другой стороны, если этого не сделать, в сезон зимних дождей дом легко может «поплыть»: вызванные сильными ливнями потоки довольно легко размывают не слишком толстый верхний слой. Как видно, Иисус сравнивает человека, ищущего Царства, со строителем дома, снимающим ненадёжный наносной слой с надёжного камня. Нетрудно догадаться, что речь в данном случае идёт о том духовном основании, на котором человек строит собственную жизнь. По-видимому, речь идёт о том обычном духовном состоянии падшего человека, когда он не задумывается о том, как, чем и для чего живёт, просто плывя по течению. А если даже в таком состоянии человек этот и пытается как-то направить свою жизнь, попытки обычно проваливаются: ведь для того, чтобы решить поставленную задачу, нужно знать кое-что о духовных основах того, на что пытаешься влиять. Но падший человек, не задумывающийся о духовной жизни, видит лишь текучую и ненадёжную поверхность окружающей его реальности, вечно меняющуюся и всегда неуловимую, на которой невозможно ничего построить и на которую нельзя даже опереться: настолько она изменчива и непостоянна. И лишь после того, как человек проникает вглубь, пробиваясь сквозь поверхность вещей к их сути, он открывает настоящее основание: Бога, духовную жизнь, а затем Христа и Царство. И находит тот самый камень, на котором свою жизнь можно строить спокойно потому, что этот камень не подведёт.

Тем, наверное, и уникально христианство, что оно соединяет в себе несоединимые с точки зрения нашего земного разума вещи. Почему в наше сегодняшнее чтение вошли два таких, казалось бы, разных фрагмента? Возможно потому, что в первом речь идет о благоразумии, а тут же во втором о безрассудстве. Благоразумие в построении надежного дома на камне и безрассудство прикосновения к прокаженному. Как это соединить? В этом глубинная суть христианства. Святое безумие и догматическая чистота, кажется, в этом нет ничего общего, но это два полюса, охватывающие весь мир. Строгий рациональный мыслитель Фома Аквинский и удивительные чудные мистики Франциск Ассизский и Хуан де ла Крус. Философ Соловьев и мистики имяславия. Все мы составляем единое тело, ибо если посвящаешь себя Христу, то посвящаешь все целиком: и разум, и душу; и сердце, и ум.

Здесь дано суровое предупреждение для всех нас, надеющихся, что всё обойдётся без наших усилий при одной лишь теоретической «верности», сводимой к словам, словам... Но одновременно Христос даёт и надежду на то, что многие из тех, кто вроде бы и не думал о соблюдении воли Отца Небесного, но в своей жизни просто и естественно был деятельно милостив к окружающим, будут приняты Господом в Его Царстве.

Похоже, что здесь мы видим ответ на часто задаваемый вопрос: что будет с теми, кто совершал добрые дела не будучи верующим? Отвечать на этот вопрос «вообще» бессмысленно, с каждым будут разбираться персонально. Тем не менее этот фрагмент Нагорной проповеди даёт надежду на то, что все обстоятельства будут учтены.

Интересно, что те, кто отвергнут по причине своего немилосердия, в качестве заслуг предъявляют чудеса и пророчества, которые они совершили именем Господним. Значит, наличие подобных чудес ещё не гарантирует, что совершивший их угоден Господу, причём сами чудеса могут быть вполне согласованы с Его волей. Но там, где нет любви, ни чудеса, ни духовные дары не спасительны.

Нагорная проповедь завершается важным замечанием Спасителя: для Царства главное — отношения, отношения с Ним и с ближними. Иначе вся жизнь человека подобна дому, построенному на песке. Казалось бы, человек, который именем Христа не только пророчествовал, но даже изгонял бесов и творил чудеса, не может не быть учеником Христовым, а если так, то путь его непременно должен завершиться в Царстве. На деле же всё оказывается не так просто.

Главная проблема тут в том, что падшему человеку вообще свойственно подменять содержание формой. В данном случае, как это ни покажется парадоксальным, формой оказываются как раз пророчества, изгнание бесов и даже чудеса — всё то, что мы склонны считать содержанием, относя к форме лишь религиозную оболочку духовной традиции.

Если бы речь не шла о христианстве, всё действительно было бы именно так. Христианство же уникально. Это не новая религия, не новая теология, не новая мораль и даже не новая духовная традиция, это новая жизнь. В жизни же главное — сама жизнь. Её течение. Её процесс. Её духовное качество, сама её динамика — то самое, что современный философ мог бы назвать экзистенцией. И, разумеется, отношения — с Богом, со Христом, с другими людьми.

Отношения ведь и определяют структуру нашей жизни, её духовный алгоритм. Христианство — не про то, что делать, а про то, как быть, как жить, в каком духовном состоянии существовать. Это и есть содержание христианства — а вся внешняя активность тут есть не что иное, как форма.

