Мысли вслух на Лк 9:18-27

Исповедание Петра, совершившееся после насыщения 5000 человек 5 хлебами — поворотный момент в евангельской истории. Толпы людей, неотступно следующие за Христом и двенадцатью, движимы довольно разными побуждениями. Апостолы отвечают Господу, что одни из этих людей принимают Его за Иоанна, другие — за Илию или других древних пророков, и следуют за Ним, чтобы получить омовение покаяния или чудесное исцеление, или просто чтобы прикоснуться «к божественному». Сам Господь с горечью говорит: «вы ищете Меня... потому что ели хлеб и насытились» (Ин. 6:26). Его попытка открыть этим людям замысел Отца приводит к ропоту среди иудеев, так что многие из учеников оставляют Его.

Но пророк Амос говорит, что «Бог ничего не делает, не открыв Своей тайны рабам Своим, пророкам» (Ам. 3:7). Это верно и в отношении замысла Божия о спасении мира. Чтобы люди могли принять Крестную Жертву, им нужно понимать, что это такое. Чтобы люди могли принять тот Путь спасения, который дан нам во Христе, необходимо видеть Его именно как Путь и Истину и Жизнь. И в уединенном месте в окрестностях Кесарии Филипповой, о котором ведет речь евангелист Лука, Господь задает Своим ученикам прямой вопрос: «А вы за кого почитаете Меня?». Важно, что евангелист Иоанн, дополняя рассказ синоптических Евангелий, формулирует этот вопрос иначе: «не хотите ли и вы отойти?». Эти двенадцать человек — последние, к кому Господь может обратиться с прямым вопросом...

Когда Петр от лица всех учеников исповедует Иисуса Христом, Сыном Бога живого, Господь впервые открывает ученикам замысел о спасении мира. Распятие и Воскресение открываются ученикам и нам через их свидетельство как Пасха — прохождение живого Бога через нашу человеческую жизнь. Нет нам спасения, если некий человек, пусть и пророк, умер за нас. Нет нам даже спасения, если Бог просто переделал законы мироздания, чтобы грех не вел к смерти: в измененном мире мы не останемся самими собой. Спасение дано нам в том, что Сын Божий стал Сыном Человеческим и разделил с нами нашу участь, открыв нам путь к Воскресению. Чтобы встать на этот путь, каждому из нас, как Петру и апостолам, нужно увидеть в Иисусе из Назарета Христа, Сына Бога живого.

Вопрос Иисуса к ученикам полон смысла, который не сразу бросается в глаза. Это вопрос о том, что означает знать Его, Иисуса из Назарета. Многие Его знали во время Его земного служения, многие знали Его на земном пути. Знали — и в то же время не знали. Потому, что знали Его как учителя, или как пророка, или как воскресшего из мёртвых Иоанна Крестителя, или как вернувшегося на землю пророка Илию, о котором в те времена думали, что он вернётся с небес незадолго перед приходом Мессии для свидетельства о Нём. Чтобы узнать Иисуса по-настоящему, нужно было узнать Его как Мессию, как Того, кто Он есть на самом деле.

Так, как узнал Его Пётр, назвав Мессией, Христом. Такое узнавание было подлинным, это была именно встреча со Христом, а не просто с пророком или учителем из Назарета. Однако само узнавание было лишь началом встречи, которое должно было получить своё продолжение — иначе встреча бы прервалась, не успев по-настоящему произойти. Узнать в Мессии Мессию — лишь начало пути. Не случайно Иисус сразу же после исповедания Петра начинает разговор о той смерти, которая Ему предстоит. Почему именно об этом?

Почему не о Царстве, не о воскресении, не о жизни будущего века? Скорее всего потому, что обо всём перечисленном верующие евреи тех времён имели некоторое представление, всё это как-то вмещалось в их сознание — хотя, конечно, вполне адекватным их знание назвать было нельзя. Тут была скорее смесь подлинного откровения с народной мифологией или с богословскими интерпретациями. Однако некоторое более-менее адекватное представление о таких вещах у них всё же было — чего не скажешь об умирающем и воскресающем Мессии.

