Мысли вслух на Ин 9:39-10:9

Сегодня евангелист передает нам исключительные, важнейшие для нашей жизни слова Христа. Это слова о том, что Он есть Пастырь Добрый и Дверь овцам.

Здесь не лишне вспомнить, что в древней Палестине овец пасли не так, как пасут коров на Руси. Мы представляем себе Пастыря в виде плюгавого мужичонки, который идет позади стада и подстегивает скотину тяжелым кнутом. Гавкающие псы, кусающие за пятки тех, кто пытается увернуться, дополняют непривлекательную картину. Увы, инстинктивно мы понимаем слова Христа о том, что Он — Пастырь так, как это более привычно для нашей культуры. Пастырь овец на Востоке, напротив, идет впереди своего стада, выбирая дорогу среди скал и обрывов. Часто ему приходится останавливаться в узком месте, и по одной пропускать овец, для которых нет иной дороги, чем место, где стоит пастырь.

Вот именно таким является для нас Пастырь добрый, ведущий нас к жизни. Мы следуем за Ним, и на узком пути пробраться для нас возможно только прижавшись к Нему, прилепившись к Богу, как говорит Библия. Поэтому Пастырство Христа — великий дар для нас. А для того, чтобы обретать любой дар Божий, необходимо просить о нем и жаждать его, пользоваться им и благодарить за него. Так и для того, чтобы Господь был нашим Пастырем, этого нужно всеми силами желать, нужно слушаться Его голоса и благодарить за то, что Он пасет нас.

Христос часто «называет» себя каким-нибудь неодушевленным предметом. То это камень, то это хлеб, то вода, сегодня — дверь. Каждый раз Он сравнивает Себя с предметом, который встречается нами практически постоянно. Жить, не имея постоянного «общения» с дверью, в наши дни весьма затруднительно. Потому что очевидная правда про то, что тот, кто входит в помещение не через специально предназначенный для этого проем, — вор и разбойник, не требует особых доказательств. И Господь наш Иисус Христос — это именно та дверь, через которую мы можем войти в дом Отца нашего Небесного. Только через Него проходит путь до Бога: «Я есмь путь и истина и жизнь; никто не приходит к Отцу, как только через Меня», — скажет через некоторое время Господь (Ин. 14:6). Можно пытаться лезть через окна, через дымоход или делать подкоп, но зачем? Наверное, можно идти к Богу окольными путями, гоняться за какой-то «особой благодатью», пытаться что-то там из себя строить, делать вид, что мы сами можем хоть что-то сделать для собственного спасения, но зачем? Зачем, если путь прям? «Прямыми сделайте стези Ему» (Мф. 3:3). Прям — не значит прост. Все не станет мгновенно лучше как мановению волшебной палочки. Но главное — это то, что Господь «зовет своих овец по имени и выводит их» (Ин. 10:3). Он поведет нас — слепых овец - «дорогою, которой они не знают, неизвестными путями буду вести их; мрак сделаю светом пред ними, и кривые пути — прямыми: вот что Я сделаю для них и не оставлю их» (Ис. 42:16).

