Мысли вслух на Ин 4:14

Рассказ евангелиста Иоанна о реальном событии встречи и разговора Господа Иисуса Христа с самарянкой, происшедшем в окрестностях Сихаря, одновременно оказывается для читателя исполненной глубокого смысла притчей, в которой как в капле воды видны некоторые важные вещи, относящиеся ко встрече со Христом любого человека. В фольклоре «живой водой» обычно называют некое волшебное средство, продлевающее или возвращающее жизнь. Евангелие говорит нам о совершенно другом. Дело в том, что качество воды в колодцах и источниках может быть весьма различным, и в обиходе древнего Ближнего Востока различались и названия для более или менее пригодной для питья воды. Так вот, самая чистая и самая лучшая вода называлась живой водой. Это понятие сближается не с фольклорной живой водой, а с тем, что мы называем живительной влагой. В жаркий полдень, когда все приличные (не пять раз замужние) женщины давно запаслись водой, такая вода, конечно, весьма желанна для самарянки.

Но для нас дело все же не в этом. Нельзя не обратить внимание на то, что в Библии присутствует традиция сопоставления веры и личного общения (если так можно выразиться, «личного знакомства») с Богом и чистой воды. Господь говорит самарянке о воде, которая станет в человеке источником, текущим в жизнь вечную. Апостол Иаков пишет в Соборном послании о том, что не может из одного источника течь горькая и сладкая вода, сопоставляя поток воды с потоком истины. Евангелист Иоанн в конце Апокалипсиса приводит слова Господа «жаждущему дам даром от источника воды живой». Этот образ был известен еще пророкам, им пользуются и Исайя, и Иезекииль, и Иоиль.

Следовательно, слова Христа о живой воде мы можем отнести к тому дару веры, который Он дает нам. Вода учения Христова названа Им живой, то есть чистой и незамутненной, не опасной, в отличие от воды из других источников, для духовного здоровья человека. Напротив, эта вода становится источником жизни в самом человеке. Дать ее нам может только Христос, и если бы мы в состоянии были понять это (если бы мы знали дар Божий), то мы просили бы об этой воде, как о самом главном. И, конечно, нельзя не думать о том, что в бесплодной пустыне, какой является жизнь человеческого духа без этого дара Божия, слово Христа действительно подобно глотку чистой холодной воды в жаркий день.

Что означают слова Спасителя о поклонении «в духе и истине»? Нередко Его слова понимают, как своего рода возвращение в древность, в ту древность, когда не было ещё ни Скинии, ни Храма, когда алтарей (в т.ч. и алтарей Единого) было много, и каждый сам избирал себе место поклонения. Быть может, их и можно было бы понимать так, если бы Иисус сказал, что между «этой горой» (речь идёт о горе Гаризим, где в евангельские времена была развалины некогда построенного самарянами храма) и Иерусалимом разницы нет. Но Он ничего такого не говорил, Он, наоборот, сказал совершенно ясно, что «спасение от иудеев», так, что ни о каком возвращении назад речи идти не может. А если так, то, очевидно, остаётся лишь двигаться вперёд. Куда же? По смыслу всего, о чём говорил Спаситель во время Своего земного служения, становится ясно: в Царство, о котором Он Сам сказал, что оно «приблизилось». Ведь поклонение на любом месте в «духе и истине» только в Царстве и возможно. Царство всё пронизано этим «духом», дыханием Божиим, которое его наполняет и позволяет каждому, в него входящему, приобщиться к полноте жизни и к полноте богообщения. Тут действительно достаточно лишь верности Богу и Христу (того, что называется в Синодальном переводе словом «истина»), чтобы эту полноту богообщения обрести. Но вне Царства всё остаётся по-прежнему: Храм, алтарь, жертвоприношения «спасение от иудеев». А дальше каждый сам выбирает для себя, как ему жить впредь: по-старому или по-новому.

Цепочка тем, по которой Господь настойчиво ведет Самарянку, была и остается для многих последовательностью поиска человеком самого главного в жизни, и одновременно — поиска Богом человеческой души. Господь делает первый шаг, просит пить, тем самым подталкивая женщину на ответный шаг, требующий от нее некоторого усилия — ради милости к усталому путнику перешагнуть через религиозный запрет не общаться с иудеями. Следующие шаги тоже требуют от женщины все большей открытости, доверия Человеку у колодца. Ей приходится признаться Ему, что в ее жизни все очень не просто, но, доверившись Иисусу, она спрашивает Его и о том, что кажется ей самым основным вопросом в жизни — где поклоняться, как верить? Затем она открывает Ему и самую глубокую свою надежду — даже если не строится жизнь, а религиозные разногласия зашли в тупик, есть Тот, Кто, придя, сможет все устроить, все объяснить, ответить на самые потаенные вопросы и желания — Мессия. В результате она первая, еще до учеников, узнает о приходе Христа в мир. Она оказывается наиболее подходящим для этого человеком — ведь стремление узнать Его пересилило в ней и недоверие, и стыд, и отчаяние.

