Мысли вслух на Лк 8:22-25

Эпизод с усмирением Иисусом бури на Генисаретском озере как нельзя лучше показывает нам, что думали ученики Спасителя о Нём Самом и о той силе, которая от Него исходит. После совершённого Иисусом чуда они в ужасе, они удивлены и поражены. В самом деле: прежде они видели Его исцеляющим людей и освобождающим их от власти тёмных сил. Теперь они вдруг поняли, что Ему подвластно не только человеческое тело и человеческое сердце, но и силы природы.

Его могущество в их глазах безмерно выросло. Им кажется, что они открыли в своём Учителе нечто новое, или, вернее, что Он открыл им относительно Себя нечто новое, как бы являя им новую меру Своего могущества. А Он между тем говорит им: где же ваша вера? Он не собирается демонстрировать им Свою силу. Им кажется, что Он вмешивается в судьбы мироздания, управляя стихиями, а им остаётся лишь быть рядом, слушая Учителя и следуя Его наставлениям.

И тогда Он приведёт их в Своё Царство. Может быть им и придётся за это Царство бороться. Но у них могущественный Вождь, Которому не страшны никакие враги: ведь Ему покорна даже сама природа, так что же могут сделать Ему люди? А Иисус между тем напоминает ученикам о той вере, которой им так не хватает. Они, наверное, всё же не до конца поняли своего Учителя, быть может, просто решив, что им не следовало так сильно пугаться и так громко кричать от страха.

Он явно имел в виду другое. Он снова и снова напоминал им о Царстве. О Царстве, которое не где-то впереди, в прекрасном далеко, до которого ещё надо дойти, быть может, с боями, а здесь, рядом с ними. И только их собственное недоверие, недоверие не столько к Нему, сколько к самим себе, мешает им войти в это Царство уже здесь и теперь.

Ведь и Он усмирил бурю не воздействием силы на стихию, а явлением Царства. Царства, где нет места буре, угрожающей человеку, не потому, что стихии в Царстве теряют свою силу, а потому, что там они полностью, до конца послушны духовному воздействию, а значит, подвластны не только Богу, но и человеку. Не одному лишь Мессии, Сыну Божьему, но и всякому человеку, имеющему отношение к Царству. И Спаситель хочет донести эту простую и вместе с тем столь трудную для понимания истину до апостолов. Ведь иначе они так и не смогут понять, что такое то Царство, в которое им предстоит войти, и как туда входят.

Сегодняшнее чтение предлагает нам два рассказа: рассказ об усмирении Иисусом бури на Генисаретском озере (ст. 22–26) и рассказ об исцелении гадаринского бесноватого (ст. 27–39). На первый взгляд, оба рассказа связаны друг с другом лишь внешней событийной канвой. Однако при ближайшем рассмотрении это оказывается не совсем так. Можно было бы сказать, что их связывает между собой тема Царства, так же, как и все другие рассказы о совершённых Иисусом чудесах. Но каждый такой рассказ имеет свои особенности, по-разному оттеняя эту тему и описывая явление Царства с разных сторон.

Так и сегодня: перед нами, с одной стороны, преображение природной стихии, а с другой — исцеление одержимого человека. Но всё же в обоих случаях на первом месте оказывается именно человек, а не природная стихия и не тёмные силы. Ведь Иисус не просто усмиряет бурю; Он общается со Своими учениками, упрекая их в маловерии (ст. 25), но ещё раньше Он пробуждается от сна (ст. 23–24).

На первый взгляд может показаться, что Иисусу нужно было лишь пробудиться, чтобы сила Божия была явлена во всей полноте, положив конец буре. Но если бы это было действительно так, Он едва ли стал бы упрекать учеников в маловерии: ведь тогда у них действительно не было бы другого выхода, кроме обращения к Учителю с просьбой немедленно вмешаться в события. По-видимому, обращение к Нему было не тем, чего Иисус ждал от апостолов в сложившейся ситуации. И если вспомнить, что Царство, в первую очередь, не пространство, а отношение, всё встаёт на свои места.