Что имеет в виду Иисус, говоря о тех, кто приходил до Него? Если иметь в виду чисто исторический аспект, ответ более-менее ясен: Иисус очевидно имеет здесь в виду тех многочисленных претендентов на мессианство, которые тогда появлялись в Иудее едва ли не каждый день. Появлялись с тем, чтобы, по слову Иисуса, «украсть, убить и погубить»: ведь все они заканчивали свою проповедь призывом к восстанию, к мессианской войне, который почти всегда бывал услышан, и последствия не заставляли себя ждать: все такого рода движения римская армия подавляла жестоко и беспощадно. О Себе же Иисус говорит, как о Пастухе, Который заботится об овцах и не хочет понапрасну их губить: ведь Он принёс в мир Царство, для установления которого не нужно никаких восстаний. Но это лишь одна сторона вопроса. Ведь Иисус, говоря о лжепастырях, обращается и к фарисеям тоже, это их он называет слепцами, и говорит им, что, признай они свою слепоту, они не понесли бы на себе греха. А ведь фарисеи в массе своей, в отличие, к примеру, от зелотов, отнюдь не были сторонниками священной войны, хотя, разумеется, Мессию ожидали не меньше зелотов. В чём же обвиняет Иисус фарисеев? Ведь в пренебрежении к душепопечению обвинить их было никак нельзя: в этом отношении фарисейские учителя и раввины были очень усердны. Но на что было направлено их усердие? Прежде всего, что и не удивительно, на религиозное воспитание своей паствы. Но ведь религия сама по себе ещё не гарантирует полноценной духовной жизни. Она может быть как подспорьем, так и помехой на пути в Царство. И если сделать её самоцелью, последствия для духовной жизни могут оказаться самыми печальными. А фарисеи всегда были склонны к такой абсолютизации, хотя, конечно, как и всегда в таких случаях, многое зависело от конкретных людей. Но, к сожалению, было немало таких наставников, кто готов был пожертвовать человеком ради религиозных норм и правил, и к ним слова Иисуса относились в полной мере. Конечно, многие из тех, кто должен был вести людей по духовному пути, были объективно к этому не готовы. Но в таком случае достаточно было бы простого признания своей неготовности для того, чтобы снять с себя ответственность: ведь от признавшегося никто уже и не ожидал бы никакого руководства. Но готовых к такому признанию было, как водится, очень немного: кто же захочет расписываться в собственной пастырской несостоятельности? И тогда пастыри превращались в тех самых лжепастырей, о которых говорил Иисус. И несли на себе грех: ведь ложь — всегда грех, а лжепастырство — грех вдвойне: тут речь идёт о пути праведности и о пути в Царство, а значит, о спасении. О том, чем играть нельзя.

Сегодня Иисус говорит нам, что Он пастырь и дверь для Своих овец. Образ пастыря понятен и привычен. А вот почему Иисус связывает две разные, казалось бы, вещи: «Я дверь овцам» и «все, сколько их ни приходило предо Мною, суть воры и разбойники»? Какое отношение имеют к двери воры и разбойники? Видимо, всё-таки прямое. «Все, сколько их не приходило» до Иисуса — люди, претендовавшие на роль вождей народа. Они, как свойственно всем вождям, обещали привести народ к «светлому будущему». Народ Израилев ещё помнил, что единственное светлое будущее может быть только в Царстве Бога. Иисус же говорит, что единственная дверь в это Царство — Он Сам. Войти туда другим путём, через чёрный ход, невозможно. Поэтому-то все, кто обещает провести людей в Царствие, минуя Иисуса, — воры и разбойники, ибо они пытаются украсть овец Господних, заманивая их заведомо ложными обещаниями.

В отличие от ученых богословских трактатов, в отличие от вероопределений, направленных против тех или иных заблуждений, Священное Писание крайне сдержанно и целомудренно говорит о тайнах Божиих. Многое обходится благоговейным молчанием, многое обозначается только кратким намеком или притчей. Слова Христа в сегодняшнем чтении — редкий момент, когда евангелист скупо передает слова Самого Сына Божия, касающиеся вещей неизреченных.

Господь говорит: «Потому любит Меня Отец, что Я отдаю жизнь Мою, чтобы опять принять ее». Вслушиваясь в эти слова, вероятно, нужно помнить об ограниченности человеческого языка, и все же важно пытаться постичь, о чем и, главное, зачем Господь говорит это. Ведь коль скоро Дух Божий вдохновил евангелиста вспомнить и записать эти слова, значит Он хотел, чтобы мы их услышали и поняли.

