Мысли вслух на Исх 17:1-16

Уроки жизни с Богом продолжаются. Снова и снова народ задаётся одним и тем же вопросом: есть ли среди нас Бог, или нет? Снова и снова требует от вождей, чаще всего от Моисея, решить возникающие проблемы. Грозится иначе побить вождя камнями. Словом, ситуация вполне обычная для всякой толпы. Даже история с поднятыми руками Моисея, когда благодаря его молитвам Амалик был побеждён, ничего не изменила. Тут ведь всё равно — вождь. Всё равно это он, это его молитвы, это его руки принесли победу. И потому — да здравствует вождь!

Однако и камнями побить — почему нет, если вождь перестал устраивать, если с ним было хорошо, а потом стало плохо, не было проблем, а потом появились? Бывает, правда, и наоборот, как вот в этой главе: сначала чуть камнями не побили, а потом прославили. Порядок ведь тут не важен, от любви и обожания толпы до её ненависти всегда один шаг. Задача в другом, в том, чтобы толпой быть перестать — но это и есть самое сложное. Не потому, что Бог не помогает, что Он скрывается или отворачивается: наоборот, по пути из Египта к Синаю Он всё время тут, всё время вмешивается, даёт пережить Своё присутствие для всех вполне реально и ощутимо.

Казалось бы, при таких условиях каждый может и должен убедиться в том, что Бог рядом, и обращаться прямо к Нему, не требуя от вождей того, чего человек дать не может по определению. Есть, однако, одна существенная для падшего человека трудность: ответственность. Обратиться к Богу самому, напрямую означает, что и отношения с Ним тоже придётся поддерживать самому, и все вопросы решать тогда с Ним, а не с какими-то посредниками, которые берут эту задачу на себя.

От вождя, от человека можно требовать, можно постоянно ему напоминать: вот, ты повёл нас за собой, так и решай теперь наши проблемы. За Богом же можно только пойти самому, Ему не скажешь: зачем ты нас вывел сюда, в эту пустыню? Тут каждый решает сам, идти ему в пустыню, где Бог, или оставаться в Египте, где Его теперь нет. Безответственность же всегда легче ответственности, и толпа всегда выбирает самый лёгкий путь — на то она и толпа. Вот только дойти до обещанной земли, завоевать её и на ней жить можно, лишь толпой быть перестав. Иначе святая земля очень скоро превратится в Египет — со всеми вытекающими последствиями.

Моисей ведёт народ непонятно куда, кругом пустыня, воды нет. И народ реагирует так, как и следовало ожидать: предъявляет претензии тому, кто затеял эту авантюру. «О чём ты думал, начиная путь через пустыню? Ты что, не знал, что здесь нет воды? Ах, знал? Так ты сделал это нарочно, ты хотел, чтобы мы умерли от жажды?» Удивительна реакция Моисея, слова, с которыми он обращается к Богу. Моисей не говорит: «Господи, а ведь правда, пустыня кругом, о чём Ты думаешь?» Более того, он не говорит: «Ну, я же знаю, что Ты всемогущ, докажи им, дай им эту воду, пусть знают, какой Ты сильный». Он не предлагает Богу никаких решений. Он просто говорит: «Господи, я в ужасе. Они могут убить меня. Скажи, что мне делать». И Господь не говорит: «Ничего, Моисей, сейчас Я им покажу, Кто тут главный». Он объясняет, что нужно сделать, чтобы была вода.

Израиль не доверял ни своему вождю Моисею, ни своему Богу. Израиль, в сущности, хотел доказательств. Но Господь не ставил Себе цели доказать что-то народу Израилеву. Он просто дал им воду, потому что они хотели пить. Может быть, именно в этом главное «укорение» для израильтян. Бог не реагирует на попытку манипулировать Им: «Есть Господь среди нас, или нет?» Эти слова Он просто пропускает — и отвечает на реальную потребность народа, не для того, чтобы доказать что-то, а потому, что Он любит этот народ.

Все рассказы об испытании Израиля в пустыне строятся по этому плану: Возникают непредвиденные трудности и снова встает тот же центральный вопрос, «Есть ли Господь среди нас, или нет?». Затем следует негодование Господа за их маловерие, чудесные знамения, спасение или наказание от Бога. Парадокс в том, что «правильный», утвердительный ответ, «С нами Бог» может свидетельствовать и о фанатизме, и о духовной успокоенности так же, как о настоящей вере. Но вопрос, заданный себе и друг другу: «С нами ли Господь, или нет?» действительно может поставить все на место. Здесь, в пустыне вера перестает быть привычкой или идеологией, она становится тем, чем она должна быть — поиском, надеждой, стремлением к Богу.

