Мысли вслух на Иез 35:1-15

Сегодня пророк обличает Едом (в котором находится гора Сеир) за злорадство его жителей. Едомитяне еще со времен Давида были не в ладах с Израилем и поэтому с радостью восприняли падение Израильского царства. В контексте ветхозаветной морали «люби ближнего твоего и ненавидь врага твоего» Едом, кажется, прав, радуясь падению своего врага. Однако, по словам пророка, здесь он выступает против Самого Бога, обитающего посреди Своего народа. Новозаветное осознание того, что всякий человек, обладая образом Божьим, достоин Божьей любви, делает злорадство фундаментальным грехом против Бога. Всякая ненависть и агрессия по отношению к человеку становятся неприятием Того, по чьему подобию сотворен этот человек. Если мы поймем, что все окружающие нас люди имеют в себе это зерно божественной жизни, то заповедь о любви к врагам превратится из безумного парадокса в естественное поклонение Божьему присутствию в Его величайшем творении — человеке.

Казалось бы, в 32-й главе книги пророка Иезекииля пророчество о соседних с Израилем народах закончилось, почему же пророка вновь возвращается к судьбе Эдома в 35-й главе? Или, может быть, вопрос нужно поставить так: почему это пророчество находится не в средней части книги, а помещено именно здесь, когда речь идет о Новом завете? Однако ответ довольно очевиден, если обратиться к тому, как принято говорить о приходе Мессии и о Новом завете у пророков, и взглянуть на следующую, 36-ю главу.

Все пророки, говоря об осуществлении замысла Божия, так или иначе иллюстрируют это символами, по большей части используя апокалиптические образы. В этом ряду знаменитое «лев ляжет рядом с ягненком» Исайи, здесь «кровь, и огонь и курение дыма» Иоиля, и многое, многое другое. Для пророков важен смысл, который выражают приводимые ими образы. Такого же рода и помещенное в 35-ю главу пророчество Иезекииля о гибели Эдома. Дело в том, что эдомитяне, родственный Израилю народ, причинили избранному народу неисчислимые страдания. С алчностью набегали они на разоренные ассирийцами и, особенно, вавилонянами, поселения Иудеи, и оставляли после себя настоящую «выжженную землю». Жестокость эдомитян стала своего рода обратным символом страданий избранного народа.

И потому пророчество о гибели Эдома продолжает слова 34-й главы о том, что в Новом «завете мира» Бог дарует Своем народу избавление и безопасность, а раны и страдания его будут исцелены. Продолжает оно и обещание исцелить больных и перевязать пораненных овец. Эдом, в сущности, является для пророка Иезекииля символом смерти: именно она, в конечном счете, будет побеждена Богом в Новом завете. Но, кроме того, конечно, это и символ несправедливости, вероломства и жестокости, которым также не будет места на преображенной Воскресением Христовым земле. Глобальность этого обетования подчеркивается тем, что в начале 36-й главы Господь распространяет его на всех притеснителей.

Иногда, читая пророчества Иезекииля (да и других пророков тоже), можно подумать, что Бог мстит всем окружающим Израиль народам за каждое нанесённое Его народу поражение. Но всё оказывается не так просто: ведь те же пророки говорят, что Бог Сам попускает пережить Своему народу ту катастрофу, которую он переживает. Чем же тогда виноваты те, кто фактически оказывается орудием промысла Божия? Ответ связан лишь с одним фактом: с осознанием происходящего, с тем, как относятся к нему участвующие в исторических событиях. Конечно, если бы Бог не попустил Своему народу пройти через национальную катастрофу, через плен, то никакой катастрофы и не было бы. Но дело в данном случае в другом.

Дело в том, как вели себя по отношению к побеждённым окружающие. Их-то поведение ссылкой на промысел Божий во всяком случае не оправдать, хотя бы потому, что они о нём никогда не думали и ничего не знают. Собственно, и Бога-то они не знают, может быть, только слышали что-то о Яхве, Которому поклоняются в Иерусалиме. Но этот Яхве для них ничем не отличается от верховного божества любого другого народа. Однако Бог и не требует от язычников подлинного богопознания. От них Он ожидает другого: поведения, соответствующего тем нравственным законам, которые им известны и понятны.

