Мысли вслух на Евр 10:19-31

По-видимому, катастрофа 70 г. отразилась на духовном состоянии не только Синагоги, но и Церкви. Вероятно, многие церковные общины переживали в этот период духовный, а вместе с тем и организационный кризис. Очевидно, именно с ним были связаны призывы автора послания не оставлять церковных собраний (ст. 25). Можно думать, что такого рода практика была вызвана, прежде всего, разочарованием и растерянностью, связанными с разгромом Храма и прекращением жертвоприношений. Не исключено, что для многих христиан, и в первую очередь для иудео-христиан, разгром Храма означал невозможность не только жертвоприношения, но и хлебопреломления, так, что они уже не видели смысла участвовать в церковных собраниях. Это не удивительно: ведь традиционные иудейские представления тех времён не отделяли одно от другого, и иудеи, и иудео-христиане смотрели на хлебопреломление и на ритуальные трапезы, центром которых оно являлось, как на продолжение жертвенной трапезы, без которой хлебопреломление мыслилось духовно и религиозно совершенно невозможным.

Между тем, автор послания призывает своих единоверцев держаться прежнего порядка церковной жизни, указывая на то, что даже в отсутствие Храма и традиционных яхвистских жертвоприношений для христиан всё же возможна полноценная духовная жизнь: ведь Тот, Кто принёс в мир Царство, став для Своих последователей истинным Первосвященником, не изменяет ни раз данным обещаниям, ни однажды заключённому союзу-завету (ст. 19 – 24). Более того: автор считает уход из Церкви изменой этому союзу-завету, сравнивая его с отступничеством, которое, в соответствии с нормами Торы, наказывается смертью (ст. 28 – 31). Он напоминает о том, что Тора допускает возможность очищения лишь от греха, совершённого по слабости или по неведению, но никак не от греха, совершённого сознательно и добровольно. И добровольное оставление церковного собрания для него является примером именно такого греха, равнозначного добровольному отступничеству (ст. 26 – 27). Это неудивительно: ведь через хлебопреломление, которое происходит в собрании, в котором непосредственно участвует Воскресший, и реализуется тот новый союз-завет, о котором говорил уже Иеремия и который стал реальностью с приходом в мир Спасителя. Завет, открывающий ищущим Царство. И отказ от участия в хлебопреломлении означает поэтому не что иное, как отказ от завета, а значит, и от Царства.

Сегодня апостол Павел снова предлагает нам «тонкий лёд» — он призывает нас к очень и очень сложному делу! «Будем внимательны друг ко другу, поощряя к любви и добрым делам... будем увещевать друг друга». Скажете — ерунда, совсем несложно? А давайте вспомним. Как мы с вами относимся к тем, кто пытается нас поощрять к добрым делам? Ну-ка, ну-ка, вспомнили... «Молодой человек, уступите бабушке место!» Этого ли хочет от нас апостол? Или, может, просто нужно действовать более утончённо? «Брат, во имя Христа...» В чём тут дело? Ведь судя по тому, сколько проблем обычно создают попытки научить кого-то чему-то, вполне можно сделать вывод, что это дело бесполезное... А разве Павел предлагал учить? Может быть, это ответ? То, что требуется от нас, — вовсе не поучения, а дружеское участие! Просто быть рядом. Просто быть вместе. И если брату или сестре трудно — поддержать. И вот тогда, не свысока, а на равных, мы сможем и «поощрять к добрым делам», и «увещевать» — если будем помнить, что этот же человек вправе и должен увещевать и нас самих.

В Библии много говорится о верности, и прежде всего, конечно же, о верности человека Богу. Само слово «вера» как в еврейских, так и в греческих книгах Библии означает именно верность; без верности нет веры, без неё она — лишь красивая теория или возвышенные эмоции. Почему же так? В первую очередь, конечно, потому, что верность означает надёжность, уверенность в стабильности отношений, без которых не приходится говорить ни о каком союзе ни с Богом, ни с человеком. Но только ли это? В чём заключается верность Бога, которую упоминает автор послания? Наверное, прежде всего в том, что раз заключённому союзу и раз данным обещаниям Бог верен неуклонно, несмотря на все грехи Своего народа, включая отступничество, после которого, казалось бы, говорить ни о каком союзе уже не имеет смысла. Но воля Бога непреклонна. Так, может быть, именно в ней, в воле, всё дело? Не случайно Библия практически ничего не говорит нам о природе Бога, она говорит нам лишь о Его воле и о качестве Его отношения к нам. А вопрос нашей верности Богу — не что иное, как испытание нашей воли. Испытание того, с чего начинается всякая духовная жизнь. Наверное, поэтому и для автора послания верность, а значит, непреклонность воли и неизменность раз сделанного выбора, выходит на первый план. Ведь без этого не будет ни нормальной духовной жизни, ни полноценных отношений с Богом. А значит, и дорога в Царство окажется для человека непосильной.

