Мысли вслух на Мф 7:24-8:4

Кто из нас может назвать себя здоровым? Физически и духовно? В каждом из нас сидит «проказа» греха — в уголках души, которых не достиг Божий свет, а точнее в тех уголках, куда мы Его еще не пустили. Но Господь жаждет наполнить нас этим светом до конца. Потому что на слова прокаженного: «Господи! если хочешь, можешь меня очистить», Он отвечает: «Хочу, очистись». А ведь именно Господь говорит о том, что «дух животворит» а «плоть не пользует нимало» (Ин. 6:63), подчеркивая таким образом главное в нашей жизни. А значит, слова Иисуса о желании очистить больного можно и нужно отнести к исцелению не только здоровья, но и души. А значит, каждому из нас Господь обращается со словами: «Хочу, очистись». И к этому нужно приложить еще только одно: наше собственное желание…

Тем, наверное, и уникально христианство, что оно соединяет в себе несоединимые с точки зрения нашего земного разума вещи. Почему в наше сегодняшнее чтение вошли два таких, казалось бы, разных фрагмента? Возможно потому, что в первом речь идет о благоразумии, а тут же во втором о безрассудстве. Благоразумие в построении надежного дома на камне и безрассудство прикосновения к прокаженному. Как это соединить? В этом глубинная суть христианства. Святое безумие и догматическая чистота, кажется, в этом нет ничего общего, но это два полюса, охватывающие весь мир. Строгий рациональный мыслитель Фома Аквинский и удивительные чудные мистики Франциск Ассизский и Хуан де ла Крус. Философ Соловьев и мистики имяславия. Все мы составляем единое тело, ибо если посвящаешь себя Христу, то посвящаешь все целиком: и разум, и душу; и сердце, и ум.

Время Адвента  — это время очень хорошего подбора чтений. Они коротки и предельно конкретны. Это время возврата к тому, как учатся дети самому главному. Исаия и Матфей дают нам две возможности понять то, что понимать не приятно. Они объясняют простыми словами. Объясняют как детям, использут разные аргументы, пытаясь добиться от нас разумных действий. Нагорная проповедь со все ее силой прямоты не зря кончается тремя стихами про дом на камне и на песке. Как маленьких детей, Господь нас учит своей правде, которая состоит в том, что мы можем все, даже дом на песке построить. Дом на песке, это дом на том, что временно. Камень — то, что вечно. Из вечного у нас в жизни есть только Господь.

Стремление к прочности, к надежному устроению жизни присуще практически каждому человеку. В значительной степени именно им объясняются многие наши мнения и поступки. Завершая рассказ о Нагорной проповеди, евангелист Матфей включает в нее читаемую сегодня притчу о домах, построенных на песке и на камне, в которой Господь как раз и говорит об этой прочности жизни.

Эта притча звучит, как своеобразный вывод из всей Нагорной проповеди. Некоторые протестанты любят называть Библию инструкцией к человеческой жизни, и мы видим, что этот взгляд не вовсе лишен оснований. Вся нагорная проповедь говорит о том, что нужно для того, чтобы быть живым в подлинном смысле слова. И заключительная притча подчеркивает, что речь идет о жизни настоящей, жизни, которую никакие напасти не могут обрушить. Это не значит, что напастей не будет, но человек, живущий по слову Христа и исполняющий это слово, сильнее всех напастей. Более того, благодаря победе Христа, мы становимся вместе с Ним сильнее самой смерти. Даже трудности становятся для человека, исполняющего слово Христа, не удручающими и гнетущими случайностями, но тем Крестным путем, которым мы можем следовать за Богом.

Слова о доме, построенном на песке или на камне, которыми Господь Иисус Христос завершает Нагорную проповедь в изложении евангелиста Матфея, в неявном виде подразумевают две важные вещи. Во-первых, речь идет об ответственности человека за свою жизнь и судьбу. Эта ответственность далеко не всегда относится к благополучию человека. Новомученики, погибшие в сталинских концлагерях, заботились не о том, чтобы жизнь удалась с земной точки зрения — те, кто стремился к этому, отрекались и шли преподавать научный атеизм. Внешние обстоятельства жизни и перипетии истории весьма часто не дают нам возможности прожить, как говорит апостол, «тихое и безмолвное житие», и не за это мы в ответе. Но вечная судьба, положение человека перед Богом, то, прожил ты свою жизнь в правде или во лжи и грехе — вот в чем эта ответственность человека. Жить без этого нельзя, жить с этим — мучительно трудно.

И во-вторых, Господь говорит о том, что слово Его — твердая опора, с которой ты можешь реализовать свою вечную ответственность и обрести жизнь. Так что Бог не только наделяет нас ответственностью и свободой, но и открывает истину, чтобы мы могли воспользоваться ими для жизни, а не для смерти.