Законам, которые, в частности, запрещают злорадство по поводу чужих бед, даже если речь идёт о врагах. И уж точно запрещают те предательские удары в спину, которые тогда наносили Иудее соседи, пользуясь её слабостью. Конечно, соблазн воспользоваться удобным случаем для военного и политического реванша у соседей Иудеи был велик. Но они не могли не понимать, что это подлость и гнусность — даже по их собственным меркам общечеловеческой нравственности.

Разумеется, политика и нравственность — вещи мало совместимые, и правители горы Сеир исходили как раз из этого положения. Но тогда нечего удивляться, что в своё время точно так же поступят с ними самими. Долг платежом красен. И Бог тогда не станет вмешиваться точно так же, как не вмешался Он, когда дело касалось Его народа. А почему, в самом деле, Он должен явить милость тем, кто от милости отказывается, как от помехи в решении военных и политических задач? «Золотого правила» нравственности никто не отменял. А известно оно всем, даже язычникам.

Здесь говорится об опустошении горы Сеир, под которой подразумеваются соседи иудеев, едомляне. Пророчество о печальной участи их земли сбылось буквально, она до сих пор является пустынной, но что это значит для нас? Можно, например, сделать вывод о том, что за грехи неизбежно возмездие, зримый образ которого останется до конца времён, и такой вывод не будет необоснованным.

Но можно задуматься и о том, что последствия греха заключены уже в нём самом, и именно поэтому грех оказывается причиной бесплодия, превращающего некогда плодородные земли в пустыню. Любая пустыня снова может зацвести, если её обитатели припадут к Источнику воды живой. Но едомляне не захотели...

Предлагаемое нам сегодняшним чтением пророчество, на первый взгляд, всё проникнуто духом ненависти и мести к извечному врагу Иудеи — Идумее, столица которой до вавилонского нашествия находилась на упоминаемой в отрывке горе Сеир. Конечно, евреям было в чём упрекнуть своих соседей: Идумея действительно воспользовалась тяжёлым положением Иудеи, поучаствовав вместе с вавилонской армией в разграблении соседней страны.

Неудивительно, что правители Идумеи радовались: ведь им удалось наконец, пусть и чужими руками, покончить со старым врагом, который, как им казалось, никогда уже не оправится от нанесённого поражения (ст. 10). Впрочем, торжество было недолгим: скоро вслед за Иудеей пришёл черёд Идумеи, захваченной Вавилонией и навсегда исчезнувшей с политической карты.

Но дело, очевидно, не в одном лишь желании пророка увидеть врага поверженным, а свой народ отомщённым. И, быть может, даже не в несправедливости как таковой, хотя, без сомнения, поведение правителей Идумеи для Иудеи было фактически ударом в спину. Но ведь Идумея и не была союзницей Иудеи, так что говорить о какой-то особой злокозненности или, тем более, о предательстве в данном случае не приходится.

Конечно, радоваться несчастью соседей нехорошо, но история, увы, знает немало подобных случаев, и уж, во всяком случае, не знает ни одного примера, когда бы соседи побеждённых не воспользовались их слабостью, если только имели к тому возможность. Дело, как видно, в другом: поступив так, как они поступили, правители Идумеи посягнули не только на законы нравственности, но и на Бога (ст. 10).

Казалось бы, идумеи, не принадлежавшие к народу Божию и бывшие язычниками, и не должны были бы принимать в расчёт Бога евреев. Но, судя по приведённым в тексте словам, это было всё же не совсем так. По-видимому, своё торжество над Иудеей они рассматривали и как торжество своего бога над Богом евреев, ведь евреи потерпели поражение, несмотря на то, что считали себя народом Божиим. А если так, значит, у каждого народа свой бог и своя выгода, и нет никакой единой для всех справедливости, есть лишь интересы своего народа или племени, и защита этих интересов оказывается в глазах защитников высшей справедливостью.

Национальный и племенной эгоизм существовал во все времена, подобного рода коллективный эгоизм так же удобен падшему человеку, как и эгоизм индивидуальный, но, в отличие от последнего, его куда проще оправдать как в собственных глазах, так и в глазах окружающих. Лекарством же от такого эгоизма становится порождаемая им национальная катастрофа: ведь конфликт интересов неизбежно ведёт к войне, в которой побеждает сильнейший, а история не знает народов и государств, не терпевших поражений. Конечно, даже поражение само по себе не может быть гарантией духовного исцеления, но оно, по крайней мере, способно заставить задуматься и начать переоценку национальных ценностей. А такая переоценка может стать и первым шагом на пути к обращению.