Между тем среди христиан во все времена был силён соблазн своего рода религиозного активизма, когда само христианство начинало восприниматься как практика — но не жизни собственно, а конкретных занятий и «духовных» дел. Религиозное образование, благотворительность, миссионерство — список можно продолжать если не до бесконечности, то очень долго. Предполагается, что чем больше человек переделает такого рода дел в единицу времени, чем он активнее в этом отношении, тем лучший он христианин.

Неудивительно, что многие старались и стараются изо всех сил — до психического или даже до нервного срыва включительно, который они нередко рассматривают, как крест, связанный со «служением», которое им якобы «Бог поручил». То, что Богу надо от них совсем другое, такие люди зачастую даже не догадываются, так же, как не догадываются они и том, что их срывы, кризисы, а порой и более серьёзные проблемы как раз и представляют собой то самое разрушение дома, построенного на песке, о котором говорит Иисус.

Становится страшно. Оказывается, можно даже творить чудеса именем Его — и при этом Он скажет, что никогда не знал нас... Но эти же стихи дают нам надежду. Оказывается, совсем не обязательно творить чудеса: главное — не делать беззакония. Как сказал один человек, «простое исполнение заповедей важнее, чем спецэффекты». Итак, будем стремиться не к спецэффектам, а к исполнению Его воли.

Завершая Нагорную проповедь, Иисус очень жестко предостерегает слушателей (и нас тоже) против такого характерного разрыва между выслушиванием (и даже принятием как истины) Его учения — и воплощением его в свою жизнь. Я бы даже сказал, между «теоретическим» и «практическим» христианством. Служение истине на практике требует усилий по преодолению «сопротивления среды» (может быть, в этом смысл образа «узкого пути» и «тесных врат»), в то время как «теоретизирование» почти не создает неудобств в этой жизни.

Принятие верного учения должно приносить плоды - изменение жизни, выражающееся в поступках внутреннее отталкивание от греха и беззакония, а если этого не происходит, то значит и реального принятия не было, и тогда — «Я никогда не знал вас; отойдите от Меня!»

В конце нагорной проповеди, где собраны важнейшие правила жизни учеников Христа, помещен своеобразный комментарий Самого Иисуса на все это нравственное учение — о том, что нельзя ограничиваться слышанием слова, что необходимо его исполнение, то есть, применение в жизни. Это означает, что все эти правила, заповеди, нравственные ориентиры — все это не только этика, «моральный кодекс», устав, а скорее, указания для осуществления веры. Ведь вера и есть присутствие Бога в жизни человека, а следовательно, верить — значит жить по-божески. Для Христа невозможны никакие «религиозные убеждения», оторванные от практики. Он не ждет от нас какого-то особого мировоззрения или убеждений — Он ждет, чтобы через нас в мире присутствовал Бог...

Сегодняшнее чтение посвящено теме лжепророков (ст. 15) и лжеучеников (ст. 21 – 22). Но прежде разговора о лжепророках и лжеучениках Иисус говорит о том, что путь в Царство не будет простым, что это путь узкий, которым захотят идти немногие (ст. 13 – 14). Такая последовательность, разумеется, не случайна. Ведь лжепророки и появляются потому, что их ждут. Падшая человеческая природа склонна к компромиссу; для полного спокойствия всякому хотелось бы исполнить то, чего требует Бог, но исполнить так, чтобы исполнение это было по возможности необременительным. Нарушить слово Божие напрямую было бы слишком рискованно, тогда при встрече с Богом лицом к лицу сказать Ему будет нечего. Иное дело, если бы появился некий духовный лидер, например, пророк, который своим авторитетом санкционировал бы такое нарушение, взял бы ответственность на себя и тем самым снял бы её с тех, кто не хотел бы идти узким путём. Конечно, при желании такого «пророка» всегда можно отличить от подлинного человека Божия, но если желания нет, если слушающий ищет не истины и не откровения Божия, а самооправдания, он вполне может не заметить даже совершенно очевидных вещей. Неудивительно, что всё это свойственно и тем, кто называет себя христианами. Ведь одного названия, как говорит Иисус, ещё недостаточно, нужна готовность идти тем самым узким путём, а дьявол между тем всегда готов указать на пути более лёгкие и ведущие якобы к той же самой цели, как он указывал на них самому Спасителю во время искушения в пустыне (Мф 4:3–10). Единственным же критерием истинности оказывается исполнение слов Иисуса (ст. 24 – 27). И дело тут не только в том, что человека, живущего Царством и в Царстве (а таковы все истинные христиане), ни с кем не спутаешь: благодать Божию сымитировать невозможно. Дело в том, что никакие способности и никакие дары Божии сами по себе не приближают человека к Царству: ведь для этого человек должен прежде всего измениться внутренне, а если такого изменения не произошло, всё остальное бесполезно, даже если в «остальном» заметно действие Божие (ст. 22 – 23). Но меняться внутренне падшему человеку труднее всего, и этим путём действительно готовы идти немногие. А другого пути в Царство нет.