Мысли вслух на Тов 4:18

Судя по тем советам, которые даёт Товиту его отец, он был человеком благоразумным и мыслил совершенно свободно, не будучи скован никакими условностями. Поэтому он и советует своему сыну не пренебрегать никаким советом, который покажется ему разумным и полезным.

Такая широта взгляда может показаться почти беспредельной, если забыть о Торе, которая полагает вполне определённые духовные и нравственные границы, когда дело касается повседневной жизни верующего еврея (во времена, когда была написана Книга Товита, Тора уже существовала в нынешнем своём формате). Об этом отец Товита даже не упоминает, предполагая, что следование Торе подразумевается само собой.

В те времена с этим согласился бы каждый еврей. В остальном же мнения расходились до полной противоположности. В те времена Тора обросла уже мощным пластом комментариев и интерпретаций, но даже в таком виде она, разумеется, не могла предвидеть всего, с чем мог столкнуться человек, отправляющийся в чужие страны, где ему неизбежно пришлось бы встретиться с иной культурой, мало похожей на иудаизм, который был распространён не только в Иудее и — шире — в Палестине, но и в еврейских общинах диаспоры.

Можно было, конечно, даже в диаспоре жить, не замечая ничего вокруг, хотя в диаспоре сделать это было сложнее, чем, к примеру, в Иерусалиме. Однако и в самой Иудее, и в диаспоре были люди, которые предпочитали жить именно так. Тору они интерпретировали, исходя из принципа «что не разрешено, то запрещено». Если в Писании или в традиционных, авторитетных иудейских текстах некое явление не упоминается, значит, верующему еврею оно не нужно. Относительно некоторых технических достижений и благ цивилизации исключения всё-таки делались, но весьма избирательно и не слишком охотно. Отец же Товита предлагает другой подход к Торе, прямо противоположный упомянутому выше: «всё, что не запрещено, разрешено». Если совет исходит даже от язычника, к нему стоит прислушаться; если он не противоречит Торе, стоит посмотреть на него повнимательнее: а вдруг он окажется полезен? Такой подход делает человека гораздо более открытым миру.

Но дело не только в открытости, а ещё и в том, что он более адекватен в отношении самой Торы. Человек, уверенный в том, что Тора запрещает всё то, чего она не разрешает прямо, фактически смотрит на Тору, как на раз и навсегда определённый закон, который не предполагает ни развития, ни переосмысления. Тора для него — религия, такая же, как и сам иудаизм.

Между тем, если относительно иудаизма это безусловно так, то с Торой ситуация несколько иная. Бог дал её Своему народу, как основу для духовной, а не для религиозной жизни. Религиозность всегда оказывается в конечном счёте системой правил и регламентаций, а духовная жизнь — системой отношений, связывающих человека с Богом и с другими людьми. Первая всегда суха и жёстка, вторая — гибка и динамична. С точки зрения религиозной человеку важнее всего не нарушить какого-нибудь правила, с точки зрения духовной — не разрушить отношений с Богом и с ближними.

Религиозной системе может угрожать любое новое явление, входящее в жизнь общины или отдельного человека; отношениям может угрожать лишь то, что прямо направлено на их разрушение. Отец Товита предлагает своему сыну смотреть на Тору, как на явление духовное, и относиться к ней и к миру соответственно. Для своей же собственной пользы, как духовной, так и житейской.