Мысли вслух на 1 Кор 4:1-21

То, о чем говорит апостол Павел, — одна из самых трудных и вместе с тем самых нужных вещей в христианстве. С мирской точки зрения путь, который проходит Сам Господь и на который Он призывает Своих учеников, — путь неудачи, путь унижения. «Мы сделались позорищем для мира», — в греческом тексте стоит слово θέατρον, театр, зрелище — те, на кого смотрят с насмешкой. Иисус, Которого встречали как Мессию — избитый кнутом и распятый на древе. Павел, ученейший из иудеев — немощный и вечно гонимый, постоянно оскорбляемый своими чадами. Петр, глава новой религиозной общины — распятый вниз головой... Ну разве не безумие — такой путь? Место христианина — в этом ряду. Это трудно, потому что так хочется почета, признания заслуг, благополучия, наконец. Опыт Павла важен для нас потому, что мы, вместе с его корреспондентами, можем видеть Того, ради Кого он идет на все это. И тогда ответом на наше согласие стать сором, посмешищем для мира будут слова Создателя: «Ты дорог в очах Моих» (Ис. 43:4).

Продолжая разговор о служении, Павел обращается к ещё одной весьма важной для служителя и для всякого ищущего Царства теме — к теме суда и оценки как самого человека, так и его деятельности. Рассуждения апостола, несомненно, перекликаются со словами Спасителя: «Не судите, и не будете судимы», - причём для Павла они оказываются выражением одного из важнейших принципов жизни и отношений между людьми в Царстве. А ключом для понимания апостолом проблемы суда и оценки оказывается его замечание о том, что ему не только нет дела до чужих оценок своей деятельности, но и сам он никак себя не оценивает (ст. 3 – 4). Суд — дело Божие, он совершится в конце времён, поэтому не стоит своими поспешными оценками опережать события (ст. 5). Только так можно избежать взаимного превозношения (ст. 6 – 7), а значит, стать верными служителями и свидетелями Христа и Царства (ст. 1 – 2).

Такой подход не случаен, если вспомнить, что в Царстве каждый получает именно свою награду. Царство предполагает не коллективизм, а общинную жизнь. Коллектив — явление сугубо человеческое, а потому и критерии оценки каждого в нём неизбежно будут чисто человеческими и, следовательно, универсальными. Тут неизбежна унификация и вполне возможна как окончательная оценка всего, сделанного членом коллектива, так и суд в отношении самого человека: ведь по земным меркам человек оказывается лишь, по выражению социологов, «продуктом среды», сам по себе он ничего не значит, а всё, им сделанное, ценно лишь постольку, поскольку полезно «для общества», вернее, для конкретного коллектива, к которому человек принадлежит. В Царстве же оценить и самого человека, и всё, им сделанное, может лишь Бог.

Конечно, и в общине отношения человека как с Богом, так и с ближними чрезвычайно важны, но здесь человек не оказывается производным от общины так, как в нашем, ещё не преображённом мире он нередко оказывается производным от общества, от коллектива. А в таком случае становится очевидно, что ни община в целом, ни кто бы то ни было из её членов в отдельности не могут и не должны «судить» человека, т.е. давать окончательную оценку ему самому и его деятельности. Конечно, если те или иные поступки противоречат Торе, а совершивший их ни в чём не раскаивается и ни о чём не жалеет, ситуация становится вполне однозначной, но в таком случае о нарушителе можно сказать, что он сам навлекает на себя осуждение Божие. А во всех других случаях, как видно, от оценок лучше воздержаться до конца времён, когда Своё слово скажет Тот Единственный, Кому на последнем Суде принадлежит решающее слово.

В сегодняшнем чтении апостол Павел говорит нам о верности. Почему верность так важна именно в контексте домостроительства тайн Божиих? Да потому что мы не просто «делаем что-то для Бога». Нет, служение Христу, домостроительство Церкви — это и есть наша жизнь. Церковь строится из нас как из живых камней. Если камень то встаёт на своё место в стене, то выпадает, то возвращается на место — здание развалится. Жизнь каждого христианина — это жизнь Церкви. Если мы неверны — мы не просто перестаём созидать Церковь, мы начинаем разрушать её.

Девизом переживаемой нами эпохи стал афоризм «хотели как лучше, а получилось как всегда». Это гениальное выражение действительно отражает то, как происходит наша жизнь, ведь оно приложимо не только к деятельности государства, но и ко многим нашим собственным поступкам, совершаемым в «частной жизни». Страшно было бы судиться по плодам этих поступков, потому что едва ли мы смогли бы найти что-нибудь, не отравленное грехом. Одно только таинство Евхаристии осталось бы у нас тогда.

