Мысли вслух на Иер 17:1-27

Места отправления языческих обрядов до такой степени стали дороги людям, что пророчество сравнивает отношение к ним, сложившееся в народе, с отношением к собственным сыновьям. Но сыновья — это те, кому предстоит унаследовать то, есть у родителей. Между тем то, чем родители владеют, получено ими от Господа. Получается, что Его дары они собираются передать ложным богам, ненавистным Ему. Но подобные действия — это уже больше, чем отворачивание от Господа, это осквернение даров Его любви.

И когда мы слышим предупреждение, что отступающие от Бога будут написаны на прахе, мы вспоминаем Его слова, сказанные первому человеку после того, как тот впервые отвернулся от Него: прах ты, и в прах возвратишься. Прах развеется ветром, и следов его не отыщешь, прахом пойдёт всё то, на что надеются отступники. Вспоминаем мы и о том, как на земле, то есть на том же прахе, Иисус писал в те минуты, когда обвинители поставили перед Ним грешницу. Должно быть, эти эпизоды Ветхого и Нового заветов взаимосвязаны, и написанное на прахе напомнило грешникам их собственные неправды.

Но снова пророк напоминает грешникам дана и о возможности исправления их путей. Помнить день субботний предлагает Господь через пророка, и здесь это значит больше, чем привычно соблюдать устоявшуюся традицию. Это значит посвятить всего себя и всю свою жизнь Господу, как посвящён Ему седьмой день.

В сегодняшнем ветхозаветном чтении сказано, что тот, кто удаляется от Бога, не увидит, когда придёт доброе. И хотя это обычное для Библии иносказание, означающее, что ничего доброго и не придёт, для нас здесь важно, что это связано с личным выбором человека. Удаляясь от Господа, мы уходим в пустыню. Отворачиваясь от Него, мы отказываемся видеть благо. Человек, выбравший путь неправды, затыкает уши и закрывает глаза — и потому не слышит Радостной вести.

Человек, который надеется на Бога, обретает неиссякаемый источник жизни. Никакие внешние и даже внутренние обстоятельства (ведь засуха часто бывает и в наших сердцах) не могут лишить нас той живой воды, которую даёт Господь.

Но самое интересное, что к нам относятся обе части этого отрывка. Никто из нас не может сказать, что никогда и ни на миг не полагался на плоть — то есть на сугубо человеческую, житейскую мудрость, которую апостол Павел называл безумием пред Богом (1 Кор. 3:19). Но в то же время каждому дарована живая вода любви Господа, и у каждого христианина есть опыт засухи, прожитой в мире Христовом, который превыше всякого ума. Итак, и равнодушие, и свобода славы сынов Божиих — реальность нашей жизни. И каждый день, каждая минута — возможность выбрать: на что или на Кого я надеюсь.

Слова о том, что Бог, как жизненная опора, надёжнее человека, давно уже стали общим местом. На практике же мы, независимо от наших религиозных убеждений, нередко склонны доверять людям больше, чем Богу, разумеется, не на словах, а на деле. В ход при этом идут самые разные отговорки и оправдания, нередко весьма замысловатые, но в общем сводящиеся к тому, что, если уж Бог сам решил действовать в нашем мире и в нашей жизни через людей, то и нам надо полагаться на этих, Им используемых, людей, хотя бы из доверия к Нему.

Так мы говорим; на самом же деле оказывается, что мы предпочитаем доверить себя не Богу, а людям, скрывая словами о том, что их использует Бог, своё нежелание доверить себя Ему. Чего же мы боимся? Проще всего было бы сказать, что мы не доверяем Богу тогда, когда Он для нас не является подлинной и несомненной реальностью нашей собственной жизни.

Если бы дело обстояло так просто, Богу ничего не стоило бы разрешить эту проблему: ведь Он всегда может дать почувствовать Своё присутствие всякому, кому сочтёт нужным напомнить о Себе. Есть и другая проблема, более серьёзная. Всегда ли мы хотим видеть Бога? У каждого из нас бывали в жизни минуты, когда мы были бы рады встретиться с Богом лицом к лицу; но у каждого из нас были и такие, когда мы ни за что не захотели бы Его увидеть.

Кто знает, каких минут в нашей жизни было больше? А Бог между тем требователен, Он не откажет нам, но если придёт, то только на Своих условиях, только с тем, чтобы стать центром и смыслом всей нашей жизни. На меньшее Он не согласится. С человеком проще: с ним можно хотя бы попробовать договориться, а в крайнем случае, если уж ничего не получится, поискать другого. И мы нередко предпочитаем человека, с которым не так надёжно, зато куда проще, Богу, на Которого можно положиться безоговорочно, но Которого и принять придётся так же безоговорочно. Со всеми вытекающими из такого выбора последствиями.

Слова Иеремии об участи праведника и грешника можно принять за обычные увещевания к праведной жизни. Но есть в его проповеди нечто, заставляющее посмотреть на них совсем по-другому. Пророк не случайно говорит о Боге, знающем сердце человека так, как его не знает сам человек.

На языке Библии сердце — духовный центр человеческой личности, его духовное «я», тот самый центр, где делается выбор и принимаются решения. Именно сердце определяет, чем будет человек перед Богом и перед людьми. И духовный путь человека определяется сердцем. Бог не для того следит за человеком, чтобы наказать его или наградить.

Бог смотрит в сердце человека, чтобы понять, куда человек идёт. И узнать, есть ли в этом сердце и на этом пути место для Него. Только так ведь и определяется, праведник ли перед нами или грешник. В Библии и праведность, и греховность рассматриваются не как свойства человека, а как его состояния. И связаны эти состояния с отношениями между Богом и человеком. Или с их отсутствием.

Праведность человеку вообще не свойственна по природе, праведен один лишь Бог, о чём в Библии и говорится разными словами и в разных формах. Но человек может стать праведником, если доверится Богу и позволит Ему определять свою жизнь. День за днём. Шаг за шагом. Не случайно праведность Библия описывает как путь. Путь человека за Богом. Вопреки собственной греховности. А оазис в конце пути, где течёт источник живой воды — не награда собственно, а завершение пути. Так же, как жизнь в бесплодной пустыне – следствие беспутья. Того беспутья, которое отличает грешника.

Оазис и сухая безводная пустыня — символ достигнутой или недостигнутой цели. Жизни, прожитой со смыслом и осмысленно, или жизни бессмысленной. Тора не случайно говорит о пути жизни и о пути смерти. Не Бог убивает человека за его грех. Грех сам убивает человека, отказывающегося идти путём праведности. Не всегда сразу, но всегда неизбежно. Ведь Царство одно. И жизнь одна. И спасение одно — в этом Царстве и в этой жизни. Потому, что альтернатива Царству и жизни — пустота и смерть. И только от самого человека зависит, какой путь он выберет.