Мысли вслух на Флп 4:6-9

Зачем открывать свои желания перед Богом, Который и так все знает? Но ведь Бог наш Отец. А наши родители, когда мы маленькие, часто догадываются о том, чего бы нам хотелось на самом деле. Пока мы совсем маленькие, они нам дают это даже без просьбы. Но, например, попробуй, скажи подростку, что ему хорошо и полезно одно, когда ему кажется, что другое. Потому что все мы, и совсем не только подростки, не знаем, чего мы на самом деле хотим. Мы постоянно принимаем наше самое сильное желание за самое глубокое и настоящее. А самые сильные желания, как правило, поверхностны.

И если мы будем просить у Господа то, что, как нам кажется, мы больше всего хотим, а Он будет в ответ на это давать то, чего мы хотим по-настоящему, в глубине нашего сердца мы будем воспринимать это как насилие, как наказание. Иногда и это нужно. Если мы заигрались и заврались сами себе. Например, человек жаждет глубины отношений, но на практике боится искренности и глубины и все время проводит в тусовках. Если это длится так долго, что человек совсем забывает об истинном желании своего сердца и перестает даже смутно его ощущать, Бог может сделать так, что он останется совсем один. Но Господь не всегда действует как хирург, к болезненным операциям Он, как любящий Отец, прибегает крайне редко.

Поэтому Господь хочет, чтобы мы научились быть настоящими, тогда мы сможем просить Его о том, чего хотим по-настоящему, и это будет выражением нашей свободы, выбором между сильными желаниями нашей плоти и глубокими желаниями нашего духа.

Вряд ли беззаботность является идеалом, к которому призывает апостол Павел своих читателей. Ведь беззаботность всегда связана с безответственностью, с отказом от той ответственности, которую поручает нам Сам Творец. Но апостол, скорее, говорит о том, как правильно заботиться. Ни тревога, ни утрата душевного равновесия, ни изнурение окружающих своими жалобами не могут быть названы правильными формами заботы. Вместо всего этого апостол предлагает нам всегда открывать свои просьбы пред Богом. И тогда ответственность, которую Бог дал каждому из нас, наполняется Его творческой силой.

С точки зрения технологии духовной жизни не менее важно то, что апостол призывает нас к благодарению. Речь идет и о благодарности за все уже обретенные нами милости Божьи, и о благодарности, связанной с конкретными просьбами. Дело в том, что тем самым в наших просьбах к Богу выражается не сила нашего беспокойства, а сила нашей веры.

И заканчивает апостол свою мысль указанием самого главного в нашем повседневном духовном труде: стремления к миру Божьему. Этот мир гораздо глубже эмоционального спокойствия; именно поэтому мы можем сохранять его в самых тяжких обстоятельствах. И он необходим нам для того, чтобы быть с Богом. Может быть, главный источник мучений человеческого духа — то, что заложенную в нас потребность в мире Божьем мы пытаемся удовлетворить суррогатами. А на самом деле этот мир достигается той детской открытостью к Богу, о которой говорит апостол Павел.

Апостол Павел фактически повторяет слова Иисуса, сказанные Им в Нагорной проповеди — «не заботьтесь». Но ведь Тот же Иисус дает нам заповедь любить друг друга, а значит — заботиться друг о друге. И знаменитая 25-я глава Евангелия от Матфея ставит нашу участь в прямую зависимость от того, как мы заботимся о других. Что же это все значит?

Не кажется ли вам, что у слова «забота» есть два значения: деятельная помощь кому-то и некоторая внутренняя тяжесть, «зацикленность» на чем-то? Забота в первом значении, безусловно, входит в понятие христианской жизни. А вот забота во втором значении – это что-то совсем для христиан неподходящее. В ней есть тупиковость, безнадежность, недоверие к тому, что выход из трудной ситуации существует. В конце концов это недоверие к Богу. Поэтому Павел и пишет не просто «не заботьтесь», но «открывайте свои желания» (мы могли бы сказать «приносите свои проблемы») Богу – с доверием и благодарностью за все, что Он уже сделал, и – авансом! – за все, что Он еще сделает.

