Мысли вслух на Мф 18:15

Как все просто и очевидно: возникла проблема между вами двумя — в первую очередь решайте ее вдвоем. Но почему же у нас все наоборот: мы обсуждаем наши испортившиеся отношения с кем угодно, но только не с тем, с кем надо? Может быть, мы боимся, что прямой разговор выявит шаткость нашей собственной позиции, а то и вообще — правоту нашего «оппонента»? А может, нам не нравится, что в случае выяснившейся нашей правоты нам придется прощать — и никто не узнает о нашем великодушии? Так или иначе, всеми этими сплетнями и пересудами мы стараемся повысить свой «рейтинг» в глазах других людей за счет унижения и осуждения брата — и тем самым мы его теряем. Риск проигрыша при прямом разговоре пугает, но ведь и возможный «выигрыш» велик: приобрести брата своего.

По отношению к тому, кто согрешает против нас, даны совершенно определённые и реально выполнимые правила поведения. Но вот предложенные нормы выполнены и не привели ни к взаимопониманию, ни к примирению. Теперь к такому человеку предлагается относиться как к язычнику и мытарю, то есть считать его максимально чужим.

Но не забудем, что Христос вовсе не перечёркивает ни язычников, ни фарисеев, ведь Он хочет спасти и их тоже, в случае обращения они не будут отвергнуты. Значит, и у отвергнутых братьев есть возможность покаяться и вернуться.

Жаль только, что они напрасно истратят время, проблуждав вдали от Христа. А ведь Он совсем рядом. Вот только почему же Христос говорит о двоих или троих, если Он может обращаться непосредственно даже к одному-единственному слушающему?

Заметим, однако, что Он вовсе не намерен отклонять индивидуальные просьбы в связи с тем, что Он призывает нас молиться вместе. Не потому, что Господь оставляет без внимания частную молитву, которую прекрасно слышит и отвечает на неё, но потому, что хочет, чтобы мы вышли из клетки нашего эгоцентризма, чтобы открылись навстречу друг другу. Ведь общение с Ним — выход за собственные пределы, а можно ли выйти к Богу, отказываясь видеть частицу Его образа в ближнем?

Вопрос, заданный Петром о прощении — это вопрос, задаваемый каждым из нас. В самом деле, до каких пор можно прощать, если сил не хватает простить даже один раз? Но Христос советует нам совершать именно то, что нам кажется невозможным. Ведь если мы поставим перед собой предел, до которого сможем прощать, а после которого не станем, то очень скоро увидим, что неспособны простить ни разу. Здесь, как и во многих других случаях, Христос ставит нам планку повыше, чтобы мы допрыгнули хотя бы до «доступной» высоты.

«Будьте реалистами, требуйте невозможного!».

В притче подчеркивается несоизмеримость наших взаимных долгов и Божьего прощения — тьма талантов больше ста динариев в миллион раз (такого числительного просто нет в греческом языке). Это все равно, как если бы, получив в подарок квартиру, мы бы отбирали у какого-нибудь нищего рубль (можно придумать и более грандиозные сравнения). С другой стороны, долг в сто динариев — тоже сумма: обида нанесенная нашими ближними, может быть очень горькой. Мы все что-то должны друг другу, все, так или иначе, обижаем и обижаемся. Но когда в сложный запутанный клубок наших взаимных обид и старых долгов входит Бог, Он нарушает весь морально-материальный баланс наших человеческих отношений. Это происходит, когда перед лицом несчастья бледнеют наши разногласия и раздоры, или когда на смертном одре жизнь обретает такую серьезность, что кажутся нелепыми обиды и нанесенные друг другу раны.

Сегодняшнее чтение посвящено одной из важнейших евангельских тем — теме прощения грехов. И смысл притчи, и смысл поучения сводятся к одному: Бог прощает нам наши грехи лишь в том случае, если мы сами готовы простить грехи тем, кто согрешает против нас. Иногда такое требование расценивается как призыв к всепрощению.

Но при более внимательном прочтении текста оказывается, что это далеко не так. Ведь всепрощение предполагает нередко, что обиженный просто не замечает совершённого против него греха или не обращает на него внимания. Иногда в христианской среде раздаются даже призывы к тому, чтобы научиться игнорировать грехи своего ближнего, включая и те, что направлены против нас.

