Мысли вслух на Откр 16:2-21

Как видно, свидетельство о Царстве может обернуться для мира не только словом Божьей любви, но и излиянием Божьего гнева. На первый взгляд, такой поворот событий для Бога любви кажется странным. Но дело, по-видимому, объясняется тем, что речь идёт о конце истории, о ситуации, когда каждый уже сделал свой окончательный выбор, пожиная теперь его плоды. Тот, кто принимает Бога и посланного Им Мессию, входит в Царство, и дыхание Бога, это Царство пронизывающее, открывается ему, как дыхание любви. Отвергающий же Бога ощущает Его дыхание как огненную, очищающую силу, которая ему кажется безжалостной потому, что в обновляющемся мире ему нет места, от которого он сам прежде отказался. Прежде, при взгляде с земли, провозвестие наступающего дня Суда и торжества Царства открывалось Иоанну, как звук ангельских труб; теперь, при взгляде с неба, от Престола, оно открывается ему, как изливающиеся на землю чаши Божия гнева. Их семь, так же, как и семь ангельских труб. Первые четыре чаши, так же, как и первые четыре трубы, затрагивают природу и человека (ст. 2 – 9; ср. Откр. 8 : 7 – 13). «Огненный град», вызывающий у тех, на кого он попадает, некие «язвы», «огненная гора», обрушивающаяся в море и губящая в нём всё живое, «звезда с неба», из-за которой вода в реках становится «кровавой», непригодной для питья, обжигающие людей солнечные лучи — всё это, конечно, можно объяснить естественными причинами, но тогда приходится признать, что природные катаклизмы в конце истории становятся нормой.

Как видно, Богу незачем больше удерживать мир от хаоса, соблюдая завет-союз, заключённый некогда с Ноем: ведь праведников в мире больше не осталось. Остальные же три чаши затрагивают уже непосредственно «престол зверя», вызывая сопротивление тёмных сил, приводящее в конце концов к решительному противостоянию, к той последней битве сил света с силами тьмы, которая предшествует окончательному торжеству Царства (ст. 10 – 21; ср. Откр. гл. 9). Наступление его Иоанн описывает, прибегая к языку и стилю поздних пророков (ст. 18 – 21; ср. Ис. 2 : 19 – 21). Впрочем, для тех, кто отказывается воспринимать реальность Царства, происходящее видится не как обновление и преображение мира, а как катастрофа, разрушающая весь привычный им порядок вещей. Но даже тогда они вспоминают о Боге лишь затем, чтобы обвинить Его во всех своих несчастьях и страданиях (ст. 21).

От Престола славы Суд воспринимается как излияние Божьего гнева, который и вызывает катаклизмы и катастрофы. Казалось бы, Бог, любящий Своё творение, не должен был бы давать волю Своему гневу: ведь прежде Он делал всё, чтобы спасти созданный Им мир. Но это спасение всегда было частью Его плана, который Он и осуществлял на всём протяжении мировой истории. Бог ведь Личность, а не безликий Абсолют. У Него есть Своя воля, а значит, и Свои предпочтения.

В Библии о Боге нередко говорится, что Он кого-то или что-то «забыл», а потом «вспомнил». Бог, очевидно, не человек, чтобы забыть или вспомнить что-то в нашем, человеческом смысле слова. Но в падшем мире всегда есть что-то, на что Он не хочет смотреть и в чём Он не хочет участвовать. И тогда Он отворачивается. Забывает.

Разумеется, Он знает о том, что происходит, но Он не хочет этого видеть и не хочет, чтобы те, кто участвует в делах тьмы, видели Его. Ощущали Его присутствие. Чтобы у людей, не следующих Его воле и не участвующих в Его планах, не возникало никаких иллюзий по поводу Его участия в их делах. Но ведь и в конце времён такие люди (и не только люди) остаются. Более того: они максимально активизируются. Утверждаются в своём «нет» Божьей воле, Божьим планам и Божьей любви. И это их окончательное «нет» означает и окончательное отстранение Бога.

Окончательный Его уход из их жизни. Божьей любви сказавшие окончательное «нет» Богу больше не увидят. А вот с Божьей силой — столкнутся: ведь этот мир всё равно остаётся Божьим, кто бы что о нём ни думал и как бы кто ни хотел присвоить его себе окончательно и бесповоротно. Вот эта самая Божья сила без Божьей любви и становится для столкнувшихся с ней Божьим гневом. Гневом, от которого уйти легко — и в то же время для многих бесконечно трудно. Потому, что для этого надо довериться Богу. И отказаться от противостояния Ему — раз и навсегда.