Мысли вслух на Мф 8:23-27

Когда ученики будят Христа, спящего во время бури, и просят о спасении, Он укоряет их в боязливости и маловерии — но только в них. Не следовало людям верующим бояться, но обращаться к Богу, в данном случае — будить Христа, несомненно, следовало. Это важная деталь: конечно, ученикам следовало разбудить Его, что же еще было делать? Вот бояться и нервничать, метаться с панике — не следовало.

Мы нередко думаем, что упование выражается в том, чтобы прикорнуть рядом с Учителем на том же возглавии лодки и тоже попытаться заснуть, делая вид, что ничего не происходит. Нет, не такова задача учеников. Мы призваны в своем сердце побеждать страх и не поддаваться распаду. Только так можно предъявлять нашу жизнь Богу, чтобы Он совершал Свои чудеса и спасал нас.

Ученики были готовы пойти за Христом, куда бы Он ни направился. Следом за Ним они вошли в лодку, чтобы сопутствовать Ему. Но, даже идя за Христом, ученики слишком долго не понимали Его.

Интересно, что, описывая реакцию учеников на совершённое Иисусом успокоение бури, евангелист пишет: "Люди же удивляясь говорили..." В тот момент, когда ученики не понимают Учителя, они не могут называться учениками.

Сон Христа посреди бурного моря поражает не только тем, что Он проявлял потрясающее самообладание посреди разбушевавшейся стихии, когда все ученики были встревожены. Здесь мы могли бы вспомнить и покой Бога по окончании творения, когда мир уже развивался предписанным ему ходом. Даже пребывая в покое, Господь оставался Творцом и Господом движущегося мироздания.

Но ещё мы можем вспомнить Его предстоящее Воскресение, когда Он, поднявшись из гробового покоя, снова приведёт в чувство растерянных апостолов.

На фоне катастроф, преследующих человечество, эти слова одновременно обличают и несут надежду. Неужели ужасные бедствия, обрушивающиеся на мир, объясняются такой простой вещью? Неужели гибель и страдания людей есть результат гнева Божия на наше маловерие? И для чего Господь говорит это, неужели для того, чтобы напугать нас?

А если бы мы не были маловерами, то что? Слова Христа о нашей боязливости подразумевают, что катастрофы в своих причинах мало от нас зависят — иначе чего бы нам бояться? Господь, следовательно, вовсе не говорит о том, что бедствия посылаются в качестве возмездия. Но тем не менее мы призваны к такой вере, чтобы мы могли взять на себя ответственность за мир, в котором мы поселены, и противостоять силам распада. И наше маловерие, в сущности, является отказом от этого призыва.

Но не менее важно, что это Господь говорит не столько об уже случившихся вещах, сколько «на будущее». На практике это означает для нас, что вера, т.е. доверие Богу, может сделать нас неуязвимыми для этих беспричинных, «энтропийных» бедствий. В наших руках есть средство противостоять им — это доверие, молитва и любовь к людям. Это обнадеживает, потому что эти средства в самом деле доступны для нас.

Что же всё-таки произошло тогда, во время той переправы через Генисаретское озеро? Чудо? Сверхъестественное вмешательство Бога в события нашего непреображённого мира? Можно, наверное, посмотреть на ситуацию и так тоже. И всё же: все совершаемые Иисусом во время Его земного служения чудеса являются свидетельством Царства. Быть может, и демонстрацию власти над стихией тоже можно считать таким свидетельством? Что она доказывает? Силу и власть Самого Спасителя? Наверное, да. Но только ли её? Чтобы ответить на заданный вопрос, надо попытаться понять, какая сила усмирила бурю. Сила Божия? Сила Самого Иисуса, Который несёт в Себе всю полноту Божию? Или нечто иное? И, самое главное: утихла ли буря? На первый взгляд, заданный вопрос может показаться странным. Но, собственно, что такое чудо? Простое изменение законов природы, которое происходит в известном месте в известное время? Но такое изменение само по себе мгновенно разрушило бы наш мир: ведь он и существует лишь потому, что законы, на которых он основан, повсюду действуют в нём неукоснительно. А ведь мир этот сотворён Богом вместе с теми законами, на которых он основан. Так что же: Бог противоречит Сам Себе? Едва ли. Скорее можно предположить, что в данном случае в дело вступают другие законы другого мира, который почему-то вдруг соприкоснулся с нашим. Но ведь Царство и есть такой мир! Оно живёт по другим законам, отличающимся от законов непреображённого мира, а с нашим непреображённым миром оно соприкоснулось благодаря Иисусу, Который принёс его к нам. Мир вокруг Него живёт по законам Царства, а не по законам непреображённого мира. А в Царстве бурь нет, его природа полностью подвластна духу. Пока Иисус спит, Царство никак не проявляет себя: ведь Его воля не участвует в происходящем. Но стоит Ему проснуться, как мир вокруг становится Царством. И буря утихает: ведь в Царстве ей места нет.