Впрочем, на практике такое игнорирование приводит обычно раньше или позже к эмоциональному взрыву, при котором все накопившиеся обиды выплёскиваются наружу, так, что от видимости мира не остаётся и следа. Иисус же вовсе не призывает игнорировать грех, наоборот, Он считает необходимым назвать вещи своими именами, притом открыто и, если потребуется, в присутствии свидетелей, а иногда и публично, в церковном собрании (ст. 15–17). Конечно, такое объяснение может привести не только к примирению, но и к разрыву, но, во всяком случае, точки над i в отношениях между людьми окажутся расставленными, и лишь тогда станет возможным прощение и восстановление отношений. Не случайно речь в поучении заходит и о собрании верных (ст. 19–20): ведь оно невозможно до тех пор, пока отношения не восстановлены. Но их нельзя восстановить, не замечая грех или игнорируя его; это возможно лишь через раскаяние, с одной стороны, и прощение греха, с другой. И не удивительно: ведь речь здесь идёт о духовной жизни, где на первый план выходят отношения как между людьми, так и отдельных людей с Богом. Не замечать греха, делать вид, что между братьями ничего не произошло, означало бы с самого начала строить эти отношения на лжи, что было бы серьёзной духовной ошибкой.

Но не меньшей ошибкой стала бы абсолютизация греха, отношение к нему как к чему-то, что отныне навсегда сделало нормальные отношения между братьями невозможными. Конечно, в нашем ещё не преображённом мире последствия греха, совершённого сознательно и целенаправленно, действительно считались необратимыми. Но ведь мы живём уже не в прежние времена, а в эпоху наступающего и раскрывающегося Царства, и теперь грех, даже совершённый сознательно, не может иметь необратимых последствий, если совершивший его искренне раскаивается в том, что сделал. И если мы живём в Царстве, то сумеем разглядеть человека за его грехом, а значит, сумеем и простить его; если же нет, то раз совершённый против нас грех разрушит наши с ним отношения навсегда. Но ведь и на прощение собственных грехов мы можем рассчитывать только в Царстве. Бог не потому требует от нас прощать грехи ближних, что без этого мы будем недостаточно хороши для Него и для Царства. Просто, не проявив готовности простить ближнему всё, готовности начать отношения с ним с чистого листа, мы отказываемся и от Царства, где всё начинается именно с чистого листа. В том числе и для нас самих.

В споре с братом (и вообще, с каждым «ближним») человек призывается к самому трудному ходу: не снисходительно простить заблуждающегося, не забыть о его глупостях, а совсем даже наоборот: допустить возможность собственной неправоты! Если ты с этим самым братом не нашел общий язык — подумай: «А вдруг это я виноват» и позови третьего, способного рассуждать объективно. Но даже здесь, даже если объективность третьего оказалась на твоей стороне, сделай над собой усилие: усомнись в собственной победе и обратись за судом к последней инстанции — к собранию тех, кто собирается во имя Христа, где Он Сам сможет рассудить вас и явить Свою волю тем, кто захочет ее услышать. Ведь поверить в свою правоту — так легко, а поверить в реальную возможность Божьего суда на земле — так трудно...

Приведем на сегодняшний День Святого Духа слова из богослужения, принадлежащие перу свт. Феофана Начертанного, жившего в 1-й половине 9-го века.

Источник жизни, Кому мы верим, струя благости, Душе Божий Святый, омертвевший мой ум оживотвори и Твоим действием восставь воспевать твое Божество.

О Дух премудрости и страха Божия, Дух истины, совета и разума, мир дарующий, вселись в нас, чтобы освященные Твоим вселением мы непрестанно воспевали в ночи: славословим Тебя, Человеколюбче.

Вседержитель и Господь всех, сохраняющий все творение от распадения, даруй нам освящение и просвещение, чтобы насытившись Твоего света, мы непрестанно воспевали в ночи: славословим Тебя, Человеколюбче.

Прииди к нам, Дух Святой, сделай нас причастниками Твоей святости и Света немеркнущего, и божественной жизни, и благоуханных даров Твоих, ибо ты поток Божества, из Отца Сыном происходящий.