Сегодняшнее чтение состоит из двух частей, на первый взгляд прямо не связанных между собой. Первая его часть упоминает инцидент в пустыне, связанный с возмущением народа, требующего воды и укоряющего Моисея в том, в чём он, разумеется, никоим образом не был виноват (ст. 1 – 7). Надо отметить, что это уже не первый подобный случай, нечто похожее произошло очень скоро после выхода народа из Египта в пустыню, так что прецедент благополучного разрешения такого рода ситуаций был (Исх 15:22–25). Вторая же часть посвящена описанию стычки, случившейся у евреев по дороге к Синаю с племенем амаликитян (ст. 8 – 13). Между тем, здесь перед нами описание того, как Бог продолжает духовно воспитывать Свой народ, готовя его к принятию заповедей и вхождению в Завет. Разумеется, те ситуации с водой (вернее, с её отсутствием), через которые пришлось пройти народу, были своего рода уроками на доверие к Богу. И приходится с сожалением признать, что уроки эти усваивались плохо. В таких случаях возможны два варианта развития событий. В одном случае, если времени достаточно, одни и те же уроки повторяются снова и снова, пока ученики не усвоят всё, как следует. Если же времени мало, приходится, так сказать, сокращать программу и устраивать выпускной экзамен, рискуя тем, что нерадивые или непонятливые ученики его провалят. И если ситуации с водой были уроками, то встреча в пустыне с амаликитянами стала экзаменом. Впрочем, такой жизненный экзамен нередко сам становится уроком, причём нередко уроком предельно жёстким. Так случилось и при встрече с амаликитянами. Здесь уже нечего было ожидать, приходилось действовать, и действовать, полностью положившись на Бога и надеясь на чудо. Прежде можно было возмущаться и требовать чего-то от Моисея и от Бога; теперь возмущаться не приходилось, надо было собрать волю в кулак и идти в бой. Был ли народ готов к такому повороту событий? Судя по описанной в этом же отрывке истории в Рефидиме, едва ли. Но готовиться дольше времени не оставалось: впереди был Синай, где всю полноту ответственности за отношения с Богом предстояло взять на себя уже не одному Моисею, но каждому из народа. Критическая ситуация, пережитая каждым в момент встречи лицом к лицу с врагом, заставила каждого пережить и ответственность: ведь в бою оказывается, что кроме Бога и противника, с которым стоишь лицом к лицу, в мире нет больше ничего и никого. А такой опыт готовит к вхождению в Завет лучше любого другого урока.

Во время Исхода, уже в пустыне, когда евреи покинули Египет, постоянно повторяется одна и та же история. Народ, столкнувшись с какой-нибудь очередной и, в общем-то, совершенно обыкновенной для жителей пустыни проблемой, начинают требовать от Моисея и от его Бога, чтобы проблема эта была немедленно решена. А ответ Бога на такие претензии становится всё более жёстким. Оно и понятно: со временем всякий так или иначе привыкает к изменившимся условиям жизни.

Тем более, что никто народ в пустыню насильно не гнал. Нетрудно было догадаться, что жизнь кочевника в Синайской пустыне заметно отличается от жизни египтянина. Поначалу, конечно, ещё можно было понять реакцию людей, которые впадали в панику при первых трудностях: для непривычного человека пустыня — испытание серьёзное. Но паника повторялась снова и снова, и тогда стало ясно, что речь идёт не о неумении, а о нежелании жить этой новой, трудной, но свободной жизнью. О нежелании меняться. Конечно, налицо было также и недоверие к Богу: ведь Он нередко выводил Свой народ из положения, которое народу казалось безвыходным.

Но за этим, так сказать, локальным недоверием стояло недоверие абсолютное, которое в конце концов привело к тому, что Бог отказался от возможности ввести первое поколение вышедших из Египта в землю, которую обещал ещё Аврааму. Не случайно столько раз народ хотел повернуть назад в Египет. Страх, конечно, делал своё дело. Но тут был не только страх. Это первое поколение евреев, покинувших Египет, не было уверено ни в чём. Надо ли идти туда, в неизвестную землю? Дойдём ли? А может, лучше сразу повернуть назад? Там никакой свободы, там мы никому не нужны, но хоть живы останемся… С таким настроем, конечно, ни о каком доверии к Богу говорить не приходилось.

Люди, привыкшие к рабству, не доверяют никому. Доверие возможно лишь для внутренне свободного человека. Среди тех, кто покинул Египет, таких внутренне свободных людей почти не было. И завоевание земли пришлось поэтому отложить. Отложить на два поколения. Землю завоевали внуки тех, кто покинул Египет. Они были свободны. Они умели доверять Богу. И они оказались достойны получить землю, обещанную Богом их отцам.