Мысли вслух на Откр 3:14-22

Сегодня мы читаем послание к Лаодикидийской церкви, которые стало, пожалуй, одни из самых известных текстов Апокалипсиса. Ни холоден, ни горяч – так можно описать наше внутреннее состояние на протяжении почти всей жизни. Мы ничему не отдаемся всем сердцем, мы не злые и не добрые, мы не любим Бога и не боремся с Ним. Именно поэтому, с нами практически невозможно построить близких взаимоотношений. Того, кто ненавидит, например, как Павел, можно встретить на пути в Дамаск и спросить "трудно тебе идти против рожна?". Но того, кто равнодушен, на этом пути не встретишь. И Господь предупреждает нас, что равнодушие, теплохладность, нежелание искать Истину, приводит к тому, что равнодушный не может находится там, где находится Бог. Встреча невозможна, если мы не стремимся к ней.

Со своей стороны, Господь не отступает от нас и непрерывно призывает к Себе. В отличии от начал главы, где Он открывает нам двери в мир, здесь Он Сам стоит у закрытой двери, которую мы можем не открывать. Но можем и открыть.

На первый взгляд, эти слова чрезмерно жёсткими: Господь, в сущности, полностью отвергает целую общину. А причиной такого отвержения становится грех, который, казалось бы, не ведёт ни к каким особенно страшным последствиям: речь идёт о равнодушии, о тех, кого называют «тёпленькими», кто, может быть, и не прочь был бы сделать что-то для церкви, или для ближнего, или хотя бы для углубления собственной духовной жизни, но желание действия слишком слабо, чтобы осуществиться. И человек, как обычно говорят, «в сущности, неплохой», так и остаётся в бездействии, не сделав ничего хорошего. Казалось бы, и плохого такой человек тоже ничего не делает. Ему всё безразлично: и добро, и зло. Нередко такое безразличие связано с самодовольством, которое порождает ощущение собственного богатства, причём не обязательно материального. И всё же такое «безвредное» самодовольное безразличие заслужило в устах Спасителя самой суровой оценки. И дело, как видно, не только в том, что, как иногда говорят, в день Суда с каждого из нас спросят не только за то зло, которое мы сделали, но и за то добро, которого не сделали, хотя и могли сделать. Дело ещё и в том, что самодовольное безразличие полностью парализует волю, отнимает у человека ту духовную силу, которая позволяет ему делать жизненный выбор, в том числе и выбор между добром и злом. А такой паралич, в свою очередь, фактически лишает равнодушного возможности жить духовной жизнью.

Казалось бы, есть грехи куда более страшные, чем безволие. Но любой, даже самый страшный грех предполагает выбор, решимость, поступок, за которыми непременно стоит воля, нередко очень сильная, которую всегда можно использовать и для дел праведности, если только правильно её направить. А самодовольное равнодушие — признак отсутствия воли, при котором невозможно даже обращение: ведь и обращение предполагает выбор, выбор между Богом и чем-то, что мешает идти за Ним. Если же выбирать нечем, то и обратиться невозможно, невозможно пойти за Христом, невозможно жить жизнью Царства. Возможно лишь одно: плыть по течению туда, куда движется испорченный грехом мир. В сторону, от Царства противоположную.

С чего начинается история Царства? С прихода Мессии, Который принёс его в мир? Да, конечно. Но это для мира. А для нас? По слову Спасителя, Царство «внутри нас» и «среди нас» (и оригинальное греческое, и соответствующее ему арамейское выражение допускают оба перевода). Но тогда есть лишь одно место, где история Царства может начаться для нас: наше сердце. Что такое Царство? Новая жизнь? Да, конечно. Обновлённый и преображённый дыханием Божиим мир? Несомненно; придёт день, когда Царство раскроется во всей полноте, и тогда его увидит каждый. И всё же в первую очередь, наверное, Царство — это те отношения, которые связывают нас с Богом, со Христом, с ближними, ведь без них, без этих отношений, не будет ни новой жизни, ни нового мира. А отношения навязать невозможно, их можно только предложить. Даже Бог не может заставить человека Себя любить. Навязать другому можно своё присутствие, если ты сильнее и у тебя для этого достаточно власти. Если бы Бог или посланный Им Мессия хотели бы этого, человеку некуда было бы деться. Но Богу ничего такого не надо, и Христу тоже не надо: ведь Он пришёл не демонстрировать силу, а спасать нас от того греха, в котором лежит мир и мы сами. Тут нужна любовь, которую нельзя навязать, а можно лишь предложить. И потому Спаситель стучит в наше сердце в надежде, что мы откроемся Ему. Откроемся, чтобы история Царства началась и для нас тоже.

Страшно... но как важно для нас. Господь смотрит в глаза и видит сердце. И говорит всё, что видит. Как хотелось бы услышать от Него что-нибудь жизнеутверждающее, ну вроде такого: «Молодец, всё делаешь правильно, так держать». А Он говорит правду. «Ты не холоден и не горяч». «Ты мёртв». Боже, неужели Ты не любишь меня? Но Он говорит, что всё совсем не так. «Кого Я люблю, тех обличаю и наказываю». И ведь это очевидно. Разве может любящий взор делать вид, что любимый человек в полном порядке, когда на самом деле он умирает... или уже умер? Бог открывает нам глаза. Да, то, что мы видим в зеркале Его глаз, страшно. Но только правда даёт нам шанс что-то изменить, ожить, идти дальше, быть живыми и горячими, а не полумёртвыми и теплохладными.