Мысли вслух на Ин 6:60-69

У большинства из нас бывают моменты, когда «внутренний голос» говорит: «Я устал, я не могу молиться. У меня много проблем, у меня нет времени пойти в церковь. Я устал, я не могу сегодня читать Библию...» Мы думаем, что вот мы отдохнём — и тогда будем общаться с Богом. На самом деле всё наоборот. «Дух животворит, плоть не пользует нимало», — говорит нам сегодня Господь. От того, что я не помолюсь, мне не станет легче жить. А вот если в трудный момент принести всё Богу в молитве — Он войдёт в мою ситуацию и даст Свою жизнь, Свой свет.

Иисус прекрасно понимает: то, что Он говорит, понять одним человеческим разумом невозможно. И дело тут не в какой-то особой сложности того, о чём идёт речь, а о том, что чисто теоретически такие вещи не объяснить. Речь ведь идёт о новой жизни, о которой практически бесполезно рассказывать, если у человека нет хоть какого-нибудь практического опыта этой самой жизни. В сущности, всё, сказанное Иисусом Своим ученикам во время Его земного служения, было сказано авансом. Так сказать, на вырост.

С учётом дальнейшего духовного роста. Пока им оставалось лишь принимать сказанное на веру. Но это дело добровольное, поэтому Иисус и предлагает желающим уйти и оставить Его. Он знает, что доказать Он ничего никому не сможет. Показать — да, в своё время. И тогда те, кто увидит, увидят совсем не то, чего могли ожидать. И это будет лучшее доказательство. Но это в будущем, а пока — только доверие.

Впрочем, не на пустом месте. Пётр не случайно говорит о «словах вечной жизни». Кое-что ведь ученики Иисуса уже видели. Они видели явные признаки присутствия Царства и действия силы Божьей. Признаки, которых прежде не только им, но и никому другому видеть не приходилось. И вот теперь их Учитель говорит нечто такое, что никак не вмещается в сознание. И каждый из учеников оказывается перед выбором: принять Учителя таким, какой Он есть, или уйти.

Он говорит невозможные, невероятные, порой звучащие почти кощунственно слова. Но сила Божья с Ним, и Царство тоже с Ним. Приходится выбирать. Выбирать между Богом и привычными границами и пределами человеческой природы, человеческого разума, человеческой религиозности. Верить невозможному — всегда вопрос выбора. И только готовность идти за Богом, невзирая ни на что, позволяет поверить. Потому и говорит Иисус, что, если Отец не привлечёт человека, сам он таким путём пойти не в состоянии.

Только Бог даёт человеку силы и уверенность на пути, по которому ведёт вера в невозможное. Человеческая природа тут бессильна. Но это был необходимый урок: ведь и в Царство придётся входить таким же образом. Абсолютно невозможным. Следом за Воскресшим — а это ещё менее возможно. На пути в Царство вокруг всё время невозможное, невероятное, не вмещающееся в сознание. И лучше привыкнуть к этому заранее, чтобы потом было легче идти.

Произнеся слова, трудные для понимания не только “случайными” слушателями (конечно же, не случайно услышавшими Христа!), но и учениками, Он заостряет ситуацию и создаёт Себе дополнительные трудности. Происходит отсев, евангелист беспристрастно свидетельствует: многие из учеников Его отошли от Него. Те же, кто остался, тоже вряд ли смогли легко усвоить услышанное. Можно сказать, что Иисус Сам оттолкнул от Себя тех, кто к Нему потянулся.

Можно бы, но не стоит. Приходя ко Христу, мы поначалу воспринимаем те грани евангельского свидетельства, которые способны вместить в первую очередь. Но Господь не хочет, чтобы мы застряли на новоначальном уровне и предлагает нам двигаться дальше. Слишком легко можно создать себе облегчённую веру, сведя её к привычному набору понятий, так хочется и в духовной жизни создать уютный обжитой мирок, но Господь расширяет наши горизонты и выводит из такого мирка. Это бывает трудно, но такой исход необходим нам же самим. Так что вопрос “не хотите ли и вы отойти?” адресован не только двенадцати, но и всем нам. Заметим, однако, что даже ставя такой вопрос ребром, Христос не упрекает учеников в неверии, но говорит, что “есть среди вас некоторые неверующие”. Слабая вера, полная сомнений и недоумений, при неотступном следовании за Христом должна укрепиться.

Слова о том, что многие из учеников Его отошли от Него не случайно соседствуют с первым упоминанием о том, что Христос заранее знал, кто Его предаст и даже назвал предателя диаволом. Но зачем тогда Он приблизил к Себе такого типа?

Должно быть, по тем же причинам, по каким Он не отвергает любого грешника. Каждый, совершающий зло, соучаствует в делах сатаны. Но каждого Он хочет спасти и намерен давать грешнику шанс на спасение до последней возможности.

