Мысли вслух на Мк 2:1-12

Исцеление и прощение греха — вещи связанные. Оно и неудивительно: болезнь ведь и есть следствие греховности. Разумеется, бессмысленно искать каких-то конкретных связей между теми или иными болезнями и соответствующими им теми или иными грехами — таких связей нет. Есть другое: неполнота жизни, обусловленная грехопадением и его последствиями.

Вот эта неполнота и порождает болезни, в конечном счёте делая падшего человека смертным: неизбежная смерть от старости ведь тоже своего рода болезнь, причём абсолютно неизлечимая — по крайней мере, в рамках существующего в падшем мире порядка вещей. Иисус же несёт не излечение, а исцеление.

Тут не восстановление того относительного здоровья, которое определяется известной медицинской формулой «практически здоров», а возвращение человека к полноте жизни, которая была ему дана изначально. Разумеется, само по себе это ещё не означает, что исцелённый сразу же становится жителем Царства — чтобы стать таковым, нужно пройти долгий путь, путь духовного, а затем и физического преображения, завершающийся обычно уже за пределами земной жизни человека, но всякий исцелённый Спасителем приобщается Царства и обретает максимальную полноту жизни, доступную ему в наличном состоянии.

Сколько сможет он удержать от обретённой полноты — вопрос к самому человеку. Так же, как и вопрос о том, насколько сумеет он сохранить ту свободу от греха, которую обретает в момент исцеления — а обретает он её непременно, ведь в Царстве, жизни которого приобщается исцелённый, места греху нет. Это приобщение новой жизни, новый старт, чистый лист. Дальнейшее зависит уже от самого человека — от его последующей жизни, от того, насколько по-настоящему новой она будет.

Рассказывая об исцелении расслабленного, евангелисты подчеркивают, что его несли четверо друзей. Их вера в возможность исцеления своего друга была настолько велика, что против нее не смогла устоять даже крыша над головой Учителя. «Иисус, видя веру их, говорит расслабленному: чадо! Прощаются тебе грехи твои». Оказывается, вера — это не только наша собственность, прерогатива нашего внутреннего мира, но она может также и в других открывать путь к воздействию Бога. По вере одних прощаются грехи другого человека. Именно «вера, действующая любовью» была причиной того, что расслабленный оказался перед лицом живого Бога.

Далеко не всегда Господь Иисус, исцеляя больных, указывает на грех как на непосредственную причину болезни. Более того, иногда Иисус даже отказывается признавать грех причиной болезни, как в случае с исцелением слепорожденного, давая понять, что каждый случай уникален. Но здесь мы видим, что именно грех как нарушение нормы, извращение природы повлек за собой паралич, расслабленность.

С этого момента начинается конфликт Иисуса с книжниками, духовными вождями народа. На их вопрос: кто может прощать грехи кроме одного Бога? — Иисус отвечает встречным вопросом: если вы правы, что только Бог может даровать прощение грехов, то совершившееся чудо не является ли доказательством того, что Иисус — действительно Сын Божий?

Часто спрашивают, можно ли молиться за некрещенных, за самоубийц. Ведь даже для Церкви сложный вопрос об отпевании самоубийц. Но вдумаемся в сегодняшнее чтение. Мы знаем, что для того, чтобы произошло чудо, нужна вера. Но что делать, если веры нет, или до такой степени не было веры, что человек решился лишить себя жизни, неужели неминуемая гибель? И вот что говорит нам сегодня Евангелие. Тогда одной веры мало, нужна еще любовь. Вера одних, их любовь к другим, и тогда над этими другими, пусть у них и нет веры, пусть они не проявляют вообще никаких признаков духовной или любой иной жизни, словно разбиты параличом, а может они уже и умерли, тогда над ними совершается чудо. Любовь становится словно бы проводником веры от одного человека к другому и тот получает спасительный заряд. Мы должны всегда помнить об этом и поэтому обязательно молиться за тех, кто сам о себе по той или иной причине (коих великое множество в мире) молиться не может.