Некий намёк на что-то похожее присутствует лишь у одного из великих пророков Израиля, Исайи Вавилонского, но он был реинтерпретирован в том смысле, что Мессии придётся пострадать и даже подвергнуться смертельной опасности прежде, чем Он придёт к власти и станет Царём нового Израиля. Между тем, чтобы идти за Христом, Его последователям было совершенно необходимо осознать факт Его смерти и Его воскресения — иначе они никогда бы не узнали Его по-настоящему. Вот об этом-то, о самом нужном для дальнейшего пути, и говорит Иисус с учениками сразу после исповедания Петра.

Исповедание Петра — несомненно, один из важнейших моментов в духовной жизни апостольской общины. И именно в этот момент Иисус начинает говорить Своим ученикам о Своей крестной смерти и о Своём воскресении. Раньше или позже разговор об этом должен был зайти. Но почему именно теперь? Наверное, именно потому, что духовно ученики были готовы услышать то, что сказал им Учитель.

Конечно, речь идёт не о том, что их разум был готов воспринять услышанное. Умом они не вмещали сказанного вплоть до самого воскресения Учителя, а если говорить обо всей полноте, то и до дня Пятидесятницы. Дело было в другом: исповедание Петра, с которым согласились все апостолы, обязывало к принятию некоторых вещей, без принятия которых апостолы не могли бы оставаться апостолами. Иисус ведь вовсе не был похож на тот образ Мессии, который был характерен для народной религиозности и который был так близок и понятен апостолам.

Ученики даже в день вознесения Спасителя ожидали от Него, что теперь-то, наконец, Он станет «настоящим», «правильным» Мессией, восстановит независимое еврейское государство и вообще реализует, наконец, религиозно-политическую программу, осуществления которой народ в те времена ожидал от Мессии. Не случайно Иисус запрещает им говорить кому бы то ни было о Своём мессианстве: Он, разумеется, прекрасно понимает, какие призывы за этим последуют. Ученики поняли всё по-другому: они решили, что ещё не время, что восстание нужно подготовить, а до тех пор о мессианстве их Учителя надо молчать.

И всё же, несмотря на все недоразумения и недопонимания, Иисус говорит им то, что они теперь должны были услышать. Услышать и принять. Другого пути не было: ведь это Бог открыл Петру, Кто стоит перед ним. Теперь он, как и все остальные апостолы, должен был узнать всё. И решить для себя, так же, как и каждый из апостолов: принимает он сказанное Учителем или отвергает. И дело тут было не в том, вмещалось ли сказанное в сознание, или нет. Главный вопрос заключался лишь в одном: смогут ли ученики после всего услышанного дальше доверять Учителю, или не смогут. «Да» означало путь в Царство, «нет» — путь Иуды, путь во внешнюю тьму.

Мы часто удивляемся, почему Христос просил апостолов никому не говорить, кто Он, а иногда вдруг Сам говорил об этом. Но если вспомнить, в какие моменты Христос прямо говорит о том, что Он - Сын Божий, мы увидим что перед этим Он говорит что-то, что многих в то время могло шокировать, оттолкнуть от Него, что-нибудь, что совершенно не вязалось с обликом Мессии: например, шестая глава Евангелия от Иоанна.

И это не потому, что Христос хочет, чтобы нам было трудно в Него верить. Он хочет, чтобы мы верили по-настоящему, несмотря ни на что. Он никогда не говорит: "Я - Христос", - так, чтобы нельзя было не поверить, так как Он Сам даровал нам свободу. Вот и в этом отрывке Евангельского текста Он не говорит прямо: "Я Христос Божий", - ведь Он только что накормил пять тысяч, сейчас поверить очень просто, но это будет вера не в Бога, а в мага и волшебника. Нет, Он просто спрашивает апостолов, тех, кто видел Его не только насыщающим пять тысяч пятью хлебами и двумя рыбами, но и усталым, и молчаливым; Он спрашивает тех, кто с Ним все время, для кого это не будет насилием, кто Он для них. И апостолы могут ответить, что Он - Христос Божий, так как они ходят за Ним и не только слушают, но и стремятся исполнять Его Слово.

