Мысли вслух на Иер 10:1-25

С какой лёгкостью сегодняшние люди сворачивают на пути язычников, казалось бы, давно скомпрометированные. И даже если сегодня на первый план выходят иные, чем в древности, суеверия, это ничего не меняет. Допустим, современный человек меньше страшится знамений небесных, тем не менее он увлечённо ищет в зодиакальных знаках ответов на все вопросы. По-прежнему люди обращаются за советами к идолам, только теперь не к тем, что созданы ремесленниками и художниками, а к тем, кого идолами сделали СМИ.

Мысль же о том, что с Богом не сравнится никто из мудрецов земли до сих пор не укладывается в сознании многих людей. А между тем любая человеческая мудрость, если она подлинная, всего лишь отблеск Его мудрости. Но отблеск солнечного света не равен Солнцу.

В своё время очень глубокий писатель сказал, что если бы ему доказали, что истина вне Христа, то он лучше остался бы со Христом, нежели с истиной. Но здесь перед нами ложная дилемма, ведь истина не просто у Бога, но и, как возвещено пророком, Сам Господь Бог есть истина. И потому всякая человеческая подмена, когда мы пытаемся заменить Его заповеди установками, состряпанными на земной кухне, когда мы вытесняем Его из своего сердца и поселяем там скоропортящихся кумиров, то мы не просто поклоняемся кому-то вместо Него, но и отказываемся от истины. И это не тот самообман, который поэт назвал «нас возвышающим» и противопоставлял «низким истинам». Нет, отвернувшись от Источника жизни, мы выбираем смерть.

Пафос проповеди пророка во многом следует из противопоставления истины и лжи, затрагивающих самое сердце человека: речь не идет о предпочтении той или иной религии или системы взглядов и ценностей, о выборе между тем или иным «богом». Рядом с абсолютной реальностью Бога Израиля всякая религиозная альтернатива оказывается не просто ложью, а нелепейшей бессмыслицей. В наши дни религиозной терпимости, когда нормальные люди (слава Богу!) не убивают друг друга из-за принадлежности к разным верам, нам бывает трудно понять этот пафос. Мы можем сказать, что пророк упрощает верования «язычников», что, конечно, они не считали деревянный идол самим божеством, а только его изображением, и так далее... Но дело в том, что пророка меньше всего волновал религиоведческий анализ тех или иных представлений — его разрывало противоречие между голосом Истины, говорившим внутри него, Истины, ставшей для него самой объективной реальностью, и между пустотой и ужасом поклонения чему-то, кроме Бога, — между истиной и ложью.