Мысли вслух на Быт 44:1-34

Есть и сегодня, и в древности было некое не всегда отчётливое, но свойственное всем народам понимание: подобное искупается подобным. Убил человека — будь готов умереть. Украл — будь готов вернуть украденное в кратном размере. Вот и теперь: как можно было искупить продажу собственного брата в рабство? Вполне очевидным способом: освободив от рабства своего брата, став рабом вместо него. Что-то похожее и происходит после инсценированной по приказу Иосифа «кражи» его чаши братьями.

Вполне очевидно, что эта инсценировка — часть той работы, которую ведёт с братьями Иосиф. Надо же дать им почувствовать, каково это — оказаться без вины виноватыми, притом так, что оправдаться решительно невозможно, будь ты прав хоть тысячу раз. Может быть, так им станет понятнее, что чувствовал Иосиф, когда братья продавали его купцам проходящего мимо каравана.

Почувствовать важно — но этого мало. Речь ведь идёт о духовной работе. Иосифу важно понять, какой выбор сделают браться, когда им придётся решать, как быть теперь, когда их младшему предстоит остаться в Египте в рабстве. Ситуация зеркальная по отношению к его собственной: ведь и ему предстояло рабство в Египте без всякой вины.

Можно было бы сказать, что братьям ещё повезло: за «кражу» младшему из них предстояла смертная казнь, и лишь милостью Иосифа он оставался в живых, хоть и в рабстве. Так было в своё время и с самим Иосифом: для него ведь тоже рабство в Египте стало милостью, заменой смерти, которая казалась уже почти неизбежной. Вот тут-то Иуда и предложил себя в качестве раба вместо Вениамина.

Это предложение решает дело: ещё совсем немного, и Иосиф откроется братьям — испытание закончено. Почему именно теперь? Понять нетрудно: ведь нашёлся среди братьев по крайней мере один, кто готов был искупить сделанное по отношению к Иосифу. Искупить ещё, конечно, в самом привычном, традиционном смысле, но даже тут уже есть то, что есть во всяком искуплении и без чего никакое искупление невозможно по определению: готовность взять на себя последствия чужих действий и чужих грехов. Взять исключительно по любви, без всякого принуждения. Теперь грех против Иосифа был искуплен, и Иосиф мог открыться своим братьям.

Сегодняшний отрывок завершает библейский рассказ о том, как Иосиф вёл своих братьев к раскаянию. На первый взгляд, история с чашей, подброшенной Вениамину по прямому указанию Иосифа (ст. 2), выглядит откровенной провокацией. Но, с другой стороны, этот эпизод оказался очень важным этапом в процессе того своеобразного духовного воспитания, которым занялся Иосиф со своими братьями. С одной стороны, здесь снова, как и раньше, братьям Иосифа пришлось на собственном опыте убедиться, каково быть без вины виноватым. Конечно, эксперимент был предельно жёстким, но моральное право Иосиф на него имел, ведь сам он оказывался в такой ситуации по крайней мере дважды: первый раз по вине своих братьев, когда те продали его в рабство в Египет, и второй раз в истории с женой Потифара, когда его не только обвинили в том, в чём он никоим образом не был виноват, но ещё и само обвинение стало возможным как раз потому, что Иосиф неуклонно следовал тем нравственным нормам, которые считал для себя абсолютно непреложными, как данные Богом. История с чашей напоминает скорее именно историю с женой Потифара: как и сам Иосиф в той истории, его братья в истории с чашей не были виноваты решительно ни в чём. И, подобно Иосифу, им пришлось на собственном опыте узнать, что испытывает человек, которого подставили. Казалось бы, к вине братьев перед Иосифом такая ситуация прямого отношения не имеет. И всё же такого рода опыт был чрезвычайно важен: он позволял пережившему его понять, что означает для человека оказаться в состоянии полной беспомощности, притом беспомощности не физической, а, так сказать, нравственной, когда, будучи прав, не имеешь ни малейшей возможности доказать собственную несомненную правоту, так что надеяться остаётся лишь на Бога и на Его вмешательство. И когда в такой ситуации один из братьев, Иуда, предлагает взять на себя положенное Вениамину наказание (уголовное право некоторых народов древности, в т.ч. и народов семитских, допускало такую замену), Иосиф понимает, что его братья действительно готовы к встрече с ним.

История братьев Иосифа достигает в этой главе своей высшей точки напряжения: еще до того, как Иосиф откроется братьям, происходит их настоящее обращение, очищение их давней вины против брата. В инциденте с чашей они видят, что «Бог показывает их неправду», — сознание этой вины все это время тяготило их, и они готовы увидеть в этом «чудесном» событии перст Божий. И здесь происходит катарсис братьев, их чувство вины преображается в действенное раскаяние — от лица всех Иуда жертвует собой ради младшего брата. Здесь как бы повторяется их история: тогда они продали в рабство Иосифа (тоже младшего на тот момент), а теперь готовы сами стать рабами ради спасения Вениамина. Они заново проживают этот момент, на этот раз по-настоящему — и становится возможным взаимное прощение и встреча с потерянным братом. Бог побеждает в человеке, враги становятся братьями — это Священная История в действии, которое возможно во все времена и в жизни каждой семьи.