Слова Спасителя о кресте, казалось бы, должны были быть не очень понятны слушателям: ведь Его крестная смерть была ещё впереди. Но о том, что такое крест, евреи евангельских времён знали не понаслышке: приблизительно за столетие до описываемых евангелистом событий, когда Иудея была еще независимой, во время правления Александра Янная произошло восстание под религиозными лозунгами, возглавленное представителями фарисейского движения, которое было жестоко подавлено, а сотни его участников были распяты на крестах.

Такая казнь была не только мучительной и позорной: смерть на кресте оскверняла человека религиозно, и власти, очевидно, хотели унизить восставших ещё и в этом отношении. Потому и слова Иисуса были понятны каждому Его слушателю, особенно фарисеям, которые, конечно же, не забыли своих мучеников. Но Иисус, очевидно, имеет в виду вовсе не религиозно-политические вопросы, хотя те, кто готов был видеть в Нём Мессию, ожидали от Него именно призыва к борьбе, к восстанию против римлян, к священной войне с язычниками, оккупировавшими священный город.

Спаситель ведёт речь о Царстве, которое «не от мира сего», и о той новой жизни, которой живут его обитатели. И говорит: кто хочет сохранить свою жизнь, тот её потеряет, а кто отдаст её ради Меня, тот её сохранит. Эти слова кажутся парадоксальными. Но если вдуматься, если посмотреть на земную жизнь с точки зрения полноты жизни Царства, всё встаёт на свои места.

В самом деле, с тем, что в падшем мире называется жизнью, раньше или позже всё равно приходится расстаться: ведь, в сущности, это и не жизнь вовсе, а лишь её жалкие остатки, которые уходят, как вода в песок. И даже если человек, отказавшись от Царства, получит взамен весь мир, тот самый непреображённый мир, в который Спаситель пришёл, чтобы привнести в него преображающее его Царство, жизнь отказавшегося не станет от такой власти полнее. А вот отдать часть, получив взамен полноту, — выход вполне разумный и вполне реальный. Ведь жизнь Царства не какая-то другая жизнь, протекающая в каком-то ином измерении. Это всё та же наша жизнь, только доведённая до полноты. До полноты, возможной в Царстве, но немыслимой в непреображённом мире.

Открыв волю Отца о том, что Сыну Человеческому должно много пострадать, и быть убиту, и в третий день воскреснуть, Господь, как пишет евангелист Лука, обращается «ко всем». Очевидно, что евангелист имеет в виду те толпы людей, которые следовали за Иисусом и стекались к Нему всюду, где Он появлялся. Но такова тайна боговдохновенных книг: строго историческое указание порой превращается в них в нечто более общее. Конечно же, слова Христа, которые мы читаем сегодня, обращены вообще ко всем людям: «Кто хочет идти за Мной, отвергнись себя, возьми крест свой, и следуй за Мной». Как Пастырь, идущий впереди овец, Господь указал путь спасения и жизни — это Его Крестный Путь.

И путь этот таков, что человеку нет пользы в том, чтобы стоять в стороне от него. Если ты не идешь по этому пути отдания своей жизни Богу до конца, ты остаешься в своей человеческой ограниченности и смертности. Это означает, в сущности, довольно простые вещи. Главным образом речь идет о том, что Господь ожидает от нас, что наше время и силы, внимание и любовь будут отданы другим людям и, следовательно, Богу. Путь, к которому призывает нас Христос, — это жизнь не для себя, а для Бога, Который избрал пребывать в наших ближних. Это мучительно трудный путь, потому что трудно отказываться от своеволия и принимать ненависть мира. Конечно, это путь Креста — Господь прямо говорит об этом. Но не менее важно, что это единственный путь воскресения.