Любовь Небесного Отца Господь объясняет (хотя с нашей точки зрения, она совершенно не поддается объяснению) тем, что Сын отдает Свою жизнь. И здесь нужно отметить две важные вещи. Любовь, о которой говорит Иисус — не просто отношение между Личностями, как и отдание жизни — не просто героический поступок. И то, и другое говорит о самой природе Неизменного Бога, поэтому в своем послании евангелист Иоанн пишет о Нем, что Он есть Любовь. И, кроме того, по принципам библейского языка, мы видим, что Господь сопоставляет любовь Отца к Нему и отдание Им Своей жизни. В сущности, это одна и та же природа, различно проявляющаяся Отцом и Сыном. Поскольку жизнь Сына Божия отдается нам, эти слова — бесценная надежда для нас.

И еще, для того, чтобы нам пережить, ощутить и по возможности оценить эту любовь Божию, необходимо услышать слова Христа о то, что Он отдает нам Свою жизнь в совершенной свободе, без принуждения внешними обстоятельствами. Только потому, что мы Ему дороги.

Казалось бы, зачем перелезать через забор, если дверь открыта? Разве что в том случае, если нет уверенности, что у дверей тебя завернут, но в этом случае и после «перелезания» попросят удалиться. Ещё, возможно из озорства, как в детстве, нравилось лазить через окно, чтобы не соблюдать надоевшие правила поведения. Но здесь озорство неуместно, речь идёт о вещах предельно серьёзных.

За отрицанием Христа обычно таится желание обойтись без Него, а также самоуверенное представление о достаточности собственных сил для ведения праведного образа жизни. Поддавшись соблазну самодостаточности, можно и не заметить: то, что казалось «своими силами и средствами», на самом деле вовсе не своё и совсем не силы, а наваждение, навеянное мутным источником.

Поэтому, какими бы резкими ни казались слова о приходивших ранее ворах и разбойниках (а эти слова можно отнести и ко многим, приходившим позднее), они справедливы. Вожди и лжепророки, для которых люди — средство для реализации их собственных планов, постоянно посылают их на гибель, и конца тому пока не предвидится.

Но добрый пастырь не для того ведёт стадо, чтобы стричь и резать, а чтобы вывести на хорошее пастбище. Всякое сравнение условно, условно и сравнение людей со стадом, но не будем забывать, что для Доброго Пастыря каждый из нас уникален, каждого Он знает по имени.

Иисус обычно не говорил прямо о Своём мессианстве. Но намекал Он на него нередко. И Его слова о Себе как о добром пастыре — тоже намёк. В те времена ведь претендентов на роль Мессии появлялось немало. Ещё во времена Маккавеев, за полтора примерно столетия до прихода Спасителя, начинается новый всплеск мессианизма. Мессианизма политического. Мессию ждут как освободителя сначала от власти светской династии, а потом — от власти римлян. Ждут как великого земного Царя.

А ведь традиционные иудейские представления о Мессии вовсе не предполагали, что Мессией непременно нужно родиться. Им можно было стать так же, как становятся пророками те, кого Бог призвал на пророческое служение. Потому и появлялись лжемесии так же, как лжепророки. А заканчивалось всё в лучшем случае ничем, в худшем же — трагедией. Римские власти политического мессианизма отнюдь не поощряли, а любое массовое движение подавляли быстро и беспощадно. Нередко бывало, что новоявленный «мессия» при этом исчезал, а репрессии падали на рядовых участников движения.

Впрочем, безумцев и авантюристов от мессианизма это не останавливало. Не случайно Иисус называет их «ворами и разбойниками»: настоящими пастухами своего стада они уж точно не были. Оно и неудивительно: ведь и стада эти люди своим не считали. И дело тут не только в том, что они были самозванцами. Дело ещё и в самом характере политического мессианизма. В представлении о Царстве, которое сторонникам такого мессианизма представлялась реальностью тоже чисто политической, а значит, вполне земной. Такое земное царство нельзя было построить без жертв.

