Мысли вслух на Иов 4:1-21

Друзья Иова, конечно, не могли оставить без ответа услышанный ими вопль, хотя вопль этот и предназначался, в сущности, не им, а Богу. Впрочем, как заметил Элифаз, кто мог бы заставить его, как и всех участвующих в начавшемся разговоре, замолчать (ст. 2)? Тем более, когда речь шла о таких основополагающих вещах, как праведность и смирение перед Богом! И Элифаз начинает своё увещевание. Он, как, впрочем, и остальные друзья Иова, говорит совершенно правильные с точки зрения любой религии вещи.

В самом деле, Иову наверняка не раз приходилось говорить ободряющие слова тем, кто оказывался в тяжёлом положении, быть может, подобном тому, в котором оказался теперь сам Иов (ст. 3 – 4). И Элифаз теперь призывает Иова к мужеству, он говорит ему: какой же пример ты показываешь тем, кого раньше поддерживал (ст. 5)? А за призывом к мужеству следует вполне традиционное, безукоризненное с религиозной точки зрения рассуждение о том, что праведника Бог не оставляет, что он не погибнет, что праведному Иову не стоит отчаиваться, что он может смело полагаться на свою праведность и быть уверенным в том, что всё для него кончится хорошо, ведь он не нечестивец (ст. 6 – 11).

Такая речь могла бы показаться речью записного оптимиста от религии, весьма неуместной и даже несколько издевательской, если бы Элифаз не был предельно откровенен с Иовом, так, как бывают откровенны лишь с близкими друзьями. Он делится с Иовом собственным, глубоко личным и даже, можно сказать, интимным опытом пережитого им самим откровения (ст. 12 – 21). Смысл его вполне понятен: человек никогда не бывает чист и непорочен перед Богом, так что никто и ни в чём не может быть уверен, когда дело касается отношений с Ним. А если так, то и с праведником может случиться всякое, праведная жизнь не может быть стопроцентной гарантией от бед и несчастий. Но всё же Иов праведник, и ему нечего бояться, надо лишь положиться на Бога, довериться Ему полностью, и всё будет хорошо.

Елифаз взывает к богобоязненности Иова. Вроде бы это разумно, ведь Иов не утратил веру, он отверг богохульный призыв жены (поступив, кстати, более стойко и разумно, чем Адам). Говорит Елифаз верно, опровергнуть его слова невозможно, да и не нужно, но беда и ограниченность Елифаза в том, что он уверен в возможности всё объяснить рационально. Здесь мы сталкиваемся с одной из попыток понять Бога, исходя из собственных неизбежно ограниченных представлений. Они могут быть более или менее мудрыми и глубокими, могут в той или иной степени соответствовать верным представлениям о духовном мире, но они не могут дать полное представление о невыразимой обычными словами и неисчерпаемой Истине.

Слова Елифаза: погибал ли кто невинный, и где праведные бывали искореняемы? - могли бы показаться излишне оптимистичными, тем более, что опровергнуть их нетрудно, можно привести великое множество опровергающих примеров. Но эти слова предъявлены им в качестве упрёка, и так начинается дополнительная пытка Иова: он вынужден выносить ещё и обвинения со стороны друзей, уверенных в том, что Иов обоснованно наказан за грехи, и не сомневающихся в своём праве обличать.

Как легко можно перейти от сочувствия к очерствению...

В ответ на плач Иова о бессмысленности жизни, исполненной непереносимого страдания, его друзья, после долгого молчания, решаются говорить к нему. Для читателя важно заметить, что пролог сообщает нам: друзья Иова молча сидели рядом с ним, разодрав свои одежды. Это делает их сострадание настоящим, а речи их – не легковесными. Начиная свое слово, первый друг Иова, Елифаз, сожалеет о том, что его слова могут причинить Иову новую боль, но все же решается говорить. Он опирается на то, что и сам Иов поддерживал страдальцев в трудную минуту, принося им слово правды и утешения.

Смысл того, что говорит Елифаз, одновременно правдив и ужасен. В ночном видении было ему откровение о том, что нет человека, который бы мог сравниться с Богом по своей чистоте и непорочности. Это так; лишь один Бог совершенен. Среди людей не найдется никого, кто был бы праведен – об этом неоднократно говорится в Священном Писании, и духовный опыт любого нормального человека подтверждает это. Даже Ангелы, слуги Всемогущего, не могут сравниться с Ним в праведности.

Аксиоматическое утверждение, что все люди – грешники, приводит Елифаза к выводу, что все погибающие (а люди смертны все до одного) погибают за свои грехи. Елифаз предлагает Иову вспомнить, видел ли он когда-нибудь по-настоящему невинного страдальца. Елифаз предполагает, что ответ может быть только отрицательным. Однако необходимо заметить, что логика Елифаза ущербна. Каждый страдалец, безусловно, является грешником. Однако отсюда еще не следует, что он страдает за свои грехи и, следовательно, сам виноват в своих мучениях. Впрочем, ветхозаветные богословы и мыслители привыкли думать именно так.

Так или иначе, Елифаз говорит о том, что страдание есть плод собственных грехов человека, и никто в мире не страдает безвинно. Нечестие вызывает гнев Бога на человека, и поэтому Он ниспосылает грешнику наказание. Иов, считающий себя праведным, просто заблуждается на свой счет. На самом деле он тоже виноват перед Богом, и потому должен каяться и смиренно принимать наказание. Причина его страдания – его грех, смысл страдания – воздаяние и исправление.