Мысли вслух на Мих 2:1-13

Люди часто сетуют на несправедливость. Но когда грешники получают возмездие, соответствующее их же грехам, им трудно признать его справедливым. Тем, кто воровал, отнимал имущество у слабых, по слову пророка предстоит лишиться и земель, и имущества, и свободы. Но народ не хочет прислушиваться к таким пророчествам, ему больше нравятся те, кто предсказывает благополучие и безнаказанность.

Уж и не знаешь, к каким временам относятся все эти предупреждения. Понятно, что в первую очередь к древним, но и с уроком для всех последующих времён, постоянно повторяющих прежнее. Впрочем, во все века публика любила пощекотать себе нервы слухами об очередной грозящей катастрофе, о дате конца света или же о предстоящем падении астероида. Взвинтившись, публика любит успокаиваться ловлей кайфа от вещаний благоприятных предсказателей, обещающих то, что соответствует желаемому.

Но тот, кто отворачивается от исходящих от Бога предупреждений отворачивается и от Него Самого, а значит, рискует стать Его врагом. Но тогда он сам себя лишает опоры.

«Это время злое», — говорит Господь. Но кто сделал это время таким? Господь? Или люди, которые творили зло? И, наверное, есть основания у Господа не в каждой ситуации проявлять Своё милосердие. Да, милосердие Божие безгранично — но милосердно ли давать злу возможность процветать? И Господь предоставляет Своему народу возможность вкусить плоды собственного беззакония.

Призыв пророка «вставайте и уходите» на первый взгляд кажется немного странным: куда же идти верующим яхвистам из Иудеи, где живёт (какой-никакой, но всё же) народ Божий, где Храм, где, наконец, место присутствия Божия? Конечно, Бог Сам, устами Своего пророка, говорит, что Его народ в том состоянии, в каком пророк его застал, скорее именно «никакой», но ведь Сам Бог отнюдь не собирается начинать историю Своего народа сначала, с чистого листа; так куда же тогда уходить Его верным? Понять это можно, наверное, лишь в контексте всего того, что говорили допленные пророки, начиная с Исайи Иерусалимского, об остатке, который во времена всеобщего отступничества и духовного упадка сохранит веру, оставшись верным Богу отцов.

Историческая судьба этого остатка, по свидетельству всех пророков, обещала быть непростой: народу грозила историческая катастрофа, которая должна была стать следствием духовного упадка, и хранить верность Богу остатку предстояло в изгнании, в рассеянии, в чужих странах, среди язычников (о том, что страной изгнания будет именно Вавилония, стало ясно не сразу). В таком контексте призыв пророка уходить звучит как предупреждение о том, что скоро сбудутся пророчества тех, кто говорил о грядущей катастрофе и об остатке.

Но есть в словах Михея и иное: понимание того, что долготерпение Божие не бесконечно. Разумеется, Бог может ждать, и ждёт иногда очень долго. Но ждёт Он до тех пор, пока есть смысл ждать. А смысл остаётся, пока остаются шансы исправить ситуацию без кардинальных мер, к которым можно отнести и такую катастрофу, как поражение в войне, изгнание и рассеяние.

На такие крайние меры Бог, очевидно, идёт лишь тогда, когда все остальные возможности исчерпаны. Но перед катастрофой Он предупреждает Своих верных, чтобы они знали, к чему готовиться. И слова пророка, как видно, нужно понимать ещё и так: это предупреждение о том, что ситуация критическая, что катастрофа неизбежна и Бог больше не будет её отсрочивать, удерживая ситуацию от полного развала. Не потому, что Он изменил Свои планы относительно Своего народа, а потому, что народ оставил Ему только одну возможность Свои планы реализовать.