Чудо, которое совершил Иисус, не осталось незамеченным людьми. Это уже немало, потому что чаще всего люди предпочитают чудес не замечать, если они не касаются их непосредственно. Чудо — это когда для меня, а в остальных случаях — это случайность или совпадение. Смотрим дальше: люди удивлялись. Это тоже плюс. Чаще люди пугаются или равнодушно пожимают плечами. Третье: люди задают себе самый важный вопрос — о личности Того, Кто это сделал. Обычно нас интересует, как это сделано.

Итак, люди сделали три очень важных шага, осталось сделать только еще один: для самих себя ответить на этот вопрос, признать, что, скорее всего, ветрами и морем управляет Тот, Кто их сотворил, и это значит, что Иисус особым образом связан с Богом, не так, как каждый из нас. Но этот шаг сделать труднее всего: так было две тысячи лет назад, так и сейчас.

Сегодняшнее чтение вновь возвращает нас к главной теме всех четырёх евангелий — к теме Царства. Перед нами два рассказа: об усмирении бури (ст. 23 – 27) и об исцелении одержимых (бесноватых) (ст. 28 – 34). Казалось бы, речь идёт об очень разных событиях, ведь в одном случае Иисус имеет дело с природной стихией, а в другом — с людьми и тёмными силами. Но, в сущности, в обоих случаях речь идёт о том, как Царство Божие, которое несёт в Себе Иисус, преображает окружающий Его мир. Окружающим кажется, что Он обладает какими-то сверхчеловеческими способностями или какими-то особыми данными Ему Богом силами, и потому может творить чудеса, каких никто другой сотворить не может (ст. 27). Но на самом деле дело не в силах и не в способностях, а в том, что мир вокруг Него преображается, оттого и буря утихает, и бесы не выдерживают, убегая прочь (ст. 32). Никакая сила, даже сила Божия, не воздействует так на мир: она может, конечно, многое изменить в нём, но в данном случае речь идёт уже не просто о переменах, а о полном преображении, так, что меняются сами законы мироздания. По законам непреображённого мира буря не может утихнуть без причины. Собственно, в этом мире она и не утихает, но в Царстве её нет; а дальше всё зависит от того, какой реальности окажется причастен человек, пребывающий посреди бури: реальности падшего мира или реальности Царства. И здесь всё определяется только верой, доверием к Тому, Кто принёс это Царство в мир (ст. 26). Но если веры нет, даже явления Царства сами по себе её не заменят. Так было с гергесинскими бесноватыми: явление Царства было налицо, и бесы, которые, естественно, не в силах были его вынести, почувствовали это очень скоро (ст. 29). А вот с людьми всё оказалось не так просто. Трудно было не поверить рассказу очевидцев (ст. 33), но рассказ этот, как видно, произвёл на местных жителей парадоксальное впечатление: они попросили Иисуса оставить их в покое (ст. 34). И вряд ли дело было в том, что им стало жаль потерянного стада. Конечно, жители этих мест были язычниками и вряд ли много думали о Мессии или о Царстве. Но одно они поняли: в их жизнь вошёл Некто и привнёс Нечто такое, с чем жить по-прежнему станет невозможно. Если Он останется среди них, вся их жизнь круто изменится. А этого они, по-видимому, не хотели. Иисус столкнулся здесь с главным препятствием на Своём пути: с нежеланием людей принимать то Царство, которое Он им предлагает. И тогда Он уходит. Ведь если человек отказывается от Царства, Спасителю нечего больше ему дать.

В отдельную группу изречений Иисуса Христа евангелист выносит Его короткие реплики, обращенные к различным людям и призванные в корне изменить их представления о жизни. И вот два замечательных примера: слова о том, что «человеку негде приклонить голову», и о «мертвых, хоронящих своих мертвецов». В первом случае, новый ученик, горящий пламенным желанием пойти за Учителем в огонь и в воду, вдруг узнает, что на этом пути ему придется позавидовать «лисицам и птицам небесным», что судьба Учителя и учеников совсем не будет соответствовать его представлениям о жизни прославленного и мудрого человека. Во втором случае, ученик узнает, что различие мертвых и живых отступает на второй план по сравнению тем преображением, которое ожидает учеников Иисуса, так что на их фоне все остальные оказываются «мертвецами». Но удивительнее всего то, что эти два изречения следуют в Евангелии одно за другим, выявляя контрасты Небесного Царства: презренный и униженный Учитель оказывается на деле средоточием жизни.