Слова Иисуса о Царстве, которое некоторым из Его учеников предстояло увидеть ещё прежде своей смерти, наверное, должны были показаться ученикам загадочными. Но в день Преображения всё разъяснилось: ведь в этот день трое из них действительно увидели Царство воочию. Конечно, Преображение было далеко не первым явлением Царства, которое, по слову Спасителя, с Его приходом в мир «приблизилось». Но оно впервые оказалось столь ясно видимым для физического зрения непреображённого человека. И раскрылось оно, как новое измерение, входящее в преображающийся, но ещё не преображённый мир. Как измерение, которое существует одновременно с пространством и временем физического мира, пересекаясь, но не сливаясь с ними. Это новое измерение открывается из-за сияющего облака присутствия Божия, подобного тому, которое являлось народу над Скинией или в Святом-святых Иерусалимского Храма.

Настанет день, когда такое же облако скроет от учеников уходящего в глубину Своего Царства воскресшего Иисуса. Но пока Он ещё всецело здесь, в непреображённом мире, хотя и несёт в Себе всю полноту того Царства, которое слегка приоткрылось Его поражённым ученикам. А в Царстве этом не только пространство, но и время течёт иначе: не случайно апостолы видят рядом с Иисусом Моисея и Илию. Ничего удивительного: ведь в Царстве нет настоящего, прошлого и будущего, какими они существуют в непреображённом мире, где время линейно.

В Царстве живы все, кто имеет к нему отношение, все, кто приобщился к его жизни. И неважно, какой именно отрезок нашего линейного времени заняла жизнь человека в непреображённом мире: его место в Царстве определяется не хронологией мира сего. Потому и возможно в Царстве преображение всего нашего мира, всей полноты его времени и его пространства: ведь для Царства прошлое не в прошлом и будущее не в будущем, в Царстве и прошлое и будущее — лишь дополнительные измерения его вечного настоящего. И вся история спасения, от Авраама до Христа, разворачивается в этом вечном настоящем.

Неудивительно, что ученики, увидев Царство собственными глазами, были готовы остаться там навсегда: тому, кто увидел нечто подобное, больше в жизни не надо ничего. Они не поняли лишь одного: Царство не привязано ни к какому конкретному месту в нашем непреображённом мире, в нём не удержишься, просто оставаясь там, где оно открылось тебе впервые. Но это и неудивительно: чтобы понимать такие вещи, нужно иметь уже немалый опыт жизни в Царстве. Опыт, который у апостолов был ещё впереди.

Чудо, которое мы вновь сегодня переживаем, описано в Евангелии шесть раз, и очень часто Церковь приводит нам его как чтение на день. Но никогда не бывает так (и это поистине явленность), чтобы он не рождал каких-то новых мыслей, какого-то нового смысла. Сегодня сосредоточим свой трепетный взгляд на том, что нам хочет сказать Церковь, ибо она именно вложила нам сегодня послание от себя. Потому что рассказ о чуде занимает стихи с 12 по 17. А 18 стих относится совсем к другому повествованию, но Церковь нам его оставляет сегодня. Это очень важно заметить. Что это за стих? «В одно время, когда Он молился в уединенном месте, и ученики были с Ним, Он спросил их: за кого почитает Меня народ?» Он только что всех накормил. Все сыты. И вот: за кого они Его почитают? Очень важно в своей жизни тоже всегда оставлять такой вопрос. Господь, как тебе кажется, немилостив к тебе, не дает того, что тебе так нужно – за кого ты Его почитаешь? За строгого холодного Судию, за Начальника жизни, но не в том славянском смысле, которое это выражение имеет в известном молитвословии, а самом что ни на есть русском. Господь к тебе благоволит, а теперь за Кого ты Его почитаешь? За Того, Кто дает тебе благодать, Благодетеля, и кажется, так вдохновенно молишься: да приидет Царствие Твое… где так вкусно кормят. И вот Господь, а Его устами и Церковь, задает нам сегодня этот вопрос и словно бы оставляет без ответа. Но вот в этой безответности, может быть, самый главный для нас ответ: пусть наше представление о Боге ни в коем случае не зависит от того, что с нами происходит, накормили нас сегодня или мы голодны… Господь - наш Творец, Он любит нас, а мы любим Его, это что-то неприкосновенное, на что не могут повлиять никакие события видимого мира.