Но апостол Павел говорит нам, что Бог будет судить, во всяком случае, не только по плодам наших дел, но и по сердечным намерениям. И в этом для нас есть удивительная надежда. Кроме того, нередко жизнь наша такова, что намерений в глубине сердца у нас много, а сил — мало. И это, по мысли апостола, тоже ситуация не безнадежная. Дело за малым: чтобы намерения сердца были достойны похвалы от Бога. И тогда имеет смысл просить у Него мудрости и сил, чтобы реализовывать эти намерения.

Павел говорит о необходимости воздерживаться от суда и оценки человека. Очевидно, тут он имеет в виду то же самое, что и Сам Иисус, призывавший Своих последователей не судить ближних. Подлинные служители Христовы как раз и отличаются тем, что воздерживаются от суда и оценки своих ближних.

Речь идёт, конечно, не об оценке конкретных поступков или результатов деятельности (без такой оценки невозможно никакое взаимодействие с людьми), а об оценке именно человека. Нередко ведь оценку конкретного поступка человека или его духовного состояния мы переносим на человека как такового, считая, что он и есть то самое, чем является в данный момент.

Между тем, людям свойственно меняться, а источник всех изменений — духовное «я» человека, то самое, которое в Библии называется сердцем и которое видит до конца, до последней глубины один Бог. Поэтому только Он и может оценить человека адекватно. Мы же можем оценить адекватно лишь конкретные слова, поступки, результаты. Но и в этом случае важно не использовать такие оценки для определения места человека в своём мире, в мире своих отношений.

В конце концов, оценку каждому даёт Бог, и Ему совсем не важно, что мы думаем друг о друге — не потому, что мы и наши мнения Ему безразличны, а потому, что почти всегда наши взаимные оценки оказываются достаточно далеки от той реальности, которая открыта Ему. Поэтому-то Павел и не придаёт особого значения мнению людей о себе и о своём служении, советуя то же и другим. Но в таком случае вряд ли имеет смысл требовать от окружающих, чтобы они учитывали и наши мнения о себе. По крайней мере, когда речь идёт об оценке самого человека, а не его поступков.

Впрочем, и в случае, когда дело касается поступков, важно иметь в виду те мотивы, которые двигали человеком, а их порой бывает понять совсем не так просто. И тем более не стоит определять место человека в своём мире на основании его слов, поступков или преходящих состояний, духовных или психических. Иначе каждый человек нам неизбежно будет то нравиться, а то нет, то будет казаться близким и понятным, а то чужим и далёким, то мы будем считать его другом, а то врагом.

Между тем, по существу этот самый человек вполне может не быть ничем из того, чем он нам кажется. Конечно, его состояния, слова и поступки могут и неизбежно будут сказываться на возможности взаимодействия с ним, но такое взаимодействие — лишь функция, обусловленная ситуацией. А вот давать окончательную оценку человеку, исходя из способов и форм его функционирования, как минимум опрометчиво.

Ведь нередко люди духовно пустые оказываются чрезвычайно активными и «правильными», так, что может показаться, будто они и есть образец христианской жизни. Но зачастую такие активисты, исчерпав силы и растеряв былой энтузиазм, оказываются несостоятельны именно духовно, не имея в себе той жизни Царства, которая и придаёт смысл всякой активности. Поэтому и советует апостол не судить и не давать оценок до дня возвращения Спасителя и торжества Царства: ведь только тогда и станет ясно, кто как прошёл свой путь и кто чего стоит на самом деле.

Апостол Павел предостерегает от человеческого суда — как от похвалы, которую люди воздают друг другу и ищут от людей, так и от осуждения. Человеческий суд притязает знать то, что на самом деле «скрыто во мраке». На самом же деле мы не в состоянии видеть намерений сердец друг друга. Только Господь Иисус, по свидетельству евангелиста Иоанна, не имеет нужды, чтобы кто свидетельствовал Ему о человеке, ибо Сам знает, что в человеке (Ин. 2:25). Не менее важно в контексте послания и то, что мы не можем видеть того, что именно совершает Господь через людей. Порой самые, казалось бы, далекие от Бога люди, как цари Навуходоносор и Кир, оказываются орудиями Божьими, а нашими благими намерениями оказывается вымощена дорога в ад. Будучи сам участником (и не последним) дела Божьего на земле, апостол подчеркнуто говорит об этом деле Божьем и участии в нем людей как о тайне. Освещает же скрытое только Господь. И поэтому для нас в этой жизни выносить тот или иной суд другому человеку или себе — значит присваивать славу Божию, ставить себя на место Бога, а это пустое дело.

