Мысли вслух на Авв 1:3

Слова Аввакума о Торе (законе), которая теряет силу, и о неверных (букв. извращённых) судебных решениях, разумеется, имеют и вполне конкретный, юридический смысл, понятный во все времена потому, что и описываемые пророком реалии во все времена одинаковы. Но есть в словах пророка нечто большее, выходящее за сугубо юридические рамки.

Тора практически никогда не воспринималась ни яхвистской, ни иудейской традицией как только законодательство, она всегда предполагала также и образ жизни, законодательству соответствующий, и духовное состояние, для такой жизни необходимое. Конечно, традиционное иудейское учение о внутренней Торе появилось не сразу, но отдельные элементы того духовного и аскетического опыта, из которых оно выросло, должны были существовать довольно рано, уже в допленную эпоху, во времена поздних пророков.

Тора потеряла силу, говорит пророк, и судебные определения (то, что переводится обычно просто, как «суд») не достигают цели (в Синодальном переводе говорится «суд происходит превратный»). А происходит так, судя по словам Аввакума, из-за того, что в обществе потеряны все духовные и нравственные ориентиры, в нём царят всеобщая вражда и тотальный эгоизм. И связь тут не только внешняя, формально-юридическая, но и духовная тоже. Ведь духовный хаос, потеря всех нравственных ориентиров — не причина ослабления Торы, а её следствие, если, конечно, иметь в виду не внешнее, юридическое, а внутреннее, духовное измерение Торы. И тогда оказывается, что социальная проблема оказывается лишь внешним проявлением проблемы духовной, что те грабежи и насилия, та война всех против всех, которую видит пророк, — не болезнь собственно, а только симптом болезни.

Тора была дана не только отдельному человеку, но и всему народу в целом, как неудивительно и то, что пророки никогда не смотрели на общественную жизнь, как на нечто «низменное» и «недуховное»: ведь речь идёт об одной и той же Торе и об одной и той же жизни. Не может человек (если только он не шизофреник) жить у алтаря или у себя в комнате одной жизнью, а на улице другой. И Аввакум, как и другие пророки, прекрасно это понимает. Если Тора, данный Богом закон и заповедь для человека реальность, у него не может быть двух жизней. Как не может быть их и у народа, если только речь идёт о народе Божием, о народе-общине.

Возникало ли у вас хоть раз чувство, что мир к вам несправедлив? Что несправедливость эта исходит от людей, которые вас не ценят, не любят и, как следствие, могут устроить вам неприятности просто потому, что вы для них ничего не значите? Наверное, подобное испытывают все хоть раз в жизни. И первой реакцией становится жажда мести и такого наказания обидчику, чтоб он все понял, чтоб он все осознал. Не личной мести, конечно, а со стороны, сочетания жизненных обстоятельств. Что отвечает нам Бог на крик о справедливом мире и возмездии? Почти всегда так, как пророку Аввакуму: будешь душа надменная - не успокоишься, праведный живет верой. Тогда мы просим умножить веру в нас, мы ведь верим. Но, оказывается, что то, что мы считаем верой, для Него просто ноль. Простые законы арифметики говорят: умножишь ноль хоть на 100, все равно ноль в результате. Тогда, следуя тексту, необходимо просить веры, начинать работу по киданию смоковницы в море, выращиванию в себе горчичного зерна. Такая вера двигает горами, выполняя заповеди Любви. И если представить себе на минутку, что это кому-то удастся, то тогда требования справедливости умирают сами собой. Потому что даже тот, кто сделал все, — это слуга ничего не стоящий. Какой же справедливости просить, если и десятой части не сделал от нужного?

Книги малых пророков, которые мы читаем уже несколько дней, раскрывают духовную подоплеку событий истории Израиля. Софония говорил о грядущем суде Божием над всеми народами. Наум — о том, что Ассирия, исполняющая Божий приговор Израилю, не избегнет суда над ней. Аввакум обнаруживает аналогичную роль Вавилона (Халдеи) — но уже по отношению к Южному Царству, Иудее. Замечательно, что Аввакум задает Богу вопросы и получает ответы.

Первый вопрос продиктован недоумением: почему злодейство глумится над праведностью? Ответ оказывается удивительным для самого пророка: Бог Сам воздвиг этот народ, халдеев, для совершения Божиего суда. Тогда Аввакум задает второй вопрос: разве это правильно, что языческий народ так возвышается над людьми, исповедующими Единого Бога? Как может Бог спокойно взирать на происходящее насилие? Подождем ответа до завтра...

Страх Божий, как видим, не исключает дерзновения, с которым Аввакум задаёт Творцу свои вопросы. Кому-то они могли бы показаться неблагочестивыми, ведь можно расценить и так, что Аввакум, требуя у Господа ответа, вроде бы бросает Ему вызов. А между тем Он не отвергает вопросы Аввакума и отвечает на них. И здесь мы неожиданно открываем для себя, что Господь не закрывается от нас, Он готов дать ответы на любые наши трудные вопросы, если мы готовы услышать и понять их. Мало того, Он не только хочет, чтобы мы постигали и принимали Его волю, но и не отвергает наше желание вести диалог с Ним. В конце концов, это Он наделил человека разумом, а Его дары даны нам не для того, чтобы мы гноили их в дальнем углу кладовки.

Другое дело, что одного лишь человеческого разума для постижения высшей мудрости недостаточно, необходимо доверие к Тому, Чей разум неизмеримо выше. Ведь то, что Господь нам открывает, нашему сознанию часто трудно усвоить.

Доверие Богу тем более необходимо, что закон, на который до сих пор опирались благочестивые, назван потерявшим силу. Закон, конечно же, не стал от этого несостоятельным, но его постоянное нарушение значительно ослабило возможность его полноценного действия. За это придётся расплачиваться: на смену прежнему злу, ставшему привычным, новое зло принесут халдеи. В их лице нарушители ослабленного закона столкнутся с поклоняющимися понятным земным вещам “стихийными материалистами”. Их богом названа сила, они поклоняются тому, что служит усилению их могущества. Язычники-халдеи сравниваются с рыболовами, сетью ловящими людей и отправляющими в рабство, и нам парадоксально вспоминается призыв Христа быть ловцами человеков, обращённый к галилейским рыбакам. Но те, кто согласился быть уловленным сетями апостолов, избавляются от сетей греховного рабства.