Мысли вслух на 1 Кор 1:13

Часто тексты Священного Писания вызывают массу толкований. Люди по-разному воспринимают парадоксальные слова Нового Завета. Но не таков сегодняшний текст. Прочтя его нельзя придумать иного смысла, кроме того, который вложен в него апостолом. Павел часто пишет странным и непонятным языком, выражая в словах то, что человек выразить не в состоянии. Но сегодня мы читаем о простом и общедоступном текст. Он умоляет нас жить в единстве и не искать поводов к разделении.

Единство – одна из самых трудных для достижения вещей в любой группе людей. Об этом свидетельствует хотя бы тот факт, что апостол пишет это в одном из самых ранних своих посланий, когда даже еще живы те, кто знал Христа лично. Однако, раздоры и склоки, превозношение и гордыня уже поселились в Церкви. Именно поэтому единственный аргумент, который использует апостол и который способен остановить ненависть и уничтожить зло, сразу появляется в тексте – он умоляет именем Иисуса Христа. Ведь только Он способен восстановить и спасти погибшее во вражде и ненависти.

Характеризуя своё свидетельство, Павел говорит, что Христос послал его не крестить, а благовествовать. Павел — апостол, свидетель, несущий благую весть о пришедшем в мир Мессии и о Царстве, которое, по слову Мессии, «приблизилось». Апостольство — всегда свидетельство. Апостол — не учитель, не наставник, не предстоятель церковного собрания, не катехизатор. Его задача более однозначна: он свидетель, который должен рассказать о том, что видел и пережил. Рассказать так, чтобы слушающие увидели и пережили всё по возможности так же ясно и отчётливо, как сам свидетель.

Если речь идёт о Царстве, то слушающие должны пережить опыт приобщения к жизни Царства так же, как пережил его сам свидетель, несущий апостольское служение. Конечно, всякая христианская деятельность до известной степени является (или, во всяком случае, должна быть) апостольством: ведь христианин — житель Царства, а если так, то общение с ним непременно должно открывать общающимся Царство. Но апостольское служение является свидетельством исключительно или по преимуществу, апостол посвящает ему всю свою жизнь.

Для Церкви такое свидетельство является важнейшим: ведь речь идёт о явлении Царства миру конкретными людьми, этим Царством живущими. Подлинное христианство, христианство не как новая религия или новое учение, а как новая жизнь, может распространиться по миру только так. Но в отдельных церквях во все времена существовала тенденция превратить христианство из опыта новой жизни в новую религию или в какое-нибудь новое духовное учение. Так произошло и в Коринфской церкви.

Там, судя по словам апостола, появились некие группы, сложившиеся, по-видимому, вокруг известных в общине учителей или проповедников, и их члены ассоциировали себя именно со своей группой. Вероятно, реакцией на появление таких групп стало появление неких «чистых христиан» или «просто христиан», говоривших о себе, что они «Христовы», в отличие от сторонников тех или иных учителей и проповедников. Но что бы ни говорили все эти люди о себе и друг о друге, все они уже перестали быть просто христианами.

Своё христианство они уже связали не только и не столько со Христом и Его Царством, сколько с некими людьми. И само христианство стало для них новым учением, а не новой жизнью. Вот от такой сущностной трансформации и предостерегает Павел коринфских христиан: ведь она переключает их внимание со Христа и с Царства на нечто, быть может, даже интересное и в чём-то истинное, но прямого отношения к Царству не имеющее. А значит, не имеющее прямого отношения и к христианству как таковому.

Переходя от разговора о Царстве и о спасении к конкретным проблемам коринфской церкви, Павел упрекает коринфских христиан за те разделения, которыt возникли в их среде (ст. 10 – 12). Конечно, едва ли речь могла идти об обожествлении самого Павла или кого бы то ни было другого из тех, кого апостол упоминает в своём послании. Но партии сторонников и последователей в коринфской церкви вполне могли сложиться, подобно тому, как возникали порой в греческих городах группы сторонников и последователей тех или иных философских школ. А в противовес сторонникам всех существовавших среди коринфских христиан групп неизбежно должна была появиться и партия, так сказать, «чистых христиан», которые, критикуя всех остальных за уклонение от истины, с гордостью говорили о себе: а мы Христовы!

Конечно, такое положение дел никак не способствовало нормальной духовной жизни. И дело было не только в том, что постоянные споры неизбежно отвлекали коринфских христиан от того главного, ради чего они собирались в церкви. Главной проблемой было то, что такие споры, как видно, нередко разделявшие споривших настолько, что они не хотели даже общаться друг с другом, разрушали Церковь как духовное пространство. Ведь Иисус, уходя, оставил в мире не религиозное братство и не богословскую школу. Он оставил здесь общину людей, живущих в Царстве, через которых оно могло бы пребывать в мире, преображая его. В этом и только в этом заключается главная задача Церкви, всё остальное — проповедь, религиозное обучение, богословские исследования и даже дела милосердия — важны лишь как свидетельства о Царстве. Разумеется, развитие богословия без богословских диспутов невозможно.

Но если диспуты заканчиваются тем, что община разваливается на противостоящие друг другу группы, такое богословствование приходится признать полным духовным провалом. И дело не только в антисвидетельстве, но и в том, что самих участвующих в таких диспутах они в конечном счёте не приобщают к Царству, а отделяют от него. Ведь Царство требует не единства взглядов, а нормальных отношений с ближним, и если их нет, о пребывании в Царстве придётся забыть. Даже тем, чьи аргументы с богословской точки зрения оказываются безупречными.