Что такое человеческие отношения? Ответ на этот вопрос так же прост и так же сложен, как ответ на другой вопрос: а что такое сам человек в глазах Божиих? Вопрос сродни тому, который задаёт Богу гимнограф: что такое человек, что Ты помнишь его, и что такое сын человеческий, что Ты обращаешь на него внимание? А затем оказывается, что человек — ничтожная пылинка в огромной вселенной, но пылинка, имеющая образ Божий и возможность обратиться к Богу со словами молитвы. Так и с отношениями между людьми. С одной стороны, нет ничего более эфемерного, чем межчеловеческие отношения: ведь и самих людей другой гимнограф сравнивает со степной травой, которая сегодня цветёт, а завтра засохнет. Что же тогда говорить о той тонкой психической ткани, которая и образует основу межчеловеческих отношений в нашем непреображённом мире? И всё же отношения между людьми — до неба, навсегда. Что соедините здесь, на земле, то окажется соединённым и на небесах, а что разорвёте на земле, останется разорванным и на небесах, говорит Иисус Своим ученикам. Оттого-то и столь бережное отношение к братьям: ведь речь идёт о Царстве, которое само основано именно на отношениях, отношения составляют его основу — отношения жителей Царства между собой, отношения их с Иисусом и с Отцом, наконец, и отношения Самого Иисуса с Отцом. Оттого и просит Иисус сделать всё возможное для того, чтобы сохранить отношения с братом: ведь тут речь не только о земле, и даже не только об общине, тут речь о Царстве, где драгоценен каждый именно со всей полнотой своих отношений. Конечно, если нет другого выхода, если человек не хочет никаких отношений не только с братом, но и с церковной общиной, с ним приходится расставаться: насильно мил не будешь. Но прежде нужно испробовать все возможности для восстановления отношений, важных не только для конкретного человека, но и для Царства. Ведь, в конечном счёте, Церковь и должна быть Царством на земле. И Иисус говорит об отношениях в церковной общине, исходя из того, как строятся отношения в Царстве. Не больше, не меньше.

В Православной Церкви сегодня празднуется Духов день, и Послание к Ефесянам напоминает нам, что «плод Духа состоит во всякой благости, праведности и истине» (ст. 9), и призывает «исполняться Духом» (ст. 18). Это новое состояние человека Апостол Павел называет «светом в Господе», этот же образ света использует Апостол Иоанн, когда говорит о братской любви между верующими (1 Ин. 2:10). В духе любви мы призваны «искать заблудившихся» (Мф. 18:10-14), решать проблемы наших отношений (Мф. 18:15-18) и, наконец, принимать благодать Божию в единодушной молитве во имя Христа и в Его присутствии, как нам обещано.

Очень важно то, что именно сегодня — в день Святого Духа — Церковь напоминает нам об обещании Господа быть посреди нас, когда мы собираемся во имя Его вдвоем или втроем. В то время, когда Христос говорил эти слова, апостолы вряд ли понимали, как сможет Учитель всегда присутствовать со всеми теми, кто собирается «во имя Его». Пока они не узнали и не убедились в этом воочию — на собственном опыте — эти слова оставались для них загадкой. Христос, предвидя это, все равно отправил апостолам эту «посылку», которая доходит до адресата со временем. И вот именно в день Пятидесятницы эта посылка была доставлена: «Утешитель же, Дух Святый, Которого пошлет Отец во имя Мое, научит вас всему и напомнит вам все, что Я говорил вам» (Ин. 14:26). В этот день Дух дал апостолам ощущение живого присутствия их Учителя посреди них — такое же реальное, как это было, когда они ходили вместе по дорогам Палестины. И может быть даже еще более реальное — Дух «обеспечивал» Его присутствие одновременно и посреди них, и в каждом из них. Потому что они были действительно собраны во имя Его. Возможно, что апостолы, ожидая сошествия Духа, занимались именно тем, что перечисляет Павел в послании к Ефесянам (Еф. 5:9-19). Ведь это вполне конкретное воплощение слов «во имя Его», это действительно то, что стоит делать в ожидании Духа. Но в любом случае, апостолы по-настоящему вняли словам Христа и пребывали вместе. И эта их общая настроенность, верное ожидание в течение десяти дней от Вознесения было тем, чего Господь хотел от них. Тем одним шагом, в ответ на который Он делает гораздо больше — изливает на нас Свою благодать.