Ведь на поверку оказалось, что даже у ближайших учеников Иисуса отношения с Ним совсем не так прочны. Стоило Учителю отвернуться, заснуть, оставить их без прямого присмотра в критической ситуации, как Царство тут же перестало быть для них реальностью, и снова они почувствовали его лишь тогда, когда Иисус проснулся и обратился к ним непосредственно. Быть может, потому и исцелённому Спасителем гадаринскому бесноватому больше всего хотелось не свидетельствовать о пришедшем в мир Мессии и принесённом Им Царстве, а остаться рядом с Иисусом с тем, чтобы никогда уже больше не отходить от Него (ст. 38). Между тем, Самому Иисусу нужно именно свидетельство (ст. 39).

Впрочем, быть может, учитывая духовную ситуацию, которая складывалась в родных местах исцелённого Спасителем человека, неудивительно, что он хотел бы уйти со своим Избавителем. Ведь он уже успел увидеть реакцию своих земляков на всё, что произошло, в том числе и на чудо собственного исцеления (ст. 33–37). Здесь речь шла уже не о маловерии, а о самом настоящем неверии. Нередко на эти два духовных состояния смотрят, как на очень между собой близкие; между тем, маловерие куда ближе к глубокой и сильной вере, чем к неверию. Ведь маловерие всё же предполагает веру в библейском смысле слова, доверие к тому, кому или в кого веришь, и у верного в таком случае просто не хватает духовных сил на то, чтобы порождённые верой отношения раскрылись во всей своей полноте.

Неверие же означает, как правило, полное отсутствие доверия или к кому-то конкретному, или, в особо тяжёлых случаях, ко всем и ко всему на свете. Даже слабая вера указывает дорогу в Царство, и, собравшись с духовными силами, имеющий такую слабую веру всё же имеет шанс туда прийти, тем более, что на этом пути человек никогда не остаётся один. А вот отсутствие веры означает тупик или путь в никуда. Но если малая вера нередко бывает обусловлена объективными возможностями и способностями человека, особенно в начале его духовного пути, то неверие всегда определяется выбором. Выбором, который исключает путь в Царство. И не потому, что Бог хочет наказать кого-то за отсутствие доверия, а потому, что не доверяющие Богу выбирают иной путь — путь, уводящий от Царства. И если слабому можно помочь, то отказывающемуся идти не поможет даже Бог — ведь Он уважает выбор и свободу каждого. Даже тогда, когда этот выбор и эта свобода означают «нет», брошенное в лицо Ему Самому.

Оба рассказа о чудесной силе Иисуса Христа евангелист завершает словами изумленных свидетелей чуда: «Кто же это, что Он творит такие чудеса?». Несомненно, он хочет поставить этот вопрос и перед своими читателями. Естественно, он писал для верующих людей (смотри пролог Евангелия, 1:1-4), которые в силу своей веры и так могли ответить на этот вопрос, назвав Иисуса Господом, Мессией, Сыном Божьим. Так в чем же смысл этих рассказов? Еще одно «доказательство» веры или еще один вопрос к сознанию читателя: кто Он? Может быть, только исповедания веры недостаточно, чтобы прикоснуться к тайне личности Христа? Может быть, необходимо нестареющее удивление перед Ним, подобное тому, что пережили ученики в лодке или люди, видевшие исцеление одержимого? Может быть, этот вопрос «кто же Он?», обращенный к себе и к Нему, не менее важен, чем заранее известный ответ? Может быть, тут слишком много вопросов, но ведь Евангелие это книга, которая не только отвечает, но и спрашивает своего читателя...

Рассказ об исцелении одержимого из Гадарина ставит перед нами интересный вопрос. Кого всё-таки люди боятся больше: Бога или бесов? Вот жил среди них одержимый тёмными силами человек. Одержание было тяжёлым, человек, судя по рассказу евангелиста, совершенно не владел собой, он был всецело во власти чужой, враждебной человеку воли. И помочь ему от власти этой воли освободиться не мог никто. И вот появляется таинственный Некто, подаривший одержимому свободу. Правда, ценой целого стада свиней, но тут ведь на весах духовная жизнь человека. Освободившийся от одержания свидетельствует о чуде и о Том, Кто его совершил. А люди, выслушав свидетельство, просят Чудотворца удалиться. Что это — сознательный выбор тёмной стороны?