Неизбежная война и последующие пертурбации, политические и социальные, без жертв были невозможны. Конечно, всё оправдывалось величием цели. Но погибшим от этого было не легче. И только Иисус принёс в мир Царство, которое не нужно было утверждать силой. За которое не нужно было воевать с властями мира сего. Оно тоже потребовало жертвы — но этой жертвой стал Сам Спаситель. И Он поэтому имел право говорить о Себе, как о настоящем пастухе Своего стада: ведь Он стал дверью в Царство для каждого ищущего и не погубил ни одного из них.

Сегодняшнее чтение предлагает нам одно из наиболее ясных свидетельств Иисуса о Самом Себе и о Своей миссии. Древние пророки не раз сравнивали еврейский народ, ведомый Богом, со стадом, которое ведёт за собой пастух. И Иисус, как видно, тоже использует этот образ в Своей притче (ст. 1 – 5, 7 – 16). Он говорит о Себе как об истинном Пастыре, подобного которому Израиль не видел и не увидит (ст. 7 – 10).

На первый взгляд, такое утверждение может показаться странным, ведь на протяжении многовековой истории у еврейского народа были и пророки, и подлинные духовные учителя. Но Иисус, как видно, говорит в данном случае не о пророках и не об учителях, а о тех претендентах на роль Мессии, которые в евангельские времена в Иудее действительно появлялись во множестве. Как правило, все такие претенденты призывали народ к мессианской войне, обещая восставшим поддержку свыше - а заканчивались эти восстания появлением римских легионов и очередной кровавой расправой с участниками мятежа. Но вождям подобного рода движений, как правило, обуреваемым религиозным фанатизмом, не было дела до страданий и гибели тех, кого они увлекли за собой: ведь они, как им казалось, делали дело Божие, которое требовало жертв.

Не случайно Иисус сравнивает их с разбойниками, которые приходят лишь для того, чтобы «убивать, грабить и разрушать» (ст. 10). И речь в таких случаях приходилось вести не только о погубленных зря человеческих жизнях, но и о дискредитации самой идеи мессианского Царства, которое в сознании современников начинало связываться с кровью, с безжалостной войной на уничтожение против всех, кто не поддерживал восставших. Неудивительно, что во время большой мессианской войны 70 г. н.э., когда Иерусалим оказался в руках вождей восстания и выдержал довольно долгую римскую осаду, зверства восставших в осаждённом городе, судя по свидетельствам участников тех событий, намного превзошли жестокости римских солдат.

А если, как и бывало чаще всего, восстание, не успев ещё начаться, оканчивалось поражением, самозваные «мессии» нередко скрывались, бросив доверившихся им людей на произвол судьбы. Не случайно в притчах Иисуса появляется образ наёмника, бегущего от волков, нападающих на стадо (ст. 12 – 13). И неудивительно: ведь вождь, опирающийся лишь на свои человеческие силы или на своих соратников, неизбежно терпит поражение перед лицом другой такой же силы, намного превосходящей его собственную. И тогда поведение его определяется уже не внешней, а внутренней силой, которая зависит лишь от отношений проигравшего бой вождя с Богом.

А Царство, которое принёс в мир Иисус, с самого начала не предполагало опоры на внешнее, оно не нуждалось ни в политической, ни в военной поддержке для своего существования и распространения. Более того: сила Царства делала сильным даже того, кто, с точки зрения нашего, еще не преображённого, мира, никак не мог победить и был обречён на поражение и даже на смерть. И Самому Иисусу совершенно не нужна была мессианская война, Ему нужно было лишь дать Царство тем, кто готов был его принять. Но, в отличие от появлявшихся в те времена во множестве «мессий», жизнь Иисуса принадлежала лишь Ему Самому и не зависела от внешних обстоятельств (ст. 17 – 18). Так же, как и Его Царство.