Примечательно, как апостол ни на минуту не оставляет своего пастырского попечения о христианах. Ведь даже здесь, говоря о трудах своих и Аполлоса, он напоминает коринфским братьям, что Господь будет судить сердечные намерения и чистота их заслужит Его похвалу. В этом для всех нас огромная и неожиданная надежда, потому что плоды наших намерений нередко оказываются весьма далеки от совершенства.

Есть известные слова Иисуса, в которых Он призывает нас не судить других, чтобы не быть судимыми. Апостол Павел объясняет, почему не следует судить. Да просто потому, что для справедливого суда нужно знать всю сопутствующую информацию, прежде всего — о внутренних мотивах, помыслах и намерениях подсудимого. А мы этого знать не можем. Только Господь знает то, что в сердце человека, поэтому лучше нам не судить — не согрешать против Божьей справедливости. Но праведный суд будет, уверяет нас Павел, потому что, когда Господь придет, все сокрытое станет явным. Страшно? Конечно! Но, похоже, что наказание виновных — не самое главное для грядущего Судьи, каждого Бог найдет, за что похвалить!

Эти слова апостола сразу заставляют опомниться, служат противоядием против превозношения и осуждения других людей. Если бы только их помнить всегда!

Само мое существование — дар, а сколько прекрасного вдобавок к факту моего бытия я имею! У меня есть сердце, разум, чувства, воля, тело, любовь родителей и других людей — ни за что! просто потому, что я — это я! У меня есть верность друзей и любовь животных, у меня есть знания, дом, вещи и много всего...У меня есть солнце и звезды, облака и деревья, у меня есть небо и земля, у меня есть Бог! Все, что у меня есть, — мне дано и все это создано Богом для меня!

По сравнению с этим хвалиться перед другими, а тем более гордиться, превозноситься и осуждать — просто глупо. Если уж хвалиться — то только Богом, Который дал мне все!

Осознание того, что все, что я имею, — мною получено, не только помогает не превозноситься, но освобождает (потому что когда я что-то присваиваю — неважно, духовные качества или материальную вещь, я становлюсь несвободным: присвоенное «зажимается в руке», и тем самым я «лишаюсь руки», по словам митрополита Антония Сурожского), дает истинный мир — смирение и является источником благодарности к тем, через кого я все получил — Богу и людям.

Апостол Павел говорит сегодня о том, что никто не вправе приписывать себе дары Божии. Есть ли в нас что-то хорошее, что было бы не от Бога? По определению — нет, ибо всякое благо нисходит лишь от Него. А это значит, что все наши дары, способности, умения — Его дар. Хвалиться подарком, конечно, можно... но имеет ли смысл утверждать, что это вовсе и не подарок, а «моё собственное изобретение»? Забыв о том, Кто Податель всяческих благ, мы считаем себя вправе не считаться с Его волей. И вот против этого предостерегает нас апостол Павел.

Продолжая разговор о Царстве, Павел вновь обращается к теме бедности и подлинной мудрости. Противопоставляя своё положение положению тех, кто занимал видные места в коринфской церкви, апостол снова напоминает христианам Коринфа о том, о чём он уже не раз говорил и им, и другим своим единоверцам: Царство не от мира сего, а потому оно никак не может торжествовать в нашем, ещё не до конца преображённом мире прежде его полного преображения в конце времён (ст. 8 – 14). И дело тут не в том, что Павлу не хотелось видеть коринфских христиан такими, какими они себя воображали, а в том, что до возвращения Христа этого можно было добиться, лишь отказавшись от той полноты Царства, которая в ещё не преображённом до конца мире не совместима ни с каким торжеством.

