Мысли вслух на Ион 4:1-11

Иона опечален прощением грешников до такой степени, что хочет умереть, он недоволен тем, что Бог благ и милостив. Поразительно, с какой лёгкостью стремление к справедливому возмездию переходит, прямо скажем, в богоборчество, доходящее до отказа от дарованной Богом жизни. Причина тому - претензии человека на то, что "он лучше знает, как надо правильно". Одновременно с этим - вот ведь раздвоение личности! - Иона не верит милосердию Бога, он делает себе кущу для того, чтобы, сидя в тени, увидеть, что будет с городом, то есть всё ещё надеется увидеть, как город будет наказан.

Удивительно, как тонко здесь передана широко распространённая психология "благочестивого гнева", мыслящего справедливость в отрыве от милосердия. Между тем лёгкость, с которой стремление к "справедливому возмездию" перерастает в недовольство Богом и желание "правильно" решать вместо Него, заставляет задуматься: не так ли начинался бунт падшего ангела?

Но не наша это забота - судить от Имени Бога и требовать от Него кар и истреблений тех, кто нам ненавистен. Да, многие из людей ждут от Господа именно этого, и трудно упрекать в этом тех, кто постоянно страдает от зла. С каждым Господь разберётся, и ничто не останется без последствий. Но Господь пришёл в мир не карать, а спасти нас.

Человек нередко оказывается куда мстительнее Бога. Таким описан в одноимённой книге и Иона. Он уже забыл, что сам оказался вовсе не идеальным служителем Божьим, что Богу пришлось доставить его на место проповеди не без скандала, притом несколько необычным способом.

И вот теперь, когда он всё же исполнил поручение Божье, у него осталось лишь одно желание: чтобы поставленная перед ним задача оказалась… проваленной. Как же ещё можно было бы расценить ситуацию, когда в городе после проповеди Ионы не оказалось бы ни одного обратившегося, так, что Ниневию осталось бы только уничтожить, стереть с лица земли вместе со всеми её жителями, показавшими свою полную неготовность к исправлению?

К счастью, всё произошло совсем не так, Ниневия именно покаялась и обратилась, притом обратилось, судя по рассказу Книги Ионы, большинство её жителей. Оглушительный успех! Город спасён! Но Иону это отнюдь не радует.

Почему же так? Что мешает пророку радоваться вместе с Богом хорошо исполненному поручению? Наверное, те устоявшиеся мнения и предрассудки, которые были свойственны его соотечественникам.

Книга Ионы была написана, приблизительно, в середине или в начале VIII в. до н.э., когда Ниневию считали худшим местом на свете и средоточием мирового зла: ведь она была столицей Ассирийской империи, которую ненавидели все, включая евреев. Такой город, с точки зрения Ионы, мог заслуживать только одного: уничтожения. Он и ехать-то туда не хочет именно поэтому: Иона знает, что, если в городе появляется пророк, этот город получает шанс, пусть и небольшой, на спасение.

Иона не хочет, чтобы Ниневия спаслась, пусть даже обратившись к Богу, он хочет, чтобы она погибла, потому, что, на его взгляд, ничего другого она не заслуживает. Иона — еврей, житель Иудеи, у него, как и у многих его соотечественников, с Ассирией личные счёты. Даже если жители Ниневии раскаются, Иона отнюдь не готов видеть в них братьев, пусть они теперь и обратились к его Богу. Ему не надо таких братьев, он не хочет, чтобы у его Бога появились такие поклонники. Он так прямо и говорит Богу: я знаю Твоё милосердие и с самого начала боялся, что Ты окажешься милостив к тем, с кем я бы не хотел делить Твоё милосердие. Но Бог не человек. В отличие от Ионы, Он готов принять каждого раскаявшегося и обратившегося. Даже ниневитянина.

Книга Ионы — наверное, одна из самых замечательных притч о пророке всех времён и народов. Пророк, который не хочет идти туда, куда послан Богом; который пытается сбежать и которого Бог со скандалом доставляет на место, где он должен свидетельствовать; пророк, добивающийся, вопреки своим собственным ожиданиям, оглушительного успеха (шутка ли, обратить Ниневию: это было почти равносильно обращению того Вавилона, о котором упоминает Книга Откровения) и очень своим успехом расстроенный.

После такого уж точно ни у кого не возникло бы мысли, что пророки как люди принципиально лучше всех остальных. Но всё же: чем так расстроен Иона? Ведь город обратился, его жители раскаялись во всех грехах, и Бог простил их и предотвратил гибель тех, кто, казалось, был обречён. Разве пророк тем самым не достиг цели, разве он не исполнил поручения Божия? А если исполнил, о чём печаль, почему Иона так расстроен и огорчён?

Очевидно, как раз именно тем, что его проповедь оказалась столь успешной. Он-то надеялся, как видно, на совсем другой успех, он был бы рад выступить предвестником и провозвестником гнева Божия, обрушивающегося на голову грешников. Он уже, наверное, мысленно видел, как этот самый гнев обрушивается на головы ниневитян. И вдруг всё насмарку. Народ раскаялся, громы и молнии на головы нечестивцев отменяются.

Порок как будто забывает, как сам он едва не стал отступником, что только усилия Бога позволили ему стать тем, кем он стал — обличителем грехов целого города. Но здесь, конечно, не одно желание посмотреть на наказание нечестивцев. Здесь вполне естественное желание глубоко и искренне религиозного, но падшего человека видеть наказанным не только грех, но и самого грешника.