Больше всего в нападках на исцелённого поражает душевная чёрствость нападающих, требующих от него предать Того, Кто оказал ему милость. И какова законническая логика: мы не знаем, откуда Он, поэтому не надо, чтобы Он тебя исцелял (причём только что «незнание» не помешало обозвать Исцелившего грешником). Можно было бы применить к обвинителям выражение о людях, путающих край своего кругозора с краем света. Но дела обстоят гораздо трагичнее: фарисеи и те, кто близок им по духу, и в самом деле не намерены признавать того, что не вписывается в привычную картину мира, свой уровень знания закона для них едва ли не абсолютная истина. Исцелённый тоже не знает всей полноты истины, но он свидетельствует о той её части, которая ему открыта. И если для учеников вопрос о том, согрешил ли слепорожденный или же его родители, только стоял, как одна из возможностей, то допрашивающие, изгоняя исцелённого, высказывают суждение о его греховности с уверенностью — суждение, логичное в системе их ограниченных представлений, но голословное, даже если ими руководствоваться.

Будучи отвергнут людьми, слепорожденный оказался одним из тех, кого принял Христос.

В Евангелии описано много исцелений. Кого-то Иисус исцеляет одним лишь словом, прикосновением; кого-то, как слугу сотника (Мф. 5:13) или дочь хананеянки (Мф. 15:21-28) – даже не видя их, не заходя в дом, издалека. Для слепорожденного же он сначала изготавливает мазь из земли и своей слюны, которой мажет ему глаза, а потом отправляет умыться в купальню Силоам.

Слепой человек долго, наверное, ощупью, или с помощью друзей добирается до купальни. В субботу, когда далеко ходить, значит нарушить закон. А прозрев, должен снова проделать большой путь. Ему нужно было найти Иисуса среди толп людей в большом городе, которого он никогда не видел, поскольку был слеп от рождения. Ему пришлось преодолеть трусость собственных родителей, которые, вместо праздника, ликования о прозревшем сыне, испугались, отгородились о него… преодолеть расспросы, или даже допросы, фарисеев, спорить с ними, возражать.

Почему именно его Иисус исцелил таким сложным путем? Исцеление – это отношения, это Встреча. Иисус знает на каком языке, какими словами говорить с каждым из нас. И какой путь приведет нас к нему. Возможно, Он хотел дать слепому выбор, свободу верить, или не верить. Кто знает, может быть земля в этом месте волшебная и исцеляет сама, а Иисусово слово и слюна – не при чем? Или вода в купальне Силоам чудесная и обладает властью исцелять слепых?

И ведь скажи этот человек фарисеям, что меня исцелила вода, никто бы не прогонял его, не осуждал, он не подвергал бы себя опасности. А он выбрал поверить Иисусу, сказать правду, отстоять ее несмотря на отсутствие поддержки близких, и вернуться к Целителю с благодарностью и верой.

В нашей жизни тоже постоянно встречается подобный выбор. Почему мы счастливы: потому ли, что повезло, семья прекрасная, работа интересная? Или это Бог устроил нашу встречу, дал талант, силы его развить, и работу, соответствующую таланту?

И при этом на каждом шагу Он предоставлял нам выбор: вот человек на твоем пути, вы будете счастливы вместе и прославите Меня своим счастьем, но ты можешь выбрать и другого, и я тоже помогу тебе на этом пути; вот Я дал тебе талант, ты развил его и можешь выбрать эту работу, на которой тебе будет хорошо, и при этом ты будешь славить Меня своими делами и свидетельствовать обо Мне коллегам. Или нет.

Потому что Я не могу заставить тебя творить Мою волю. Потому что я люблю тебя, и хочу, чтобы ты был свободным. Ты можешь пойти к купели, или нет. Ты можешь сказать о том, что это Я подарил тебе все, что у тебя есть – или нет. Наконец, ты можешь вернуться ко мне с благодарностью. Или нет.