Наверное, всё-таки нет. Осознания происходящего тут всё же слишком мало, чтобы говорить именно о сознательном выборе. Но кое-что эти люди всё-таки понимают. И сделанный ими выбор при всём кажущемся примитивизме вполне конкретен и духовно значим не меньше, чем если бы они выбрали сторону тьмы с полным осознанием происходящего. Ведь Бога и Божью силу они всё-таки отвергли. Сказали Ему «нет», пусть и из вполне понятных по-человечески соображений. Да, всё как-то странно и необычно. И потому страшно. Конечно, когда бесы рядом, тоже страшно, но это зло уже знакомое и привычное.

Оно не разрушает полностью устоявшегося уклада жизни, оно лишь медленно отравляет души тех, кто этим укладом живёт. День за днём, час за часом. Всё так привычно, что никто этого не замечает. Ну разве что сорвётся кто-нибудь, как сорвался одержимый из Гадарина. Но так ведь бывает нечасто, большинство не беснуется, большинство живёт рядом с бесами тихо и мирно в состоянии привычного духовного симбиоза, не особенно их замечая. А если так, то зачем дьяволу себя обнаруживать? А теперь вот всё может измениться.

С бесами, кажется, этот Незнакомец собирается воевать всерьёз. А значит, конец стабильности и экономическому процветанию — одним стадом свиней ведь, пожалуй, дело не ограничится… И народ предпочитает Божьему Царству бесовскую стабильность и очень человеческое экономическое процветание. Конечно, ничего такого в виду не имея. Думая лишь о собственном спокойствии и вполне реальной, ощутимой выгоде. Но дело тут ведь не в том, что выбирается, а в том, что при этом выборе отвергается. Не важно, что выбирает человек, отвергая Царство: что бы он ни выбрал, в комплекте он в любом случае получит бесовщину. Путей ведь только два: к Богу или к бесам. Третьего не дано.

Сыну Божьему подвластно все — и бушующая стихия и легионы демонов. Только от человека Он ждет свободного согласия на общение и любовь. Даже когда человеческая воля поражена, как у бесноватого, Иисус готов прийти к нам на помощь, чтобы мы смогли наконец сделать свободный выбор. Но свобода от бесов или других порабощающих нашу волю обстоятельств еще не дает нам настоящей свободы. Ее мы обретаем в исполнении воли Божьей (как бывший бесноватый, который отправился нести Благую весть своим соотечественникам), а также в Святом Духе, Который дает нам возможность познания Бога и Его Царства.

Слова о том, что ничто не останется тайным, часто напоминаются в качестве сурового предупреждения о том, что любое тайно соделанное зло рано или поздно откроется. Да, это так, это великая правда, и мы много раз были тому свидетелями. Но здесь речь идёт о свете, который невозможно скрыть. Значит, явными станут и многочисленные добрые дела, совершаемые постоянно, но примелькавшиеся и потому незаметные для взора тех, кто привык обращать основное внимание на громкие и сенсационные события. Но пройдёт день, может быть, несколько, дутые сенсации испарятся, а незаметное добро останется.

Эпизод, когда Иисус отказался от встречи с Матерью и братьями, может показаться смущающим, ведь Он, как можно решить, демонстративно нарушает заповедь о почитании родителей. Но достаточно вчитаться, чтобы увидеть, что это не так, ведь Он назвал матерью и братьями слушающих и исполняющих слово Божие. А Кто же, как не Мария, принял и в полноте его исполнил?

Поведение учеников Христа во время бури на озере совершенно естественно, однако, прекратив бурю, Он упрекнул их: «где вера ваша?». Здесь трудность: в нас слишком сильно въелся рефлекс, диктующий, что повседневная жизнь существует сама по себе, а вера — это некая воскресная приправа к нашему обыденному существованию.

Но если вера подлинна, она не может не стать стержнем, формирующим человека. И тогда обычные реакции уходят, а остаётся твёрдая связь со Христом, дающим спокойную стойкость посреди любых тревог и бурь.