Притчей о двух строителях — благоразумном и безрассудном — Христос завершает Нагорную проповедь, и в этом есть глубочайший смысл. Конечно, слова Спасителя, Его речь производили глубокое впечатление как на книжных, ученых людей, так и на самый простой народ. Мы знаем из всех четырех Евангелий, что огромные толпы собирались слушать Его проповеди.

И на нас довольно часто производят большое впечатление слова. Бывает, что мы слышим чью-то вдохновенную проповедь, которая трогает нас до глубины души и, кажется, никогда уж не быть нам такими, как прежде. Кажется, что вся жизнь должна сейчас же перемениться. Но проходит время — и мы напрочь забываем, какой светлой и какой новой казалась нам наша жизнь. Мы возвращаемся к бытовым заботам, техническим проблемам — к нашей обыденной жизни. Зачем сбивать налаженный образ жизни, ломать устоявшиеся, хоть и болезненные отношения? К чему? И жизнь дальше течет своим чередом. Что самое главное, то же самое происходит каждый день — мы читаем Евангелия, Послания, Пророков. Закрываем книгу и идем дальше заниматься своими делами.

Но Иисус настойчиво подчеркивает — важно не только слушать, важно жить Словом Божиим. Наша жизнь во Христе может состояться только если в основе ее, как огромный камень, лежат заповеди Христовы. Из которых, как сам Он сказал, самые главные — любовь к Богу и ближнему.

Исцеляя прокажённого, Христос прикоснулся к нему. Он мог исцелить его и не прикасаясь, как не раз исцелял многих других, но именно больному проказой Он дал ощутить прикосновение Своих рук.

Такое прикосновение было невозможно согласно нормам поведения тогдашнего общества, ведь оно оскверняло и делало прикоснувшегося изгоем. Поэтому прикосновение Христа помимо исцеления недуга означало прорыв стени одиночества и отверженности, возвращало исцеляемого в мир людей, давало ему равноправие. И одновременно это было свидетельством Христа о Себе как о Том, Кто не может быть осквернён, но Сам очищает от скверны и при этом готов войти к самым отверженным. Правда, в тот момент для окружающих это оставалось закрытым.

Исцеление же слуги римского сотника пробило брешь в другой стене — между иудеями и язычниками. Можно представить, как непривычно было слышать ученикам слова Христа о том, что в Израиле не нашлось такой веры, как у римлянина.

Но не к одним дишь древним иудеям обращены слова о том, что многие придут с востока и запада. Это сказано для всех, кто хотел бы превратить Истину в национальный атрибут и считает допустимым хвастаться и превозноситься древним духовным наследием как славой предков...

Евангелист Матфей очень последовательно ведет свой рассказ. Сообщив нам в 4-й главе, в чем заключалось общественное служение Иисуса (помните? проповедь Евангелия Царства, исцеление и построение Церкви), он в главах 5-7 приводит пример проповеди, а теперь рассказывает об исцелениях и других чудесах. Чудес было много, и Матфей отбирает в свой рассказ те из них, которые представляются ему наиболее показательными и важными для иудейского читателя. В исцелении прокаженного такими существенными моментами оказываются прикосновение Иисуса к больному (к прокаженному нельзя прикасаться!) и повеление показать себя священнику и принести жертвоприношение. Иисус не пренебрегает законом Моисеевым, но превосходит его милосердием. В случае с сотником, Иисус общается с язычником (с язычниками нельзя сообщаться!), но, собственно, чем язычник отличается от иудея? Верой. И Господь показывает, что живая вера сотника сильнее традиционной и книжной веры Израиля. Мы видим, что чудеса Им совершаются не просто так, а в продолжение Его проповеди, а ап. Матфей, по своему обыкновению, приводит ветхозаветное обоснование такого служения Иисуса отрывком из знаменитой 53-й главы Исаии.

В Евангелии мы можем найти множество рассказов о чудесных исцелениях и изгнании бесов из разных людей. Эти чудеса обычно называются «знаками», «знамениями», то есть служат для того, чтобы нечто показать. Например, в сегодняшних рассказах чудеса должны проиллюстрировать исполнение пророчества Исаии о приходе Мессии, Который должен был «взять на Себя немощи и болезни». Для первых читателей Евангелия, знавших эти пророчества наизусть, намек был совершенно ясен — эти исцеления суть только начало дела спасения мира, которое Христос совершает в истории Своим добровольным страданием (Ис 53). Таким образом, контекст этого пророчества (и ссылки на него у Матфея) выводит нас за пределы конкретного чуда (которое, в общем-то, имеет к нам самим мало отношения) и вводит в историю спасения мира, где оказываются все события, в которых пророчество исполнилось и в нашей жизни, когда Христос спас нашу жизнь, исцелил наш недуг, победил зло вокруг или внутри нас.