Апостол никого не упрекает, он лишь напоминает коринфской церкви о некоторых основополагающих вещах, без которых ни о какой жизни в Царстве речи быть не может (ст. 14). И когда он предупреждает христиан Коринфа о том, что может придти к ним не только с любовью, но и с обличением («с жезлом», ст. 21), целью апостола является вовсе не стремление кого-то пристыдить или развенчать. Просто, видя, что происходит в коринфской церкви, Павел не мог не понимать, что ему предстоит столкнуться с очень серьёзными духовными проблемами, что многие из местных церковных лидеров, в сущности, вовсе не являются свидетелями Христа и Царства и ведут свою общину совсем не туда, куда следует. Он знает, что лидеры эти перестали быть свидетелями, став просто учителями наподобие тех, которых в те времена можно было найти во множестве в любой раввинистической или философской школе. И знает, что такие учителя, вся сила которых заключается в искусном владении словом, неизбежно отступят перед подлинной силой, которой не смогут противостоять — перед силой Царства, которую являет всякий подлинный свидетель (ст. 18 – 20).

Для Павла христианство — прежде всего жизнь со Христом в Его Царстве и свидетельство о Нём и об этой жизни. Потому и говорит апостол ниже, что Царство «не в слове, а в силе». Судя по словам апостола, обращённых к коринфским христианам, для них это было иначе. И Павел не случайно говорит о подлинной христианской жизни как о жизни людей гонимых, бедных, неуспешных.

Он как бы противопоставляет такую жизнь той, которую вели многие христиане Коринфа, нашедшие своё место в мире. Не исключено, конечно, что кто-то из церковных лидеров Коринфа действительно сделал что-то вроде церковной карьеры — хотя, разумеется, церковная карьера в те времена была совсем не такой, как позже, когда церковные институты стали не только легальными, но даже официальными и очень влиятельными.

Однако проблема ведь заключалась не в масштабах, а во внутреннем состоянии тех, кто такую карьеру делал. Проблема была как раз в том, что люди нашли себя в этом мире. Устроились пусть и не так роскошно, как устраивались церковные карьеристы иных времён, но вполне комфортно. И не в том дело, что они стали вождями каких-то местных церковных или околоцерковных групп и движений. Дело в их внутреннем состоянии, которое апостол характеризует одним словом: обогатились.

Утратили то духовное состояние, которое Иисус, как и Исайя Иерусалимский столетиями раньше, называл бедностью. Тут ведь дело не в том, чего и сколько человек имеет, а в том, на что он полагается. И думает ли он, что что-то имеет. Божий бедняк прекрасно понимает, что он пуст и готов принять в себя, в свою жизнь, в свою душу и сердце то, чем Бог захочет его наполнить. Он всем существом ощущает, что у него нет ничего такого, на что он мог бы опереться в этом мире, да и вообще нет ничего ценного, ничего такого, за что бы стоило держаться.

Богач же уверен, что у него что-то такое есть. Что-то принадлежащее ему по праву, не потому, что Бог подарил ему это, а потому, что он его заработал, заслужил. На заработанное и застуженное можно опереться, оно не подведёт. Это твоё. Ты богат. Вот только богатство оказывается земным. От мира сего. Не имеющим отношения к Царству. Богач может быть богат словами о Царстве. Но его силу обретает лишь бедняк, и апостол это прекрасно знает: он ведь был богаче многих, но предпочёл бедность ради Христа и Царства.

Павел в своих посланиях нередко говорит о том, что такое Традиция. И, наверное, одним из лучших, наиболее ёмких и наиболее точных, её определений является его призыв «подражайте мне, как я Христу». Интересно отметить, что вторая часть этой фразы не встречается в ранних рукописях, являясь, как видно, поздней вставкой, какие встречаются иногда в новозаветных текстах. Но вставку эту можно считать вполне уместной, учитывая смысл и характер служения Павла, который действительно сделал подражание Христу его основой.

Собственно, без такого подражания и не приходится говорить ни о какой Традиции: ведь христианство не религия, предписания которой нужно выполнять, а жизнь в Царстве, первым примером которой стала жизнь Самого Спасителя. И каждый христианин призван к тому, чтобы, подобно Христу, жить полной жизнью Царства. Конечно, речь отнюдь не идёт о каком-то внешнем подражании: в жизни вообще и в духовной жизни, в особенности, нет ничего хуже и страшнее подражания, имитации чужой жизни.

И речь идёт не только о жизни Самого Спасителя, но и о жизни любого из христианских праведников или отцов Церкви: ведь любая жизнь уникальна, и жизненный путь каждого по-своему неповторим. Но жизнь в Царстве невозможна ни для кого без живых и тоже совершенно в каждом случае уникальных отношений со Христом, которые, при всей своей уникальности, все имеют между собой и нечто общее.