Сегодняшнее чтение вновь поднимает вопрос о Царстве и об отношении к нему тех, кто смотрит на него через призму религиозной традиции. Начинается рассказ историей исцеления человека, слепого от рождения (ст. 1 – 7). При этом Иисус сразу же отвергает весьма распространённое в те времена представление о болезни как возмездии за грех, совершённый или самим человеком, или кем-то из его предков. Он прямо говорит о том, что грех властвует над миром и освободиться от его власти можно только силой Божией (ст. 2 – 5). А затем исцелённый Иисусом человек попадает в поле зрения ревнителей строгого соблюдения традиций (ст. 8 – 16). И вновь, как уже бывало не раз, между фарисеями произошёл раскол. Одни из них, видя явное и очевидное для всех чудо, прониклись уверенностью в том, что такие дела может делать лишь человек Божий, другие же остались при убеждении, что нарушитель субботы есть нарушитель субботы, и праведником он быть не может, какие бы чудеса ни совершал Бог по его молитвам (ст. 16). Эти-то другие и начинают искать объяснения совершённого Иисусом чуда. Но не того объяснения, которое было самым естественным и логичным, а такого, которое укладывалось бы в рамки их собственной религиозности. Прежде всего они задают вопрос об Иисусе самому исцелённому, который, не вдаваясь в богословские тонкости и не будучи, как видно, в них искушён, называет Его пророком (ст. 17). Такой ответ, как видно, разозлил допрашивающих, которые заметили исцелённому, что, в отличие от него, они придерживаются «правильной» традиции, так что им-то, во всяком случае, не в чем себя упрекнуть, а вот об Исцелившем слепца они ничего не знают (ст. 18 – 23). И тогда следователи выдвигают «беспроигрышную» гипотезу. Они говорят исцелённому: благодари Бога за своё исцеление, а об Исцелившем тебя забудь, это грешник. Но такая казуистика, как видно, не убеждает недавнего слепца: ему слишком очевидна связь между исцелившим его Человеком и Богом (ст. 24 – 25). И тогда фарисеи начинают новый круг, снова задавая исцелённому всё тот же вопрос: как Он это сделал? Но сам исцелённый, как видно, уже понял, что рассказывать всё заново бесполезно, что от него хотят услышать что-то другое, что-то, что удовлетворит самих спрашивающих. И тогда он прямо отвечает своим следователям, что он уже всё рассказал и добавить ему нечего. Не хотите ли и вы стать Его учениками? — не без иронии спрашивает он у фарисеев (ст. 26 – 27). Такой ответ, как видно, разозлил допрашивающих, которые заметили исцелённому, что, в отличие от него, они придерживаются «правильной» традиции, так, что им-то, во всяком случае, не в чем себя упрекнуть, а вот об Исцелившем слепца они ничего не знают (ст. 28 – 29). И тогда исцелённый говорит им то, что мог сказать в такой ситуации нормальный, духовно здоровый человек, не замороченный ни богословием, ни навязчивой религиозностью. Он говорит: по молитвам грешника чудес не бывает, это очевидно каждому, тем более таких чудес, какие совершает этот Человек. А уж кто Он и откуда, вы, знатоки Торы, должны были бы знать лучше меня (ст. 30 – 33). На это фарисеям ответить нечего, и они не находят ничего лучшего, как выгнать человека, задающего им неудобные вопросы (ст. 34). И тогда-то, после конфликта исцелённого с синагогальными авторитетами, Иисус вновь находит его и открывается ему (ст. 35 – 39). Исцелённый Иисусом человек сделал свой выбор, и ему открылась дорога в Царство. Дорога, которая началась исцелением от слепоты, а завершилась обретением жизни Божией во всей её полноте.

Как рождается вера, как она растет? Сегодня перед нами человек, который прозревает не только телесно, но и духовно — но не сразу. Этому способствуют тяжелые обстоятельства. Допрашивающие его фарисеи вынуждают его формулировать свою веру, которую без них, кто знает, он мог бы не выразить и не «родить». Несколько допросов, и после каждого из них рождается новое определение: «целитель», «пророк», «человек от Бога», «Сын Божий» и — встреча Лицом к лицу! Мы часто воспринимаем испытания веры, как нечто мучительное и крайне нежелательное. Но иногда, как в сегодняшнем отрывке, Господь ведет нас через эти испытания — к самой главной встрече, когда наконец мы обретем истинное прозрение.