Мысли вслух на Иез 39:1-29

В этом пророчестве Бог обещает вступиться за Свой народ. Картина поражения врагов Израиля ужасает воображение! И все же, для нас с вами это говорит не о жестокости Бога и не о Его мстительности, а о силе Его любви к Израилю. Бог не остается сторонним наблюдателем исторических катаклизмов — Он вмешивается и действует Сам или через посредство человека. Его воздействие не ограничивается словом, Его Царство не в слове, а в силе. Но чтобы увидеть и осознать Его силу, действующую в мире, необходима связь с Богом — необходима вера и пророческое прозрение. Один из путей приобретения такой веры — молитвенное прочтение писаний пророков, для которых Божья любовь, верность и Царство были самой существенной реальностью их жизни.

Говоря о вселенской битве против сил зла, которую ведет Господь, пророк Иезекииль возвещает нам самое главное, что необходимо для нашей надежды: Бог победит. Это будет полная и окончательная победа над злом, и о дне совершения ее пророк говорит от лица Господа: «И явлю святое имя Мое». Эти слова сразу обращают нас к последним главам Евангелия от Иоанна, где в Первосвященнической молитве к Отцу Небесному Господь Иисус говорит: «Я открыл имя Твое человекам», а также: «Отче! прославь имя Твое». Эти два текста, пророчество и его исполнение, теснейшим образом связаны друг с другом, и понимание всей 39-й главы книги пророка Иезекииля возможно именно в связи с Тайной вечерей и последней беседой Христа с учениками. Апокалиптическая картина битвы соответствует не внешнему ходу событий Страстной седмицы, но ее внутреннему духовному напряжению. Поражение полчищ Гога, о котором говорит пророк, буквально исполняется, когда Господь Иисус произносит слова: «Ныне суд миру сему, ныне князь мира сего изгнан будет вон».

После слов о том, что весь народ Божий будет участвовать в погребении пораженных сил зла, пророк изрекает волю Божию о некой жертвенной трапезе, и смысл его слов не может не поражать. В первую очередь, эта жертвенная трапеза носит, как и битва со злом, вселенский характер. Вся тварь, включая птиц небесных и зверей полевых, приглашается к участию в ней. Это не просто храмовое жертвоприношение в соответствии с уставами Моисея и Соломона. Вся тварь участвует в нем, и на этой жертвенной трапезе в пишу идет плоть и кровь, употребление которой категорически запрещено. Кроме того, Господь говорит об этой жертве, что Он Сам заколает ее для нас, в то время как жертвы Ветхого завета, напротив, заколаются людьми для Бога. Следовательно, речь идет о чем-то из ряда вон выходящим, не об одной из жертв, но об уникальной единственной Жертве.

Детали ее сокрыты от взгляда пророка. Это неудивительно, потому что Воплощение Сына Божьего — слишком невероятная вещь, чтобы даже духовно одаренные люди могли постичь и выразить его прежде, чем оно совершится. Тем более невозможно ожидать, что пророк, видящий в Духе суть события, но мыслящий в категориях своего опыта, мог говорить о Плоти и Крови Сына Человеческого. Тем не менее он видит и возвещает Жертву Господню, которая совершается в связи с Его победой.

Итак, победа Божия и установление царства Потомка Давида будут связаны, по слову пророка, с Жертвой, Которую принесет Сам Бог. Кроме того, установление этого Царства будет связано с трапезой, к участию в ней приглашается весь мир, все народы, которые увидят суд Божий, и вся тварь. Едва ли не с этого момента трапеза станет одним из самых распространенных символов Царства Небесного в духовной традиции Израиля, следуя которой так часто будет обращаться к этому образу Господь Иисус Христос.

Завершается эта глава невероятными и неожиданными, но такими вожделенными для изгнанников словами о возвращении угнанных и рассеянных чад народа Божьего. За полвека до царя Кира и почти за шесть веков до Нового завета пророк возвещает, что Бог, поразивший и очистивший Израиля, вновь соберет его на земле обетованной, и уже не оставит его. И здесь, как и во всей книге, вновь пророк возвращается к важнейшей для него теме человеческой индивидуальности и личной ответственности. В отличие от других пророков, которые также возвещают о том, что в последний день Бог более не оставит народ Свой, Иезекииль говорит точнее: «уже не оставлю там ни одного из них... потому что Я изолью Дух Мой». Иными словами, обетованное излияние Духа приведет к тому, что ни один человек не будет удален от Бога, но Бог будет рядом с каждым человеком. Снова мы видим у пророка Иезекииля предвозвещение той невероятной близости Божией, которая будет дарована в день Пятидесятницы.

Слушая пророка, можно подумать, что Бог играет в какую-то страшную игру. Сначала Он использует некий народ как орудие Своего гнева, направляя его на Иудею против Своего народа. Но затем, спустя некоторое время, Он уничтожает этот народ, проведя его через катастрофическое военное поражение, ведущее к полному разгрому. Между тем, такая ситуация обусловлена не столько Божьим замыслом, сколько человеческой греховностью.

