Мысли вслух на Исх 23:4

Попробуйте все время слышать, что говорит тот, кто идет впереди. Для этого придется все время идти практически вплотную. Ангел — это тот, кто идет впереди нас, мы не видим лица его. Его задача не в том, чтобы мы знали его в лицо, а в том, чтобы пришли в то место, которое Бог приготовил для нас. Он должен сохранить нас на этом пути. Наша же дело блюсти себя, слушать голоса его и не упорствовать. Разве просто не упорствовать, когда тебе говорят то, что делать надо, но не хочется? Разве просто слушать того, кто идет впереди тебя, прокладывая путь? Столько всего попадается интересного по дороге, а тут смотри в его спину, иди и выполняй, что говорят. Им очень не просто вести тех, кто все время норовит свернуть в сторону, ничего не слышит. Как сохранить такое упрямое существо, как помочь ему дойти туда, где все для него приготовлено, если оно делает все, чтобы туда не попасть?.. Ведь Ангел должен показывать путь, он не может поставить нас перед собой и все время подгонять в спину. Он, идущий впереди, принимает первым удар на себя, он предупреждает об опасности. Им очень не просто, наверное, хотя понять это до конца мы все равно не можем. Остается радоваться, что нас хранят в пути.

Принято думать, что любовь к врагам — добродетель исключительно евангельская, новозаветная. На самом же деле, как видно, соответствующие нормы существуют уже в законодательстве Книги Исхода, притом как закон, а не как простое пожелание или совет. Тут, конечно, ещё не любовь как устойчивые взаимоотношения, тут речь скорее надо вести о поступках, предполагающих такие взаимоотношения, но ведь взаимоотношения вообще законом предписать невозможно.

Закон может требовать от человека совершения тех или иных действий, взаимоотношения же — материя, слишком тонкая для законодательного регулирования. Однако характер действия и его смысл указывают на предполагаемые взаимоотношения. Помощь своему врагу означает, как минимум, отсутствие к этому самому врагу ненависти.

Отсутствие ненависти ещё не гарантирует любви само по себе, но, по крайней мере, делает её возможной. Практически же отсутствие ненависти выражается как раз в отказе от мести. Традиционная норма, отражённая в обычном праве многих народов, сводилась к тому, что врагу надо вредить сколько и как только возможно, до тех пор, пока он остаётся врагом.

Любой ущерб тут считался приемлемым: на войне, как на войне. Тора же предписывает ограничение вражды. Вражда не должна превращаться в войну на уничтожение своего врага — в этом главный смысл соответствующих предписаний. Например, ситуация, когда враг попал в беду, должна быть знаком, что военные действия против своего врага надо приостановить.

Такая приостановка означает честную игру: человек признаёт врага врагом, но признаёт также и то, что его враг не заслуживает уничтожения любой ценой и в любой возможной форме. Такую позицию можно было бы назвать благородством по отношению к врагу, благородством того рода, которое в Средние века называли рыцарским, но прежде всего тут налицо признание человека человеком, признание того, что человек остаётся для тебя таковым, даже став твоим врагом. Такое признание и является необходимым условием любви к врагу — и Тора стремится его гарантировать, насколько это возможно законодательно.