Мысли вслух на Иов 41:3-26

Завершая Своё слово к Иову, Бог указывает ему на левиафана (ст. 1 – 34). Такое указание не случайно, ведь образ левиафана, каким бы ни было его происхождение, во времена, когда была написана Книга Иова, стал уже символом силы, противостоящей Богу, хотя, разумеется, левиафан был таким же творением Божиим, как и весь остальной мир. И Бог, разумеется, не случайно ставит Иова перед левиафаном так же, как прежде поставил его перед бегемотом (Иов. 40 : 15 – 24). Если бегемот был символом природы, совершенно равнодушной к человеку, то левиафан — символом тёмных сил, человеку противостоящих. Бог как бы говорит Иову: ты хотел опереться на свою праведность, требуя чего-то от Меня; но тебе противостою не Я, Я на твоей стороне. Вот твой настоящий враг; посмотри, можешь ли ты противостоять ему? Поможет ли тебе твоя праведность (ст. 1 – 9)? Такой поворот темы был не случаен: ведь Иов действительно требовал немедленного торжества справедливости, обвиняя Бога в попустительстве силам зла, в том, что Он равнодушно смотрит на страдания праведника и торжество нечестивца. Иов как бы противопоставлял свою праведность этому равнодушию.

И теперь Бог наглядно показал ему, чего стоит праведность человека перед лицом мирового зла, если она остаётся без помощи и без поддержки Того, Кто Сам является источником всякой праведности. Но был в этом видении и второй, более глубокий смысл. Бог прямо говорит Иову, что с левиафаном, воплощающим в себе силы зла, справиться может только Он Сам (ст. 11). А тот, кто не может справиться с левиафаном, не смеет бросать Ему вызов (ст. 10). Человек оказывается перед выбором между Богом и левиафаном, и если он не на стороне Бога, значит, он вольно или невольно поддерживает тех, кто Богу противостоит. Праведник не может оказаться противником Бога, этого не допускает сама природа праведности, её происхождение. Конечно, торжество Бога над левиафаном наступает не сразу. Борьба Бога с теми, кто Ему противостоит, закончится лишь в конце времён, воздаяние левиафану, как видно, ещё впереди (ст. 10). И тогда каждый получит свою награду. Казалось бы, такая перспектива ничем не лучше той, о которой говорили Иову его друзья, указывая ему, что время для воздаяния праведнику и наказания грешнику ещё придёт.

Но там речь шла о перспективе человеческой, а здесь — о перспективе промысла Божия. И дело не только в масштабах. Дело ещё и в том, что время преходяще, а вечность Божия — нет. И потому в вечности Божией своё место находит всякая жизнь, даже такая, которая по меркам мира сего казалась совершенно неудавшейся. Награда праведнику в вечности Божией заключается не в том, что он получает от Бога некую компенсацию за понесённые страдания, а в том, что обновляется вся его жизнь, в том числе и та её часть, которая казалась потерянной безвозвратно. Бог не уходит от вопросов Иова, Он просто даёт ему понять, что на заданные им вопросы ответ можно найти лишь в Царстве. И Иов верит Богу, Который говорит с ним лицом к лицу.

Кого Господь имеет в виду, говоря о левиафане? Нелегко ответить на этот вопрос однозначно, ведь образ левиафана часто фигурирует как символ сил, бунтующих против Творца, и возможно не случайно он назван здесь «царём гордости». Но даже если это не так, и под левиафаном, как полагают другие толкователи, следует понимать какое-то живое существо, видимо, крокодила, то и при таком понимании левиафан предстаёт перед нами существом, зримо являющим мощь Творца. Красочно и выразительно его описание, мы ощущаем, как сила, неподвластная людям, укрощается Богом.

Заключительная часть слов Господних к Иову содержит красочное описание дракона, от жара которого закипают морские глубины. Впрочем, распространенное толкование утверждает, что речь идет о крокодиле – этот зверь, которому поклонялись египтяне, казался иудеям мощнейшим из тварей. Скорее всего, египетское обожествление крокодила было для автора важным аспектом. 17-й стих, в Синодальном переводе звучащий: «Когда он (крокодил) поднимается, силачи в страхе», - с большим основанием должен звучать: «Страшатся его появления даже боги». Таким образом, сила Творца, сотворившая крокодила и превозмогающая его распространяется и на языческих богов, которые тем более ничто перед десницей Всемогущего.

Наиболее существенными в 41-й главе являются 2-й и 3-й стихи, в которых Господь провозглашает Свою неподвластность ничему и никому в мире. Несмотря на некоторые различия в переводах, относящих часть текста этих стихов к силе не Господа, а крокодила, заключительная мысль выражена вполне однозначно. «Все под небесами – Мое», - говорит Господь. И снова важно обратить внимание, что это – ответ на сетования Иова, на его скорбь о том, что он отринут от руки Божьей. Все, в том числе и судьба Иова, принадлежит Богу. Нет ничего, что могло бы противостоять управляющей миром силой Творца; следовательно, если в жизни Иова и произошло все то, что произошло, – тем не менее, судьба его по-прежнему в руках Божьих.

Господь не дает Иову ответа по существу; более того, Он даже не утверждает, что такой ответ существует. Казалось бы, можно было бы сказать хотя бы о том, что Иов страдает потому, что сделался участником борьбы Бога с сатаной, клеветавшим на Бога и на Иова. В сущности, роль Иова выглядела бы вполне почетной… Но Бог не говорит ничего этого; для автора книги Иова сочинять и вкладывать в уста Господни ответы подобно рода означало бы пытаться рационально изъяснять тайну – но автор слишком мудр для этого. Таким образом, суть ответа Господа – в самом ответе, в том факте, что Иов не забыт Им.