Только дыхание Божие, дыхание Царства может сделать так, что человек будет продолжать ненавидеть грех (одинаково свой и чужой), любя при этом своего грешного ближнего так же, как он любит грешного себя. У Ионы это ещё впереди: Бог даст ему почувствовать, что такое жизнь без любви, на примере сжигаемой солнцем пустыни, где нет ни клочка тени. И тогда Иона поймёт всё. И уже не будет расстраиваться оттого, что грешники не погибли, а раскаялись, обратились и остались живы.

Бог смотрит на человека, даже поражённого первородным грехом, совсем не так, как смотрит на свой грех сам человек. Впрочем, слово «свой» в данном случае вряд ли стоит понимать буквально: как раз на свои-то грехи каждый смотрит обычно если не снисходительно, то, во всяком случае, с пониманием. Речь, разумеется, далеко не всегда идёт о потакании собственным грехам, но, даже ненавидя в себе что-то конкретное, что нам мешает, мы всё-таки, в нормальном случае, не доходим до ненависти к себе.

Возненавидеть грешника, который рядом, вместе с его грехом для нас, увы, дело совершенно обычное, оно стало для падшего человека дурной привычкой, от которой приходится с известным трудом избавляться. И если мы совершенно однозначно не хотим наказания за свою греховность для себя, то относительно окружающих наша позиция обычно далеко не столь определённа.

Проще говоря, для себя мы хотим обычно от Бога милосердия, а для всех остальных — справедливости без всякого снисхождения. И пророк, как видно, отнюдь не был исключением из правила: для жителей Ниневии он хотел именно справедливости (а значит, в данном конкретном случае, справедливого наказания) без всякого снисхождения.

Бог совершенно неожиданно для Ионы проявляет к раскаявшимся горожанам именно милосердие. Быть может, пророк думал, что такие отношения у Бога могут быть лишь со Своим народом, что только Своему народу Он может прощать многое, снова и снова предотвращая то, что должно было обрушиться на его голову из-за совершённых им грехов, включая и те ассирийские полки, которые не раз угрожали Иерусалиму.

Во всяком случае, Ионе едва ли могло прийти в голову сравнивать отношение Бога к еврейскому народу с Его отношением к Ассирийской империи, к её столице и к её жителям: ведь эта империя ассоциировалась у пророка, как и у всех его современников, со всем худшим, что было в те времена в мире, а Ниневия была в его глазах средоточием мирового зла.

Для Бога, как видно, нет ни империи, ни центра мирового зла. Для Него есть лишь город, жители которого раскаялись в своих грехах и обратились к тому Богу, о Котором говорил им Иона. Быть может, они многого и не понимали, но что взять с людей, которые, по собственным словам Божиим, «не отличают правую руку от левой»? И Бог прощает их. Ведь они всего лишь люди, которых надо спасать. В любой стране и в любую эпоху.

Урок, преподанный Богом Своему пророку, оказался прост и нагляден: неожиданно выросшее и так же неожиданно высохшее дерево вызвало у Ионы целую бурю эмоций. Судьба Ниневии пророка волновала куда меньше. Парадокс? Несомненно. Но почему он стал возможен? Потому ли, что Иона не любит Бога и не хочет Ему служить? Нет: он готов делать то, что Бог ему скажет. Только не тогда, когда дело касается Ниневии: с Ниневией у него, как и у многих его соотечественников, свои счёты, этот город и страна, столицей которого он был, враждовали с Иудеей и принесли ей немало горя.

Иона не любит Ниневию, и даже более того: он её ненавидит. Эта ненависть мешает ему исполнить данное Богом поручение. Иона ведь не потому пытается убежать подальше от города, в который посылает его Бог, что боится умереть: его поведение во время бури — очевидное тому доказательство. Он не хочет идти в Ниневию потому, что знает: город, в который Бог посылает Своего пророка, ещё не обречён, у него есть шанс на спасение. Иона же не хочет, чтобы Ниневия спаслась.

Он даже не хотел бы (по крайней мере, в глубине души), чтобы ниневитяне обратились к Богу, чтобы они раскаялись и остались живы: ведь тогда ему придётся если не принять их, как братьев, то, по крайней мере, перестать видеть в них непримиримых врагов, не заслуживающих ничего, кроме смерти. Так можно думать, если твои враги с очевидностью оказывается одновременно и врагами Божиими. Тогда всё просто и ясно, и отношение пророка к таким врагам должно было быть и было вполне однозначным. А если они раскаются и обратятся? Если Бог оставит их после такого обращения жить на земле?

Иона не хочет этого, ему непонятно, почему Бог столько возится с теми, кто никогда Его не признавал и никогда не жил по Его закону. Быстро выросшее и столь же быстро засохшее дерево всё ему объяснило. Оказывается, легко пренебрегать теми, кто не имеет для тебя никакого значения. А вот если кто-то — или даже что-то — начинает играть в твоей собственной жизни вполне конкретную и притом немаловажную роль, расстаться с этим оказывается совсем не просто.

И Бог на примере дерева, которое куда менее важно для Него, чем человек, объясняет Ионе, насколько Ему важен каждый человек на земле, будь он даже ниневитянин. Обращаясь к Своему пророку, Бог говорит ему: так и для тебя должен быть важен каждый человек, и ты должен сделать всё для того, чтобы он обратился и остался жив. Только тогда ты сможешь быть Моим служителем.