Мысли вслух на 3 Цар 19:1-21

Какой у Бога голос? Наверное, уж Он-то может сказать слово так, что небеса разверзнутся и горы обрушатся. Но почему-то не любит Он говорить так. Глас с небес — явление крайне редкое, а уж такой глас, чтобы все присутствующие и слышали, и разобрали каждое слово — и того реже... Он выбирает другой путь — Он говорит в тихом ветре. Почему? Знаете, в школе бывают учителя, которые громко кричат, но их никто не слушает, а бывают такие, которые говорят тихо-тихо, почти шёпотом — но все слышат каждое слово, потому что прислушиваются. Бог не хочет перекрикивать нас! Конечно, громкий крик услышат все — но Ему нужно, чтобы Его слышал тот, для кого Его голос действительно важен. Он ждёт, пока внутри всё затихнет, и тогда, в полной тишине, мы услышим Его голос.

Опыт Илии ясно, как ничто другое, доказывает, что у Бога есть некий аналог того, что у человека называется чувством юмора. Хотя, возможно, хорошо зная Своего служителя, Он решил познакомить Илию с некой, прежде ему неведомой, стороной Своей личности. Традиционно, начиная с эпохи Моисея, а быть может, и раньше молния, которую называли обычно небесным огнём, буря, землетрясение воспринимались, как проявления силы Божией. И натуре Илии такие проявления, несомненно, должны были быть очень близки: для него Бог — прежде всего, неумолимый Судья, карающий отступников и уничтожающий язычников, дерзнувших покуситься на Его прерогативы. Уничтожающий, если надо, и руками Своих служителей, как уничтожил однажды сам Илия языческих жрецов. И вот теперь именно ему, Илии, Бог открывается не в буре, не в огне и не в землетрясении, а в голосе тонкого безмолвия (так в еврейском тексте; «веяние тихого ветра» — это Септуагинта, греческий перевод, иногда отличающийся от оригинала не только по стилю, но и по смыслу). Откровение было важным, хотя вся его важность, возможно, была осмыслена далеко не сразу и не самим Илией. Прежде присутствие Божие связывалось со Скинией, с Храмом, с алтарём. Бог был там, на том месте, на которое Он Сам указал, и больше нигде искать встречи с Ним не приходилось. Исключение составляли пророки с их специфическим духовным и религиозным опытом. Бог говорил с ними, они слышали Его голос, видели посланные Им видения, и таким образом узнавали, что Бог рядом. А Илии, кажется, впервые открылось, что Бог рядом не только тогда, когда Он говорит, но и тогда, когда молчит. Сквозь тонкое, прозрачное безмолвие ощущается присутствие Того, Кто может заговорить в любой момент. Но сейчас Он молчит. Однако это не значит, что Он далеко, отвернулся, забыл. Он здесь. И, когда придёт время, Он заговорит, даст о Себе знать. Но и когда молчит, Он всё равно рядом. Это главное.

Обещая пророку Илии встречу с Собой, Господь перечисляет все характерные признаки Богоявления, которые нам кажутся вполне естественными. Еще бы, Владыка неба и земли является в этом мире, и как тут не быть ветру, раздирающему горы, землетрясению и огню. Но Библия говорит, что это все — явления нашего мира, сопутствующие приходу Всемогущего. Не в этом Господь, категорично утверждает она.

Вместо всех этих катаклизмов, явных и грозных, в качестве иконы Божества Библия предлагает веяние тихого ветра, напоминающее дыхание самой жизни. Это принципиально важный момент, потому что мы склонны проецировать на Бога свой страх перед Его праведностью, и этим оправдывать свое удаление от Него. Бог — это нечто иное, отличное от видимых проявлений Его присутствия. Это веяние тихого ветра — как дыхание тайны, переворачивает душу пророка и становится одной из ключевых богословских аксиом, помнить о которой необходимо при чтении Священного Писания.

Какой удивительный пример подает нам Елисей. Что мы видим? Человека, работающего на поле, причем работающего на своем скоте, а значит, довольно состоятельного человека. И вот он совершает «опрометчивый» поступок: в одно мгновение решает следовать за Илией, оставив все, что имеет. Да и как решает, после чего? Ведь сомневающемуся сердцу вряд ли понять «брошенную милоть» как однозначный знак от Бога (3 Цар. 19:19)… Да и сам Илия затем спрашивает Елисея: «Что сделал я тебе?» (3 Цар. 19:20)- тем самым давая ему еще одну возможность засомневаться… Но у Елисея да — да, а нет — нет (см. Мф. 5:37). Появившаяся в сердце мысль о том, что так хочет Бог, сразу превращается в решение исполнить, за которым следует действие. Да даст нам Господь такие же силы делать правильный выбор, когда в сердце брезжит хотя бы слабенькое, но все-таки понимание того, что лучше для Него…

Елисей делает совершенно бессмысленную, казалось бы, вещь. Чем ему так помешали несчастные волы? Зачем надо было их жарить и раздавать их мясо? Вернул бы их домой, и всё тут. Но Елисею почему-то очень нужно было отдать всё, за что он нёс ответственность в «прежней жизни». Илия призывает его на служение, и Елисей принимает это призвание со всей серьёзностью. Он не отводит этих волов домой, потому что ему они больше не принадлежат, но он и не просто отпускает их – для Елисея важно накормить других. Всё, что было у него, он отдал, и теперь с пустыми руками начинает свой новый путь – путь пророка Господня.