Вряд ли можно сомневаться, что чудесное насыщение многотысячной толпы пятью хлебами и двумя рыбами было ещё одним из многочисленных упомянутых в Евангелии проявлений Царства. Проявлением, которого не только собравшиеся послушать Иисуса люди, но и апостолы никак не ожидали: недаром ученики спрашивали Иисуса, не пойти ли и не купить ли им хлеба для всего того множества народа, которое Его окружало. А Он поступает иначе, давая не только апостолам, но и всем присутствующим увидеть, что такое Царство, где природа полностью подвластна духу.

Но для того, чтобы ощутить дыхание Царства, в это Царство надо было войти. Конечно, проще всего туда было войти, держась (в переносном, а иногда ещё и в буквальном смысле) за руку Иисуса. Но Он, как видно, хочет, чтобы идущие составили духовную цепь, участники которой могли бы держаться и друг за друга тоже. Как видно, именно с этой целью Он велит ученикам рассадить народ группами по пятьдесят человек.

Надо заметить, что в иудаизме число десять и числа, кратные десяти, вообще имеют особый смысл. Дело в том, что десяти человек, точнее, десяти достигших религиозного совершеннолетия мужчин, достаточно для того, чтобы составить молитвенное собрание, чтобы организовать общину, которая будет считаться синагогой. И Иисус, очевидно, не просто случайным образом организует толпу, он превращает её в сообщество, основанное на отдельных общинах, в которые входит по пятьдесят человек.

Как видно, именно такую форму, по замыслу Спасителя, должно было принять Царство в нашем преображающемся, но ещё не преображённом мире, — оно должно было стать совокупностью общин, общин, включающих тех, кто ищет Царства и тех, кто уже успел приобщиться к его жизни. Так и должна была сложиться и вырасти духовная цепь ищущих спасения и Царства. Но она была нужна не только для того, чтобы помочь ищущим Царства, но и для того, чтобы само Царство обрело форму своего существования в нашем преображающемся, но ещё не преображённом до конца мире. Форму, которая позволила бы ему расти, включая всё новых людей, покоряя всё новые сердца.

Лука вскользь касается целого ряда событий, о которых другие евангелисты (и прежде всего Матфей) говорят более подробно. И главное место он уделяет исповеданию Петра и рассказу Иисуса о предстоящей Ему смерти и воскресении. В таком описании есть своя логика. Прежде всего Спаситель даёт Своим ученикам почувствовать силу Царства, на собственном опыте узнать, как эта сила действует в мире. И не только им: ведь чудесное насыщение тысяч людей пятью хлебами и двумя рыбами тоже возможно лишь в Царстве. Оно и неудивительно: когда дело касается Царства, показать проще, чем рассказать. Между тем свидетельство Христа начинают замечать даже те, кто прежде им не интересовался, например, Ирод, который вообще опасался всех и всяческих мессианских движений, угрожавших его власти.

Именно поэтому Иисус сразу же после исповедания Петра объясняет ученикам, насколько иным является то мессианство, которое принёс в мир Он. Конечно, до конца апостолы поняли всё, что говорил им Иисус, лишь в день Пятидесятницы. Но заговорил с ними о Своём мессианстве и о Своём пути Иисус именно после исповедания Петра. Он как бы старается сразу же расставить все точки над i, так, чтобы Его мессианское служение не ассоциировалось у Его учеников с традиционными народными мессианскими представлениями.