Разговор о духовной жизни Павел завершает призывом к радости (ст. 4). Такой призыв может показаться обычным желанием приободрить читателей послания, чья ситуация, возможно, была не столь простой. Но дело, вероятно, не только в этом. Дело ещё и в том, что радость — отличительный признак жизни Царства. Речь идёт, разумеется, не об обычной человеческой радости. Обычная человеческая радость, конечно, тоже может быть вызвана духовными причинами, но это не всегда бывает так. В данном же случае речь идёт о состоянии, которое внешне похоже на обычную человеческую радость, на самом деле представляя собой не что иное, как реакцию человеческой психики на то дыхание Божие, которым пронизано Царство. Не случайно, упомянув о радости, апостол тут же говорит о смирении («кротости»), о полном предании себя в волю Божию и о мире, как видно, о том самом мире, о котором Спаситель на Тайной Вечере сказал, что он «не от мира сего» (ст. 5 – 7). А вместе с тем он призывает своих читателей к добродетельной жизни, притом не только в том, что касается поступков, но и в том, что касается мыслей (ст. 8).

Очевидно, такая жизнь для человека, пребывающего в нашем, преображающемся, но ещё не до конца преображённом мире, — недостижимый идеал. Очевидно, жить так, как призывает Павел, возможно только в Царстве. И тогда становится понятно, что апостол и предлагает своим филиппийским собратьям жить именно так. Казалось бы, от человека тут мало что зависит, ведь Царство невозможно заслужить никакими человеческими усилиями. Но, с другой стороны, именно от человека в определяющей степени зависит, сможет ли он, приобщившись к Царству, удержать полученное и укорениться в обретённой им новой жизни или нет. Жизнь в Царстве — процесс богочеловеческий, дыхание Бога преображает приобщившегося к жизни Царства человека настолько, насколько сам человек готов отдать себя в руки Божии. И тут именно смирение, то подлинное смирение, которое возможно лишь перед Богом, играет решающую роль, давая возможность Богу преобразить человека и подготовить его к жизни в Царстве настолько, что даже невозможное прежде становится для него возможным. Именно к такой жизни и призывает Павел своих читателей.

Павел особо выделяет смирение («кротость»), без которого путь христианина, а значит, и спасение невозможны. При этом апостол достаточно подробно описывает, что именно означает смирение как духовное состояние. Прежде всего он вслед за Христом призывает адресатов своего послания ни о чём не заботиться, отдавая всё Богу, к Которому и призывает их Павел обращаться со всеми своими желаниями.

Казалось бы, просто, но на деле такая простота оказывается достижимой совсем не легко. В самом деле: чтобы так жить, надо осознать, что сама наша жизнь нам не принадлежит. Фактически оно так и есть, и Библия говорит об этом совершенно ясно: человека делает человеком то «дыхание жизни», которое Бог «вдувает» ему «в ноздри» при сотворении, а дыхание это принадлежит Богу, но никак не человеку.

Однако осознание того, что его жизнь принадлежит Богу, падшему человеку даётся с большим трудом. Тут нужно прямое Божье вмешательство, нужен тот самый мир, о котором Сам Иисус говорит, что он не от мира. Не от мира в том смысле, что в природе, в мире, в том пространстве, которое древние греки называли космосом, его не найти, он — принадлежность Царства, которое тоже не от мира сего. Человек переживает его именно как мир, как внутреннюю тишину, которая останавливает, угашает в человеке все духовные движения, связанные с падшей человеческой природой.

Духовное «я» человека, которое апостол здесь, как и в других своих посланиях, называет греческим словом, буквально означающим «ум», в падшем состоянии неизбежно подпадает под власть той природы, которую по замыслу Божию должно было контролировать и направлять. Между тем, быть христианином означает включиться в отношения, связывающие Сына с Отцом, так, чтобы вся духовная жизнь человека протекала в пространстве этих отношений. Без прямого воздействия дыхания Царства, освобождающего человека от власти его собственной природы и погружающего его во внутреннюю тишину, войти туда невозможно. А из внутренней тишины уже можно войти внутрь отношений Отца и Сына, «сохранить сердца и мысли во Христе Иисусе», как называет это Павел.

Но чтобы там удержаться, чтобы не выпасть из духовного пространства отношений Отца и Сына, нельзя допускать в свою духовную жизнь никаких интенций и даже мыслей, кроме тех, которые «добродетель и похвала». Иначе никакого духовного пути не получится: человек сможет лишь иногда и совсем ненадолго соприкасаться с Царством и его жизнью, но войти туда не сможет. Вот об этом и напоминает апостол в конце своего послания.