Мысли вслух на Втор 19:15

Тора очень серьёзно относится ко всякому обвинению человека в нарушении закона, требуя, чтобы такое обвинение было тщательно обосновано. Ничего удивительного тут нет: ведь принцип презумпции невиновности Торе известен не хуже, чем римскому праву. А потому всякое обвинение необходимо обосновать и доказать. Само собой понятно, что во времена, когда появился на свет текст Книги Второзакония, основным и, по сути, единственным доказательством было свидетельское показание.

В такой ситуации, естественно, требовалась особенно тщательная верификация всякого свидетельства, а инструментом такой верификации могло стать лишь ещё одно свидетельство, подтверждающее свидетельство, уже полученное. Но презумпция невиновности, отражённая в Торе, имеет не только юридическое измерение, выражающееся в том, что всякое свидетельское показание в поддержку выдвинутого обвинения должно быть проверено и перепроверено. Она имеет ещё одно, духовное измерение, которое не сразу бросается в глаза, но является не менее важным, чем измерение юридическое.

Особенно хорошо оно заметно именно в требовании как минимум двух, а в случае наиболее серьёзных обвинений - трёх свидетелей. В самом деле: серьёзные преступления редко совершаются публично, больше двух свидетелей серьёзного преступления может появиться, в сущности, лишь при условии, если такое преступление будет совершено открыто или если преступника застанут с поличным на месте преступления. Казалось бы, в условиях, когда не существовало никаких технических средств фиксации происходящего, такой подход должен был резко снизить возможности следствия и понизить раскрываемость преступлений, включая тяжкие.

И всё же Тора требует именно такого, предельно осторожного подхода к формированию доказательной базы обвинения. Быть может, даже ценой некоторого числа преступлений, остающихся нераскрытыми: ведь, по общему смыслу отражённого в Торе законодательства, недоказанное обвинение обвиняемому не вменяется, недоказанное преступление таковым не считается, а любое сомнение в достоверности доказательства вины толкуется в пользу обвиняемого (примерно так же, как предполагают в большинстве случаев и нормы современного права). Ведь каждому нормальному судье, судящему на основании Торы, как и каждому верующему яхвисту или иудею, было ясно: земной суд — предварительный, окончательное определение вынесет на Своём суде Сам Бог.

И если кто-то из преступников останется безнаказанным на земле потому, что не нашлось достаточного числа свидетелей, он получит своё в день того Суда, который ждёт каждого, и судья, не осудивший такого преступника, не имея нужных доказательств, не понесёт за свой приговор вины перед Богом. А вот если тот же судья, положившись на недостаточно веские доказательства вины, осудит невиновного, если он допустит ошибку, которой мог и должен был избежать, имея к тому все возможности, ответить на Суде ему придётся. За каждого, кого он осудил по легкомыслию или по легковерию.

Всякое государство имеет определенные «ветви власти» — правителя, суд, полицию, совет старейшин и так далее. На первый взгляд, Израиль ничем не отличается от других государств. Там тоже есть свои лидеры, судьи, старейшины. Но народ Божий устроен не как государственная машина, а как община — прообраз Церкви. И служения в этой общине даются от Бога. Бог доверяет Свои прерогативы — суд, власть, совет и другие народу, точно так же, как в первой Церкви Дух раздавал верным служения, необходимые для жизни и служения общины . И тогда и теперь отличие Божьих служений от секулярной службы заключается в том, что народ Божий должен исполнять свои служения в постоянном контакте с Богом, прислушиваясь к Его воле и исполняя Его заповеди. Подменяя церковное служение неким исполнением своих обязанностей, мы рискуем оказаться за оградой Божьего народа.

Вопрос о городах убежища поднимается в Торе неоднократно: как видно, он оказывается чрезвычайно важным. Оно и неудивительно: речь ведь идёт об убийстве и о наказании за него. Тора же, и, в частности, Книга Второзакония относятся к вопросу о преступлении и наказании, о расследовании преступления чрезвычайно серьёзно. Всякое обвинение должно быть доказано, обосновано свидетельскими показаниями, а когда речь идёт о преступлении, наказанием за которое может быть смертная казнь, нужны показания как минимум двух свидетелей, а лучше — для надёжности — трёх.

Дело тут не только в том, что одного свидетеля проще подкупить или запугать, чем двоих или троих. Дело ещё и в том, что перекрёстное свидетельство всегда воссоздаёт более объективную картину происходящего — хотя бы потому, что позволяет увидеть одни и те же события глазами разных людей, а значит, с разных сторон и с разных точек зрения. Картина случившегося становится объёмной и многогранной. Особенно важно всё это было при расследовании такого преступления, как убийство. Тут в традиционном родоплеменном обществе обычно включались механизмы кровной мести, за которыми стоял мощный пласт древнейших, полумагических воззрений.

Убийство, пролитие крови считалось осквернением само по себе, независимо от того, было ли убийство нарушением закона, или нет. Даже убийство врага на войне оскверняло убийцу — оно не считалось преступлением, но всё же требовало очищения. Тем более это было так, если речь шла об убийстве невинного человека: такое убийство требовало очищения кровью, кровью убийцы. Не отомстить за пролитую кровь означало стать косвенным соучастником убийства — если, конечно, месть была возможна.

Вот от этого магизма при расследовании убийства и предписывает Книга Второзакония уйти. Традиционные представления надо было оставить и смотреть лишь на то, было ли убийство случайным или намеренным, умышленным или спонтанным. Оно и понятно: Богу важны поступки человека, но не менее важны и стоящие за ними намерения. Всё остальное для Него неважно — и Тора предписывает обращать внимание лишь на то, что важно Богу.