Спаситель с самого начала делает всё возможное, чтобы Его ученики поняли как можно больше из того, что до конца им придётся понять в своё время. Оно и понятно: ведь впереди была Голгофа. Учеников надо было по возможности подготовить к тому, что им предстояло, а предстоял им шок, связанный с полным крахом всего их мировоззрения и мироощущения. И помочь пережить его мог лишь опыт Царства — не земного Царства народных представлений, а настоящего Царства, того, которое принёс в мир Спаситель.

Опыт Царства, насколько он был возможен на тот момент, у апостолов появился после того, как они одни, без своего Учителя, отправились на проповедь. С новыми представлениями о Царстве оказалось сложнее: они не укладывались в голове у учеников, не вмещались в их сознание. Оставалось положиться лишь на их интуицию и, главное, на личные отношения, связывающие их с Иисусом. И всё же Он говорит апостолам всё, что можно сказать человеческими словами о Своём земном пути и земном служении. А там уж каждый вмещает из Его слов столько, сколько в состоянии вместить.

Сегодняшнее чтение предлагает нам несколько событий, которые Лука связывает между собой, делая их звеньями одной цепи. Начинается отрывок описанием того, как Иисус отправляет на проповедь двенадцать апостолов (ст. 1–10), продолжается историей чудесного умножения хлебов (ст. 11–17), а завершается рассказом об исповедании Петра, включающим беседу Иисуса (ст. 18–27). И связь эта, конечно, не случайна. Ведь Иисус посылает Своих учеников для свидетельства о Царстве, притом свидетельства не только словом, но и делом, так, чтобы свидетельство подкреплялось таким зримым проявлением Царства, как исцеления (ст. 1–2). И проповедь апостолов, как видно, имела успех, привлекая внимание не только народа, но и властей (ст. 7–9). А затем произошло то, чего, быть может, не ожидали даже апостолы.

Чудо умножения хлебов, как видно, стало неожиданностью даже для них. Они, чтобы накормить собравшийся народ, готовы были действовать самыми обычными методами (ст. 12–13), а Иисус ожидал от них другого: Он велел им вести себя так, как будто они находятся в Царстве (ст. 14–16). И тогда действительно произошло то, чего никак не могло произойти по законам нашего, ещё не преображённого, мира, но что возможно в Царстве: небольшого количества еды хватило всем, и притом с избытком, так, что, окажись собравшегося народу ещё больше, достало бы каждому (ст. 17).

Это был очень важный для всех, и прежде всего, конечно же, для самих апостолов, опыт Царства. До сих пор они были свидетелями того, как сила Царства действует в ещё не преображённом мире, в мире, где его действие проявляет себя, так или иначе, в противостоянии тому злу, в котором этот мир пребывает. Теперь же апостолы увидели Царство изнутри, таким, каким оно станет, когда мир полностью преобразится и обновится. Такой опыт пребывания в торжествующем Царстве не мог, разумеется, пройти бесследно, и исповедание Петра, возможно, стало его следствием (ст. 18–20). И тогда Иисус предупреждает Своих учеников, что, прежде, чем победа Царства, которую им уже отчасти приходилось видеть, станет полной, Ему Самому придётся пройти через крест, а тем, кто пойдёт за Ним, придётся этот крест с Ним разделить (ст. 21–27). Так, приобщая Своих учеников к Царству, Иисус вместе с тем говорит им и о цене Царства. О цене преображения мира и избавления его от зла, в которое его ввергло грехопадение.

В сегодняшнем чтении объединены насколько небольших повествований, однако в центре каждого из них — Христос и ученики. Во всех этих отрывках Он дает им особый дар — единство. Оно может реализовываться в очень разных вещах — в совместном доверии и уповании на Бога, в общем опыте очевидцев чудес и исцелений, в общей трапезе (преломлении умноженных хлебов), в общем исповедании веры, в совместном следовании за Иисусом на страдания и — суммирующее все это — в общем опыте Царства, пришедшего в силе. Этот путь единства открыт и нам: в совместной молитве, в преломлении хлеба, в общей вере — в таких отношениях с Иисусом, где имеет место не просто моя личная вера, а осознание того, что живя вместе друг со другом и с Ним — мы становимся одним Телом.