Сегодняшнее чтение целиком посвящено теме совершённых Иисусом исцелений: тут и исцеление прокажённого (ст. 2 – 4), и исцеление слуги сотника (ст. 5 – 13), и исцеление тёщи Петра (ст. 14 – 15), и исцеление ещё множества бесноватых, чьих имён евангелист не упоминает (ст. 16). Вообще, нельзя не отметить, как много места евангелисты уделяют исцелениям, совершённым Иисусом. Само по себе это неудивительно: ведь в избавлении народа Божия от болезней и смерти великие пророки Израиля видели признак наступления мессианского Царства. И евангелисты не устают снова и снова описывать проявления этого Царства там, где появляется Иисус. Но одного лишь Его появления оказывается недостаточно. Для того, чтобы исцелиться, мало просто оказаться в одном физическом пространстве с Иисусом, надо ещё оказаться в одном с Ним духовном измерении. А для этого нужно лишь одно: доверие. Даже факт принадлежности (или непринадлежности) к народу Божию не принципиален: если у римского центуриона (сотника) веры оказывается больше, чем у иных из тех, кто считает себя избранными (ст. 10 – 12), то он и получает по вере (ст. 13), и ему вовсе не требуется для этого принимать иудаизм и присоединяться к народу Божию формально. Христианство не религия, а жизнь в Царстве, и жизнь эта не ограничена никакими религиозными рамками, даже рамками религии народа Божия. Но для тех, кто принадлежит к народу Божию и для кого эти рамки важны, для тех они остаются незыблемыми, и прокажённому Иисус велит пойти в Храм и совершить всё, что полагалось совершить правоверному иудею после исцеления от проказы. А Иисус может действовать и внутри этих рамок, они не тесны для Него, если у тех, кто пребывает внутри, есть доверие к Нему. Здесь снова проявляется фундаментальная особенность духовной жизни: в этой жизни важна не религиозность, а живые отношения с живым Богом. И если у человека есть доверие ко Христу, то Царство для него открыто. Независимо от религиозной принадлежности.

Здесь дано суровое предупреждение для всех нас, надеющихся, что всё обойдётся без наших усилий при одной лишь теоретической «верности», сводимой к словам, словам... Но одновременно Христос даёт и надежду на то, что многие из тех, кто вроде бы и не думал о соблюдении воли Отца Небесного, но в своей жизни просто и естественно был деятельно милостив к окружающим, будут приняты Господом в Его Царстве.

Похоже, что здесь мы видим ответ на часто задаваемый вопрос: что будет с теми, кто совершал добрые дела не будучи верующим? Отвечать на этот вопрос «вообще» бессмысленно, с каждым будут разбираться персонально. Тем не менее этот фрагмент Нагорной проповеди даёт надежду на то, что все обстоятельства будут учтены.

Интересно, что те, кто отвергнут по причине своего немилосердия, в качестве заслуг предъявляют чудеса и пророчества, которые они совершили именем Господним. Значит, наличие подобных чудес ещё не гарантирует, что совершивший их угоден Господу, причём сами чудеса могут быть вполне согласованы с Его волей. Но там, где нет любви, ни чудеса, ни духовные дары не спасительны.

Нагорная проповедь завершается важным замечанием Спасителя: для Царства главное — отношения, отношения с Ним и с ближними. Иначе вся жизнь человека подобна дому, построенному на песке. Казалось бы, человек, который именем Христа не только пророчествовал, но даже изгонял бесов и творил чудеса, не может не быть учеником Христовым, а если так, то путь его непременно должен завершиться в Царстве. На деле же всё оказывается не так просто.

Главная проблема тут в том, что падшему человеку вообще свойственно подменять содержание формой. В данном случае, как это ни покажется парадоксальным, формой оказываются как раз пророчества, изгнание бесов и даже чудеса — всё то, что мы склонны считать содержанием, относя к форме лишь религиозную оболочку духовной традиции.

Если бы речь не шла о христианстве, всё действительно было бы именно так. Христианство же уникально. Это не новая религия, не новая теология, не новая мораль и даже не новая духовная традиция, это новая жизнь. В жизни же главное — сама жизнь. Её течение. Её процесс. Её духовное качество, сама её динамика — то самое, что современный философ мог бы назвать экзистенцией. И, разумеется, отношения — с Богом, со Христом, с другими людьми.

Отношения ведь и определяют структуру нашей жизни, её духовный алгоритм. Христианство — не про то, что делать, а про то, как быть, как жить, в каком духовном состоянии существовать. Это и есть содержание христианства — а вся внешняя активность тут есть не что иное, как форма.