Богу войны не нужны. Никакие: ни большие, ни малые. Равно, как не нужны Ему и великие империи. Ему нужен конкретный человек. И возможность для духовной работы с ним. Чем меньше вовлекается человек в «великие дела» и «великие события», тем лучше Богу: ведь так у человека оказывается больше шансов заметить своего Творца, а если он встанет на духовный путь, у него будет больше времени на главное: на богообщение и на духовную работу. Но бывают ситуации, когда не только отдельные люди, но и народ Божий в целом сворачивает с пути.

Или оказывается готов свернуть. И тогда он попадает в область действия иных законов. Законов падшего мира. Если бы историческая судьба народа Божьего определялась исключительно его отношениями с Богом, вероятно, никаких особых катаклизмов в его истории просто не было бы. Хотя бы потому, что тогда в ней не было бы ничего случайного. Так же, как не бывает ничего случайного в жизни отдельного человека, если его жизнь целиком определяется его отношениями с Богом. Если же это не так, то и отдельный человек, и целый народ попадают в сферу действия законов больших чисел и случайных процессов.

Тут возможно всё. Тут сфера не духа, а природы. Той самой природы, где Бог редко действует прямо и где все процессы определяются безличными и к человеку равнодушными, хотя и Богом установленными, законами. Вот в этой сфере возможны и великие войны, и великие империи. Потому, что человек не важен ни в первом, ни во втором случае. В обоих случаях он лишь представитель биологического вида homo sapiens, а не образ Божий. Бог не хочет, чтобы человек превращался в ещё один из существующих на земле видов приматов, теряя образ Божий. Но человек свободен.

И если он желает такого превращения, то может достичь на этом пути многого (к счастью, Бог обычно не позволяет человеку пройти его до конца). Но тогда уделом человека становятся законы природы в том виде, в каком они проявляют себя в общественной жизни. Со всеми вытекающими отсюда войнами и империями. И народ Божий — не исключение. Исключением он станет лишь тогда, когда станет по-настоящему и до конца Божьим.

Сегодняшний отрывок, на первый взгляд, вновь отражает смешение двух различных перспектив: перспективы собственно исторической, связанной с эпохой Кира Великого и концом Вавилонского плена, и перспективы мессианской, уже выходящей за пределы истории. В описанных здесь событиях нетрудно увидеть зарницы грядущих великих сражений Кира и его армии, победы которой не только прославили своего полководца, но и сделали его империю самым могущественным в своё время государством Ближнего Востока. Но нетрудно заметить здесь и отголоски событий совсем иных времён, связанных с военными походами в Иудею армий другой великой империи, империи ассирийцев. Именно тогда, во времена царя Езекии и пророка Исайи Иерусалимского, у стен Иерусалима нашли свою смерть солдаты экспедиционного корпуса ассирийской армии, посланного Синахерибом на завоевание Египта и по пути задержавшегося в Иудее с тем, чтобы захватить Иерусалим, правителя которого ассирийцы уже давно подозревали в нелояльности и в тайных сношениях с Египтом — главным на тот момент военным и политическим противником Ассирийской империи. Те события стали не только для современников, но и для многих последующих поколений примером того, как Бог Израиля вмешивается в события на стороне Своего народа. Неудивительно, что и для Иезекииля они стали прообразом той последней великой войны, которая накануне Судного дня станет испытанием для всех народов земли. Для всех, кроме народа Божия. Ведь он уже прошёл своё испытание, остаток уже сформировался, и Бог уже вернул его на землю отцов. Для него Суд уже позади, а обещанное пророками Царство уже стало для него реальностью. И война, охватившая человечество и ставшая для него испытанием и Судом, останавливается на земле Иудеи, у стен священного города. Останавливается так же, как когда-то, почти два столетия назад, остановилась у стен этого города другая война, которую остановил Сам Бог. Карающий меч суда Божия останавливается у границ земли, принадлежащей Его народу. И человечество спасается от гибели в день Суда, спасается благодаря тому самому народу, о котором все его соседи думали, что история его окончена и судьба его предрешена. Так человеческий суд отступает перед судом Божиим. И лишь благодаря такому отступлению у человечества появляется шанс на спасение.

Покушающиеся на народ обречены, Господь его защитит, а то, что захватчики приготовили своим жертвам, падёт на их же головы. Мы уже знакомы с такими пророчествами, они уже стали для нас привычными, а это печально и по-своему опасно: то, к чему мы привыкаем, перестаёт нами цениться, и тогда мы рискуем поступать вопреки многократно слышанным предупреждениям. Должно быть, именно поэтому столь ярки грозные образы пророческой речи, ведь её цель - не нарочитое нагнетание ужасов, а пробивание скорлупы, которой слушателям хотелось бы отгородиться от неуютной, но надвигающейся реальности.

Должно быть, по этой же причине пророчество о спасении народа от сил зла снова соединено с напоминанием о грехах, спровоцировавших очередные бедствия. В том, что Господь нас спасает, нет никаких наших заслуг, это следствие Его непостижимой милости...