Вот это общее в отношениях каждого из христиан со Христом и составляет ядро христианской Традиции как опыта жизни в Царстве. Но помимо отношений со Христом всякая такая жизнь предполагает ещё и отношения с ближними. А они ещё более разнообразны, чем отношения со Христом. Каждый христианин проживает свою жизнь в Царстве и в Церкви, подобно тому, как прожил её сам Павел. И, конечно, когда дело касается людей, оснований копировать, имитировать чужую жизнь ещё меньше, чем в случае Самого Спасителя. Но вот сделать центром своей жизни свидетельство о Христе и о Царстве — действительно, задача каждого христианина.

Конкретика же зависит от обстоятельств, которые у каждого в жизни, разумеется, свои, в чём-то типичные, в чём-то уникальные. И тут, разумеется, имеет смысл не бездумно имитировать чужую жизнь, а понять её с точки зрения тех законов Царства, по которым живёт всякий христианский праведник. А поняв, использовать опыт предшественников в собственной жизни с тем, чтобы не повторять чужих ошибок и не изобретать велосипед. Тогда каждый христианин станет настоящим свидетелем Царства, а Церковь в целом будет тем, чем она и должна быть: телом Христовым.

Какую, интересно, силу имеет в виду апостол, говоря о силе Царства? Можно было бы сказать, что речь идёт о силе Божией, и такой ответ не был бы ошибкой. Но что стоит за ним? В самом деле, о силе Божией много говорилось и до прихода в мир Христа, причём понимали её по-разному. Конечно, и в те времена все верующие понимали, что сила Божия и то, что понимает под силой языческий мир, — вещи разные. Но различие это не всегда понималось ясно. Речь шла, прежде всего, о том, что Бог в любой момент может вмешаться в любую ситуацию, меняя её совершенно неожиданным для внешнего наблюдателя образом, так, что казавшееся незыблемым мгновенно рушится, а бывшее совершенно бессильным и ничего не значащим вдруг обретает силу и становится решающим фактором в той или иной ситуации.

Но всё же тут речь шла обычно о законах непреображённого мира, которые Бог использует для осуществления Своих планов, часто вопреки тем, кто этому противостоит, совершенно непредсказуемым образом оборачивая дело в Свою пользу. Самой, наверное, замечательной иллюстрацией такого поворота можно считать историю Иосифа: его браться сделали всё, чтобы план Божий (как они его понимали) не осуществился, но все их усилия, как оказалось впоследствии, лишь приближали осуществление этого плана.

Павел говорит о другой ситуации, о ситуации, когда Царство уже вошло в мир и когда о нём уже свидетельствуют люди, имеющие опыт жизни нём и общения с Тем, Кто принёс Царство в мир. И тут, конечно, речь идёт уже не о внешней силе. Надо заметить, что в период Второго Храма проповедь Бога в известном смысле стала проповедью слова - как Слова Божьего во всех смыслах этого понятия, так и проповедью того человеческого слова, без которого нельзя было рассказать миру о собственном опыте общения с Богом и слышания Слова.

Такой была проповедь, в частности, фарисейских наставников и учителей, с которыми столько полемизировал Спаситель во времена Своего земного служения. Это тоже было свидетельством, но свидетельством о собственном, нередко субъективном опыте богообщения. Христианское же свидетельство в подлинном смысле слова всегда объективно, это свидетельство не о себе перед Богом, а о Христе и о Царстве. Но такое свидетельство возможно лишь тогда, когда свидетель уже приобщился к жизни Царства, которой живёт и сила которого действует в нём. Об этой силе, как видно, и свидетельствует апостол, видя именно в ней явление Царства.

Сколько слов сказано о Царстве Божием. Конечно, Иисус, когда объяснял людям, что это такое, неизбежно использовал слова, но, возможно, самое лучшее определение Царства Он дал, когда сказал, что оно «посреди вас», когда Сам стоял посреди них. С тех пор — слова, слова, слова... Очень красивые слова. Но само Царство — не в словах, не в учении о нем. Владычество Божие в сердце человека — это живая, действенная, преображающая изнутри сила, наполняющая человека светом, радостью, праведностью, миром, — и изливающаяся в окружающий мир, преображающая и его. Посмотрите, какие изменения произошли во взаимоотношениях людей за прошедшие 2000 лет, какие отношения из само собой разумеющихся стали считаться недопустимыми (рабство, разного рода дискриминации), — за всем этим стоит духовная основа: Царство Божие в сердцах людей. Конечно, все это еще только начало преображения, мы еще «духовные питекантропы», но давайте протрем глаза и увидим действие этой светлой силы Божией и возблагодарим Бога.