Между тем среди христиан во все времена был силён соблазн своего рода религиозного активизма, когда само христианство начинало восприниматься как практика — но не жизни собственно, а конкретных занятий и «духовных» дел. Религиозное образование, благотворительность, миссионерство — список можно продолжать если не до бесконечности, то очень долго. Предполагается, что чем больше человек переделает такого рода дел в единицу времени, чем он активнее в этом отношении, тем лучший он христианин.

Неудивительно, что многие старались и стараются изо всех сил — до психического или даже до нервного срыва включительно, который они нередко рассматривают, как крест, связанный со «служением», которое им якобы «Бог поручил». То, что Богу надо от них совсем другое, такие люди зачастую даже не догадываются, так же, как не догадываются они и том, что их срывы, кризисы, а порой и более серьёзные проблемы как раз и представляют собой то самое разрушение дома, построенного на песке, о котором говорит Иисус.

Становится страшно. Оказывается, можно даже творить чудеса именем Его — и при этом Он скажет, что никогда не знал нас... Но эти же стихи дают нам надежду. Оказывается, совсем не обязательно творить чудеса: главное — не делать беззакония. Как сказал один человек, «простое исполнение заповедей важнее, чем спецэффекты». Итак, будем стремиться не к спецэффектам, а к исполнению Его воли.

Завершая Нагорную проповедь, Иисус очень жестко предостерегает слушателей (и нас тоже) против такого характерного разрыва между выслушиванием (и даже принятием как истины) Его учения — и воплощением его в свою жизнь. Я бы даже сказал, между «теоретическим» и «практическим» христианством. Служение истине на практике требует усилий по преодолению «сопротивления среды» (может быть, в этом смысл образа «узкого пути» и «тесных врат»), в то время как «теоретизирование» почти не создает неудобств в этой жизни.

Принятие верного учения должно приносить плоды - изменение жизни, выражающееся в поступках внутреннее отталкивание от греха и беззакония, а если этого не происходит, то значит и реального принятия не было, и тогда — «Я никогда не знал вас; отойдите от Меня!»

В конце нагорной проповеди, где собраны важнейшие правила жизни учеников Христа, помещен своеобразный комментарий Самого Иисуса на все это нравственное учение — о том, что нельзя ограничиваться слышанием слова, что необходимо его исполнение, то есть, применение в жизни. Это означает, что все эти правила, заповеди, нравственные ориентиры — все это не только этика, «моральный кодекс», устав, а скорее, указания для осуществления веры. Ведь вера и есть присутствие Бога в жизни человека, а следовательно, верить — значит жить по-божески. Для Христа невозможны никакие «религиозные убеждения», оторванные от практики. Он не ждет от нас какого-то особого мировоззрения или убеждений — Он ждет, чтобы через нас в мире присутствовал Бог...

Сегодняшнее чтение посвящено теме лжепророков (ст. 15) и лжеучеников (ст. 21 – 22). Но прежде разговора о лжепророках и лжеучениках Иисус говорит о том, что путь в Царство не будет простым, что это путь узкий, которым захотят идти немногие (ст. 13 – 14). Такая последовательность, разумеется, не случайна. Ведь лжепророки и появляются потому, что их ждут. Падшая человеческая природа склонна к компромиссу; для полного спокойствия всякому хотелось бы исполнить то, чего требует Бог, но исполнить так, чтобы исполнение это было по возможности необременительным. Нарушить слово Божие напрямую было бы слишком рискованно, тогда при встрече с Богом лицом к лицу сказать Ему будет нечего. Иное дело, если бы появился некий духовный лидер, например, пророк, который своим авторитетом санкционировал бы такое нарушение, взял бы ответственность на себя и тем самым снял бы её с тех, кто не хотел бы идти узким путём. Конечно, при желании такого «пророка» всегда можно отличить от подлинного человека Божия, но если желания нет, если слушающий ищет не истины и не откровения Божия, а самооправдания, он вполне может не заметить даже совершенно очевидных вещей. Неудивительно, что всё это свойственно и тем, кто называет себя христианами. Ведь одного названия, как говорит Иисус, ещё недостаточно, нужна готовность идти тем самым узким путём, а дьявол между тем всегда готов указать на пути более лёгкие и ведущие якобы к той же самой цели, как он указывал на них самому Спасителю во время искушения в пустыне (Мф 4:3–10). Единственным же критерием истинности оказывается исполнение слов Иисуса (ст. 24 – 27). И дело тут не только в том, что человека, живущего Царством и в Царстве (а таковы все истинные христиане), ни с кем не спутаешь: благодать Божию сымитировать невозможно. Дело в том, что никакие способности и никакие дары Божии сами по себе не приближают человека к Царству: ведь для этого человек должен прежде всего измениться внутренне, а если такого изменения не произошло, всё остальное бесполезно, даже если в «остальном» заметно действие Божие (ст. 22 – 23). Но меняться внутренне падшему человеку труднее всего, и этим путём действительно готовы идти немногие. А другого пути в Царство нет.