Беседуя с самарянкой, Христос поступает не только непривычно с точки зрения нравов и представлений того времени, но и, на первый взгляд нелогично. Он обращается к женщине, принадлежащей к отколовшемуся от основного русла религиозному направлению, да и среди своих не пользовавшейся уважением, о чём говорит уже то, что за водой она вынуждена приходить в самое жаркое время, когда у колодца обычно никого не бывает. Но именно она, а не признанные духовные лидеры, уверенные в собственной праведности и "стойко следующие принципам", способна услышать Его слова. Те, кого презирают люди, нередко оказываются ближе к Богу.

Раскол между иудеями и самарянами явился прообразом всех позднейших церковных расколов, и Христос приходит, чтобы преодолеть его, так что Его беседу с самарянкой можно назвать первым проявлением экуменизма. Не того экуменизма, когда разнородные верования сваливаются в одну кучу по принципу "и ты прав, и ты; и ты, жена, права", но экуменизма как восстановления единения братьев, разошедшихся в разные стороны. Христос рассказывает самарянке о её жизненных обстоятельствах, по сути, обличает её в грехе, но это её не смущает. Теперь мы видим неслучайность выбора её Христом в качестве собеседницы: столкнувшись с прозорливостью Незнакомца, она не разменивается на вопросы, обычно задаваемые предсказателям и гадалкам. Вопрос, волнующий её, касается принципов богопочитания.

Раскрывая перед самарянкой смысл подлинного поклонения Отцу Небесному, которое будет происходить в духе и истине, Христос не отрицает исторических путей богопознания. Даже пробивая брешь между иудеями и самарянами, Он подчёркивает, что спасение от иудеев, мало того, в самой этой фразе Он отождествляет Себя с иудеями (мы знаем, чему кланяемся). Стремление к единству с другими не означает отказ от подлинных ценностей собственной традиции, наоборот, оно предполагает их сохранение.

Беседа Иисуса с самарянкой — о главном. О Царстве. О той новой жизни, которую Он, Спаситель мира, в этот спасаемый Им мир принёс. Об Источнике подлинно живой воды. Об истинном поклонении. О дыхании Царства, которое само отныне обозначает место поклонения. Словом, о той новой духовной жизни и жизни вообще, которая и есть собственно Царство. Царство ведь и есть жизнь как таковая. Не какая-то специфическая «духовная» жизнь в том смысле, в каком нередко понимают сегодня духовность, сводя его к каким-то особым изменённым состояниям сознания, а самая обычная, повседневная жизнь, обретающая новое качество.

Ведь поклоняться в духе и истине означает не следовать каким-то новым «духовным» истинам, которые открывает миру Спаситель, а общаться с Его небесным Отцом и с Ним Самим, пребывая в полноте жизни Царства. Тут не новая религия или новая «духовность», а новое качество жизни, качество бытия.

Новая экзистенция, выражаясь современным языком. Не человеческая только, но включающая в себя и дыхание Царства, и жизнь Самого Христа. Он ведь не случайно говорит о живой воде. Живой по-еврейски и по-арамейски называли воду, которая течёт постоянно, как бывает с источниками и с родниками. Эта вода постоянно иная, постоянно новая. Иисус тоже говорит о живой воде — но, конечно, воде не физической. Он говорит о той жизни Царства, полноту которой несёт в Себе.

О полноте, к которой может приобщить всякого ищущего и жаждущего, если только ищущий и жаждущий Ему доверится. И тогда такой же источник, какой присутствует в Его сердце, откроется и в сердце того, кто приобщился жизни Царства через Него. Не в такой, конечно, полноте, как у Него, но в той, которая возможна для обычного человека. И тогда для такого человека новая жизнь, жизнь Царства начнётся по-настоящему. Как жизнь для него не только внешняя, но и внутренняя. А значит, и его собственная тоже. И тогда уйдут, потеряв смысл, все вопросы о местах поклонения: ведь Царство будет сопровождать человека повсюду. А значит, и поклониться Богу можно будет где угодно. В духе и истине.