Согласно общепринятым в яхвистской среде и отражённым в Торе представлениям, человеку мог быть прощён до конца лишь грех, совершённый невольно, например, по слабости или по неведению. Если же грех совершался преднамеренно, т.е. сознательно и добровольно, ни о каком полном прощении его совершившего речи быть не могло. Конечно, если согрешивший искренне раскаивался и обращался к Богу с просьбой о прощении, Бог мог его простить. Но последствия греха, то, что на языке Торы называется скверной, довлел над согрешившим добровольно всю оставшуюся жизнь, сказываясь нередко даже на его потомках. С приходом Христа всё изменилось: в мир вошло Царство, законы которого принципиально отличаются от законов непреображённого мира. В Царстве каждый, к нему приобщившийся, получает возможность начать всё с чистого листа. Все грехи, совершённые прежде, остаются в прошлой жизни, протекавшей по законам нашего, ещё не преображённого мира, а перед новообращённым христианином лежит чистый лист новой жизни, в которой греху не может и не должно быть места. Но что, если грех всё же проникнет в эту новую жизнь вместе с ещё не преображённой, а значит, не свободной от греха человеческой природой? Тогда, очевидно, такому грешнику уже не найдётся места в Царстве, и тогда ему останется лишь то, что в новозаветных книгах называется «внешней тьмой» или «озером огненным». К счастью для нас, пока процесс вхождения Царства в наш мир не завершён, возможность начать заново, попробовать ещё раз даётся нам снова и снова. Но это не делает ситуацию менее серьёзной: ведь мы не знаем, сколько ещё времени у нас в запасе. А значит, каждая попытка вполне может оказаться последней.

В духовной жизни, да и в жизни вообще, нередко случается так, что человеку приходится нести последствия чужого, не им сделанного выбора. Нести их в мире, которому свойственны неумолимые причинно-следственные закономерности. Будучи запущены чьим-нибудь неосторожным выбором, они уже не подчиняются ничьим намерениям. И Богу приходится действовать именно в таком мире. В мире совершенно безжалостном. Безжалостном вследствие, прежде всего, человеческой безответственности. В самом деле: наш мир больше всего похож на очень сложный и (при неправильном управлении) весьма опасный механизм. Как он будет работать — зависит от нас. Мы же между тем ведем себя, как дети в песочнице, играющие в свои игрушки.

Обижаясь друг на друга, мы порой готовы задействовать такую силу, которая уничтожит не только нашего обидчика, но и множество тех, кто не имеет к нему никакого отношения. Может быть, даже нас самих. И сила эта — ненависть. Ненависть, которая отчётливее всего проявляет себя в мести. Трудно осудить человека, прибегающего к силе ради защиты от зла себя, своей семьи, своего дома. Иногда в падшем мире у человека действительно нет другой возможности себя защитить.

Месть — дело иное. Мстят не ради самозащиты, а ради самоутверждения. Ради того, чтобы продемонстрировать свою силу, безжалостность, беспощадность. Ради того, чтобы запугать. И мало кто при этом думает о том, что запущенный им механизм уже не остановить никакими человеческими силами. Понадобилась крестная жертва, чтобы остановить этот чудовищный маховик. Маховик сознательно совершаемого греха, последствия которого, как считалось, были неизгладимы.

Приход Христа меняет ситуацию: теперь у каждого появляется возможность начать новую жизнь в Боге с чистого листа. Но тем большей оказывается ответственность начавшего эту новую жизнь за полученный им чистый лист. Прежде любая месть, любое самоутверждение своей разрушительной силы было местью прежде всего Богу, Который уж точно ничем не виноват в том круговороте греха, который закрутился на земле после грехопадения. Теперь любой грех, совершённый христианином, становится ударом, нанесённым Царству.

Конечно, ни Богу, ни Царству такие удары не страшны. И месть Бога — не месть человека. Бог не мстит, Он просто живёт Своей жизнью. Жизнью, несовместимой ни с каким злом. Жизнью, одним своим существованием разрушающим всякое самоутверждение зла. Той жизнью Своего Царства, которая отрицает всякий грех. И потому страшной всякому грешнику, который не хочет расстаться со своим грехом. Но радостной для всякого, кто готов оставить свой грех и перешагнуть порог этого Царства.

Вот уже две тысячи лет назад автор послания к Евреям сказал: «Ещё немного, очень немного, и Грядущий придет и не умедлит». Две тысячи лет — так ли это немного? И хочется сказать себе, что, в конце концов, такое «немного» напоминает что-то из математики, бесконечно стремящееся к нулю. Может, и не будет этого пришествия никогда? А если будет, то уж точно не с нами! Так в чём тут дело? Почему, в конце концов, Церковь включила в каной Священного Писания слова, похожие на неудачное пророчество? Наверное, дело в том, что это «немного, очень немного» — это взгляд с точки зрения Вечности. Он действительно придёт очень скоро — но только Он знает, когда это скоро. Для каждого из нас встреча с Ним не может не стать неожиданностью. А ведь момент, когда наступает для нас эта встреча, — смерть. Если бы мы увидели Бога через пять минут — смогли бы мы посмотреть Ему в глаза? Вот об этом и напоминает нам Церковь в сегодняшнем чтении.