Каждый человек ищет радости, ищет счастья. Ищет там, где может. И даже что-нибудь находит. Но то, что он находит — это еще не настоящее счастье. Оно приходит и уходит, не давая человеку ответа на то, до чего докопаться может только сам Бог. Это «счастье» пропадает, оставляя за собой еще большую жажду. Жажду чего-то подлинного, чего-то, что уже никогда не уйдет, но «пребудет вовек». Христос в сегодняшнем отрывке из Евангелия от Иоанна указывает на то, что вечна лишь та пища, которую дает нам Он, — Его Плоть и Кровь (см. Ин. 6:56-58). И хоть ученики еще и не вкусили этой пищи, они уже могут сказать, что не хотят искать ничего больше: «Господи! к кому нам идти? Ты имеешь глаголы вечной жизни» (Ин. 6:68). Они понимают, что нашли то, что искали, быть может, всю жизнь до этого, и уходить куда-то в сторону или возвращаться к прежнему для них абсолютно не имеет смысла. Точно так же сотник Корнилий чувствует, что Бог призывает его — и вот оно, исполнение всего, чего он так долго ждал. И, чтобы апостол Петр не помешал своими стереотипами расти Царству Божию, Господу приходится заранее провести с ним некую воспитательную работу. Чтобы те, кто ищет Бога, смогли наконец к Нему придти.

Что означают слова Спасителя о невозможности прийти к Нему, если не привлечёт Отец? Абсолютное предопределение? Тщетность любых человеческих усилий, когда дело касается христианской жизни? Или что-то иное? Конечно, об абсолютном предопределении, когда дело касается человеческой судьбы, речи нет. Ведь Иисус ничего не говорит нам о том, чем руководствуется Отец, подводя того или иного человека к Иисусу, и насколько Он сообразуется в этом случае с намерениями и желаниями человека. А весь библейский контекст заставляет думать, что Бог всё же учитывает свободный выбор человека, так, что тащить ко Христу или за Христом насильно Он никого не будет. А вот воспользоваться искренним желанием ищущего найти живую истину Он вполне может. Но дело, быть может, вовсе и не в том, какими критериями руководствуется Бог, направляя человека по тому или иному духовному пути. Ведь Сам Иисус, похоже, говорит о другом. Его не понимают, многие уходят, смутившись Его словами. Остаётся, как видно, меньшинство. Эти люди не могут уйти потому, что уходить им некуда. Во Христе они нашли ту самую живую истину, тот смысл собственной жизни, без которого эта жизнь им уже не нужна, без которого она для них просто немыслима. Вот эта живо ощущаемая и переживаемая единственность возможного духовного пути, невозможность уйти не потому, что кто-то или что-то удерживает извне, а потому, что духовно идти некуда, и есть действие Божие. Человеческими усилиями такого результат достигнуть невозможно, человеческая природа не склонна к тому, чтобы загонять себя в ловушку, в психологический тупик, из которого только один выход. Естественным образом человек всегда стремится оставить себе альтернативу. Когда она исчезает, перед нами практически всегда следствие внешнего духовного воздействия на ситуацию или на душу человека. Воздействия тёмного, если безальтернативность становится безвыходностью, обрекающей на смерть. Воздействия светлого, если она указывает единственный путь, ведущий в Царство.

Слово Христа о Себе как о Хлебе Небесном, который даруется Отцом, так невероятно, что даже некоторые из учеников предпочитают оставить Учителя. В этом нет ничего удивительного: взглянув на себя и на историю человечества, мы увидим, что мы очень часто отворачиваемся от Христа именно из-за того, что Слово Его превосходит наше разумение. Научиться быть верными Богу, пути и мысли Которого бесконечно превосходят наши пути и мысли, не так-то просто.

И поэтому такой победой, такой яркой вспышкой истины звучат в конце сегодняшнего отрывка слова апостола Петра: «Господи! к кому нам идти? Ты имеешь глаголы вечной жизни: и мы уверовали и познали, что Ты Христос, Сын Бога живого». Мы, может быть, предпочли бы Бога более понятного, рационального и, дерзну сказать, примитивного — да другого нет. Так что выбор у нас, как Сам Господь сказал в 30 главе Второзакония: «жизнь и смерть предложил Я тебе сегодня, благословение и проклятие». Важно однако, что без этих слов Христа, таинственных и трудных, у нас не было выбора, а было одно проклятие.

Христос назвал Себя хлебом, и уже одно это было трудно понять слушающим. Но тем, кто помнил о тех необычных образах, которые обычно использовались пророками в своих речах, было бы нетрудно счесть слова о хлебе одной из пророческих притч. Иисус говорит, что Его учение и Он Сам так же необходимы, как повседневная пища, почему бы с этим не согласиться?

И ведь такое понимание нельзя назвать неверным, однако его недостаточно. Вот уже двадцать веков для многих людей, принимающих Христа как мудреца и моралиста, как и для многих из Его слушателей остаются закрытыми и непостижимыми следующие Его слова - о Плоти и Крови.

Представьте иудея, твёрдо усвоившего, что не только вкушение крови запрещено законом Моисеевым, но и что всё, связанное с кровотечением оскверняет и требует очистительных обрядов. И вдруг он слышит о необходимости пить кровь, да ещё и человеческую, да к тому же ещё и Кровь Этого странного проповедника. Даже для пророческого иносказания такой призыв звучит чересчур скандально!

Нам, читающим Евангелие спустя много веков после описанного эпизода, проще увидеть, что здесь Христос говорит о евхаристии, но на этом не надо ставить точку. Смысл евхаристии глубок и непостижим в своей полноте. Иногда не вредно вспомнить, как были потрясены древние иудеи, впервые услышав призыв Иисуса вкушать Его Плоть и пить Его Кровь. Может быть, это поможет нам заново прочувствовать, чем была Тайная Вечеря для первого поколения учеников Христа.

Евангелист Иоанн, в отличие от остальных евангелистов, не упоминает о вкушении учениками Тела и Крови на Тайной Вечери. Но то, что он нам сохранил, столь же важно для понимания того, что на ней происходило.