Мысли вслух на Рим 7:1-6

Менять себя и свою жизнь исключительно трудно. Поэтому, призывая к обновлению, апостол говорит такие удивительные слова. Эта мысль стала одной из важнейших в представлении христиан о жизни и смерти. Апостол говорит, что смерть освобождает нас от обязательств и связей, накопленных в процессе жизни, в первую очередь потому, что мы утрачиваем возможность эти связи практиковать. Именно поэтому физическая смерть, лишающая нас возможности совершать грех, дает возможность отрешиться от него. И слова апостола дают нам основание говорить о том, что христиане начинают новую, свободную от греха жизнь уже здесь и сейчас.

Это важно, потому что мы часто думаем, что христиане ждут загробного воздаяния или пользуемся небиблейскими представлениями об аде и рае, со сковородками и потоками нектара соответственно. Нет, христиане, в отличие от последователей остальных религий, ничего не ждут. Они становятся гражданами Небесного Царства уже сейчас, по этому слову апостола.

Избавиться от греха полностью можно, только если умереть. Другого способа нет. Тогда и Тора над человеком уже не властна: она ведь дана живым, а не мёртвым.

Надо заметить, что при том традиционном представлении о посмертии, которое существовало в иудаизме евангельской эпохи, говорить о Торе применительно к посмертному существованию действительно не приходилось. Посмертие представлялось тогда уходом в шеол, в мир теней, где жизни в настоящем смысле слова нет. То подобие жизни, которое наличествует в шеоле, Торой не управляется и не направляется — хотя бы потому, что человек там едва осознаёт себя, а уж управлять собой и вовсе не может.

Поэтому умерший оказывался вне сферы действия Торы, и вопрос о грехе или праведности для него уже не стоял. И переход к жизни со Христом в Его Царстве апостол сравнивает со смертью. Человек при таком переходе оказывается в ином измерении бытия так же, как оказывается он в ином измерении бытия при уходе в шеол. А там, в Царстве, иная динамика духовной жизни. В непреображённом мире человек, пытаясь преодолеть свою греховность, сталкивается с непреодолимым препятствием в лице своей собственной природы.

Тора выявляет эту преграду во всей её непреодолимости. Преодолевает же её Спаситель, открывая каждому ищущему путь в Царство, где преграды уже нет. Не потому, что природа человека в одночасье меняется, а потому, что исчезает то разделение, которое до Его прихода существовало между большим Божьим миром и тем маленьким мирком падшего человека, который появился после грехопадения. Прежде человек был скован своим грехом изнутри и ограничен извне, теперь остаётся лишь внутренняя преграда. И теперь лишь от самого человека зависит, как скоро она исчезнет.

Современное европейское сознание очень любит употреблять категории «законность», «справедливость». Мы унаследовали (как от иудеев, так и от римлян) четкое представление о том, что жизнью человека должны руководить некие установления, законы. Жизнь должна быть устроена так, чтобы наши действия не нарушали границу, установленную законом — это то, что мы так любим называть «правовым сознанием». Корни этого глубоки, более того, нельзя сказать, что это совсем так уж неправильно. Ведь Закон, тот, о котором говорит Павел — дан иудеям, а с ними и через них всему человечеству, Богом. Потому что изначально все то множество заповедей, которые так хорошо знали и выполняли фарисеи — основаны на самых важных 10 заповедях Моисеевой скрижали. И роль их была велика — они помогали избранному народу держаться вместе, не отпасть от Бога и дождаться Христа. Но — и это неизбежно для человечества — их значение свелось к ритуалам, к буквалистскому воспроизведению без осознания. И именно такое отношение Павел называет служением в «ветхой букве».

Приход Христа, Его смерть и Воскресение приносят человечеству освобождение от «неудобоносимого бремени» многих человеческих установлений — обновление Закона через Благодать. Умер не Закон, потому что он — от Бога. Умерли мы для Закона, потому что поверх него пришел Новый Закон, Закон Благодати.

Это одновременно радостно и очень страшно, потому что возлагает на нас огромную ответственность. Мы уже не можем утешаться тем, что аккуратно соблюли все ритуальные предосторожности, посты и прочли все молитвословия. Потому что именно в прямом общении человека и Бога, в нашей способности хотя бы отчасти участвовать в любви Бога к остальному миру лежит наше спасение. И это то, о чем говорит Господь в притче о Страшном Суде (Мф 25:31-46), на котором мы будем судимы не по тому, сколько раз в день мы молились, а по тому, накормили ли голодного, напоили ли страждущего и приняли ли странника.

Интересная, однако, у Павла логика. Его, видите ли, ко греху закон сподвиг. Смело, не правда ли? И все же, давайте разбираться, что же имеет в виду Павел. Во-первых, надо начать с того, что эти слова - личный опыт человека, рассказ о том, что происходило с ним перед его встречей со Христом по дороге в Дамаск. Возможно, это итог его размышлений над тем, как он дошел «до жизни такой», причем не просто размышлений, но и молитвы — просьб у Бога показать причины его грехов, дабы понятнее было, где проводить работу по искоренению. Во-вторых, это действительно не настолько уж безумная логика. Мы можем представить себе ребенка, который совершает какой-то поступок, еще не будучи научен, что это «плохо». И в этом его вины нет — возможно, все дело в его любознательности. Но как только ребенку сообщили о том, что так делать нельзя, то на него ложится некая ответственность. Он теперь знает, что этого делать не следует, поэтому, если все равно делает, то в этом уже есть его вина. И в этом начинается грех — сознательно делать то, про что знаешь, что лучше бы воздержаться, сознательно выбираешь запретный плод. Учитывая то, что минимальные основы нравственности закладываются воспитанием практически в каждого человека, можно, в результате, получить неутешительный факт: извинений нам нет. Закон обнажает наши поступки, он свят, праведен и добр. Но он накладывается на нас извне, и сил (да и желания) делать все по-правильному, по-установленному — нет. И только Господь может снять с нас это «неудобоносимое» бремя. Только Он — Тот, Кто Сам установил закон, — может сказать: «иго Мое благо, и бремя Мое легко» (Мф. 11:30). Он исполняет — делает исполненным и совершенным — закон и ведет нас за Собой. Закон становится для нас не причиной его нарушения, но основой наших отношений с Богом — отношений в любви: «Вложу закон Мой во внутренность их и на сердцах их напишу его, и буду им Богом, а они будут Моим народом», — говорит Господь (Иер. 31:33).