Обращать внимание на форму и не видеть сути — характерная особенность фарисеев. Но это не корпоративная характеристика древних иудейских религиозных деятелей, а тип человеческого сознания, тип личности, как сказал бы психолог. В том исцелении, о котором повествует нам сегодня евангелист Марк, этот тип личности выступает во всей красе. Книжникам, ставшим свидетелями исцеления, нет дела до того, что Христос восставил паралитика. Важно лишь то, что, с их точки зрения, Он богохульствует. Что Бог услышал Иисуса из Назарета и подарил паралитику новую жизнь — не важно. Важно, что книжники считают, что так говорить неправильно. Даже принцип «победителей не судят» претит им. Они все равно осуждают Христа. Выбирая между идеями и живым человеком, книжники выбирают идеи. Увы, не только они одни...

Интересно: сколько всё-таки стоит человеческое слово? Не слово Спасителя — тут всё понятно — а обычное слово обычного человека? Или, к примеру, веское слово человека учёного и образованного? Наверное, во всяком случае не больше того, сколько готов за него дать тот, кто его произносит. Так чего же стоит слово осуждающих Иисуса фарисеев? Они люди религиозные, они знают, что ложь — нарушение заповеди, данной Богом. И Иисуса они, несомненно, лжецом не считают. Их просто не устраивает формулировка. Она неправильная, непозволительная, богословски некорректная. Но правда ли то, что говорит этот Человек? Он говорит о прощении грехов, это Его ошибка, Он плохо знает теологию и, кажется сказал нечто богохульное. Теперь надо выяснить: это случайно, по ошибке, или намеренно? И никому не приходит в голову, насколько далеко происходящее от столь привычных для активистов религиозных братств и учителей Торы богословских диспутов. А когда оказывается, что тут дело не в богословских формулах, все застывают в замешательстве. Они не знают, как реагировать на происходящее: человек исцеляется, несмотря на некорректность формулировки. Богословы застывают в недоумении. На них пахнуло Царством.

Одна из самых трудных вещей в духовной жизни — это вера в Божье действие в нашей повседневной жизни. Книжники, не верившие в то, что Иисус может прощать грехи, не были атеистами. Они верили, что Бог, в принципе, может прощать, но как это отражается в реальной жизни? Для них Бог — невидим и недоступен. Его прощение никак не сказывается на видимой реальности. При таком подходе Бог превращается в абстракцию. А Господь Иисус как раз превращает их абстрактную веру в прощение — в знамение, в знак силы Божьей, действующей в этом мире. Он совершает то, на что надеялись более практичные друзья расслабленного — дарует ему не только прощение «духовное, где-то там, на небе», но и прощение настоящее, действенное, переворачивающее его жизнь.

Четыре человека приносят паралитика к Иисусу. Это было нелегко, им пришлось прокопать крышу дома и спустить на веревках постель больного к ногам Иисуса. Понятно, что этот человек им дорог, такие труды не совершаются ради тех, к кому мы безразличны. Понятно, что они хотят, чтобы Христос его исцелил, и их любовь к этому человеку и невозможность вылечить его своими силами порождают в них надежду на Иисуса и доверие к Нему. И Христос видит веру их.

Здесь же сидят «некоторые из книжников», не доверяющие Ему, потому что все, что Он делает или говорит, ставит под сомнение их отношения с Богом, в которых они считают себя специалистами. Мы, наверное, даже не можем осознать, какой «бомбой» были произнесенные Иисусом слова. О недоумении и раздражении книжников нам сообщает евангелист Марк: они не могут принять истинности этих слов, а тогда это — богохульство, присвоение себе Божественных прерогатив. Но и друзья расслабленного должны были недоумевать: они ведь не для этого его принесли! То, что Иисус совершает вслед за этим, отвечает на оба недоумения: вера не оказывается тщетной, а недоверие к истине оказывается посрамленным.

В Своем служении Иисус всегда неожидан, шокирующе неожидан. Эта неожиданность опрокидывает привычные представления людей и делает их способными принять нечто новое и тем самым измениться. Не потеряли ли мы это ощущение Его неожиданности, не привыкли ли мы к Нему, не сделали ли мы Иисуса для себя понятным и однолинейным, не несущим ничего нового? Если так, то мы закрылись от реальной встречи с Ним.