Наш Бог — Бог гармонии и порядка — очень любит то, что мы называем «золотой серединой» или «царским путем». Он, держащий в равновесии вселенную, знает, насколько непросто находить баланс. А для нас - людей, не обладающих Его мудростью и видением, — не скатываться ни к одной из открывающихся перед нами крайностей практически невозможно. Этакое «канатоходство» не по нам, особенно учитывая то, что мы пытаемся идти по этому канату не как святые — в доверии Богу оставив все позади — а со всеми тюками собственных представлений о том, что правильно, а что нет, со всем своим культурным и прочим багажом. Все это могут быть в чем-то полезные вещи, но на пути к Богу они затуманивают наш взгляд. И тогда мы становимся очень похожими на второго из подошедших в сегодняшнем евангельском чтении к Иисусу людей (см. Мф. 8:21-22) — нам очень сложно расстаться с тем, что отделяет нас от Бога.

Призыв, кажущийся многим жестоким, — оставить непохороненного отца и следовать за Иисусом — очень точно передает то, чего Господь на самом деле хочет от нас. Он предлагает нам не цепляться за этот мир, а, взвесив все, отказаться от соблазнов и отправиться в путь за счастьем. Но именно взвешенно, потому что напротив одной крайности (не решиться пойти за Христом) есть другая — сломя голову побежать, не зная куда, наломать при этом дров и сильно ранить окружающих. Такого оголтелого последователя (см. Мф. 8:19-20) Христос слегка осаживает и призывает ко взвешенному решению. Получается, что для того, чтобы идти за Богом, должны быть одновременно и радикализм — решимость следовать за Христом, оставив все, но и серьезное волевое решение — предельная собранность воли. Остается научиться находить баланс…

Интересно: кого всё-таки Иисус называет «сынами Царства»? В традиционном семитском (что ивритском, что арамейском) словоупотреблении оно обозначает тех, кто принадлежит Царству. В таком случае, судя по контексту высказывания, приходится думать, что Иисус говорит о своих соплеменниках, о евреях, о народе Божием. То, что сама по себе принадлежность к еврейскому народу ещё не гарантирует спасения и обретения Царства, понятно: это лишь хороший фундамент, на котором можно строить своё спасение. Но ведь по смыслу слов Спасителя получается, что Он говорит о тех, кто принадлежит к еврейскому народу, как об имеющих Царство, но могущих при определённых условиях его потерять! Что же Он имеет в виду? И о каком Царстве вообще могла идти речь до Его прихода в мир? Возможно, ответом на этот вопрос могла бы стать сама история союза-завета, история отношений Бога со Своим народом. Ведь история эта с самого начала предполагала не только начало, но и конец, завершение, а значит, и Царство. Судьба каждого, кто принадлежит к народу Божию, должна, по замыслу Творца, завершиться в Царстве. Вся история союза-завета имеет смысл только в этом контексте. А Царство охватывает не только наше настоящее, но также наше прошлое и наше будущее, оно включает в себя всю полноту времён и всё существующее время. Для Царства, по-видимому, вообще не существует прошлого, настоящего и будущего в нашем понимании, для него реально лишь то, что является его частью, и весь мир с точки зрения Царства делится на то, что принадлежит Царству, и на то, что ему не принадлежит. А время нашего мира тут не играет особой роли, так, что если кто-то или что-то имеет отношение к Царству, хотя бы потенциально, то, с точки зрения тех, кто пребывает в Царстве, этот кто-то или это что-то тоже ему принадлежит. А наш непреображённый мир начинает осознавать их принадлежность Царству лишь тогда, когда Царство откроется ему в необходимой для такого понимания полноте. Неудивительно, что Иисус, глядя на ситуацию именно из Царства, видит принадлежность к Царству всего народа Божия в целом и каждого его члена в отдельности. Но, с другой стороны, история этого народа разворачивается и в нашем непреображённом мире тоже, она, в сущности, и есть (или, по крайней мере, должна была бы быть) историей его преображения, и, пока этот процесс ещё не завершён, не завершён и путь в Царство. А значит, остаётся ещё возможность свернуть с этого пути. И не войти туда, куда он вёл.

«И говорит ему Иисус: лисицы имеют норы и птицы небесные - гнезда, а Сын Человеческий не имеет, где приклонить голову» Когда читаешь эти слова сегодняшнего евангельского чтения пронизывает удивительная нежность к нашему Господу, ни с чем не сравнимая жалость и желание дать Ему свой кров… Но ведь это невозможно, Он жил тогда и там, а мы здесь и теперь. Но вот в чем Божественная сущность Иисуса, что отличает Его от человека, именно здесь и теперь мы можем дать Ему кров – свое сердце. Пусть сердце каждого станет тем местом, где Господь приклонит голову. Давайте молиться так, чтобы Господь приходил к нам не на труд, а на отдых, пусть Он находит в нашем сердце отдохновение и покой, ибо Он очень устал.