Мысли вслух на Лк 5:17-26

Как часто бывает, что мы не видим чуда, которое происходит у нас на глазах. Находим происходящему естественные причины. Просто ли сказать человеку: встань и ходи, если он разбит параличом? Но люди не понимают, что здесь требуется чудо, им кажется, что это не так уж и сложно. Надо просто позвать врача, и тот вылечит его. А то, что труд врача благословляется свыше, и, значит, речь всякий снова идет о чуде, люди часто не хотят замечать. И тем более, эти люди не хотят признавать ни за каким человеком, божественной власти отпускать грехи. Но даже и те, кто верит в отпущение грехов, даже мы с вами, христиане, не понимаем до конца, что это такое. Мы относимся к этому слишком легко, приносим свое покаяние и совершенно уверены в отпущении наших согрешений. А тут Господь и первым, скептикам, и вторым дает ответ, что отпущение грехов происходит силою чуда, силою неимоверного напряжения. Ибо всякое чудо для Господа есть труд. Иными словами, стоит научиться видеть чудо и придет понимание божественной власти Христа. Но власти особой, не власти, которая может приказать отпустить грехи, так чтобы ей это ничего не стоило, а такой, которая соучаствует в отпущении силою чуда.

Иисус, от Которого ждут исцеления, прощает расслабленному грехи. Книжники и фарисеи возмущены, они не признают за Ним права прощать грехи, но наверняка и те из присутствовавших, кто сочувствовал Иисусу, в тот момент были удивлены: Его просят об одном, а Он делает другое! Затем Он исцеляет и физический недуг, показывая, что властен над ним и, что существеннее, демонстрируя, что если Он может избавить от физического расслабления, то может и реально простить грехи - первопричину всех бед. А избавиться от грехов бывает куда труднее, чем одолеть болезни, об этом свидетельствует весь дальнейший прогресс медицины.

Иисус исцелил расслабленного, но не по его вере, а по вере тех людей, которые принесли его. Значит ли это, что если люди, имеющие подлинную веру, ходатайствуют за грешника, то вера самого грешника не обязательна? Думается, что такой вывод был бы преждевременным, скорее всего у расслабленного вера была, хотя бы в зачатке. Но расслабленность - это не только физическая болезнь, это ещё и духовное состояние, при котором человеку трудно принять решение, сделать выбор. Такой человек может долго топтаться у порога, не рискуя перешагнуть через него. И тогда те, кто окажутся рядом, смогут такого человека внести в дом - своей верой, молитвой и участием.

Каждое совершённое Иисусом исцеление — свидетельство о Царстве и явление силы Царства. И почти каждое исцеление, совершённое на глазах у религиозных активистов из фарисейского братства, становится поводом для осуждения. Почему так? Наверное, лучшим ответом на вопрос можно считать рассказ об исцелении человека, спущенного в дом через разобранную крышу.Спаситель говорит: «Прощаются тебе грехи». И тут же следует тихая, но однозначно негативная реакция: кто может прощать грехи, кроме Бога? «Встань, возьми свою подстилку и иди» — и исцелённый человек уходит. Кого и в чём убеждает его исцеление, очередное совершённое Иисусом чудо? Народ поражён, он видит действующую в этом Человеке силу Божию. О фарисеях и их реакции евангелист не говорит нам ничего.

Быть может, потому, что её не было. Так же, как не было никакой реакции со стороны многих лидеров фарисейского движения и на другие совершённые Спасителем чудеса. Ведь убеждения появляются и меняются не под влиянием внешних факторов, они зависят от сделанного человеком выбора, от принятого решения. И если человек убеждён в правильности своего взгляда на мир, в истинности своих религиозных или философских убеждений, факты вовсе не обязательно поколеблют его убеждённость, даже если они противоречат убеждениям. Великий концептуалист и системосозидатель Гегель, когда его оппоненты указывали ему на факты, противоречащие его концепциям, говорил: «Тем хуже для фактов». А разум человека, как известно, достаточно изворотлив для того, чтобы оправдать и обосновать любую теорию, если только сам человек решится её обосновать. И фарисеи, услышав о прощении греха, отреагировали вполне соответственно своей религиозной концепции: в самом деле, грехи может прощать лишь Бог, но не человек. А чудо всё же произошло, человек исцелился, он встаёт, берёт свою подстилку и уходит.

Что дальше? А ничего. Молчание. Молчание, за которым нежелание отказываться от своих представлений о Боге, о жизни, о Мессии, о Царстве и об этом непонятном Человеке, Который все представления переворачивает. А дальше за этим молчанием последуют попытки объяснить необъяснимое, порой весьма экстравагантные, вплоть до объяснения совершаемых Им чудес действием тёмных сил. Когда же не поможет и это, останется одно: избавиться от Того, Кто иначе не даст свидетелям жить спокойно. Так нежелание увидеть очевидное делало для Спасителя неизбежным путь креста и воскресения.

Что отличает учеников Иисуса от Его противников? С Иисусом оказываются грешные, больные, расслабленные (во всех отношениях) люди. Наоборот, книжники и фарисеи «постятся часто и молитвы творят» и вообще, оказываются наиболее благополучными людьми своего времени (причем Иисус никогда не осуждает их пути благочестия: «Все, что они велят вам соблюдать, соблюдайте и делайте...»). А у учеников есть только одна надежда: что Учитель их не подведет, не оставит. И мы здесь, перед монитором (или над страницами Евангелия) постоянно находимся перед выбором: как себя поставить по отношению ко Христу, ведь в конечном итоге вариантов только два — с Ним или без Него.

Сегодняшнее чтение предлагает нам два рассказа, связанных одной темой: темой религии и Откровения. Первый из них описывает исцеление Иисусом некоего человека, которого Лука называет «расслабленным» (ст. 17–26). Иисус исцеляет его, сказав «прощаются тебе грехи твои», вызвав неудовольствие присутствующих при исцелении фарисеев, совершенно уверенных, что грехи может прощать лишь Бог, а потому сказанное Иисусом, по их мнению, было равносильно богохульству, ведь, сказав то, что Он сказал, Он в их глазах поставил Себя на место Бога (ст. 21). Иисус же в ответ напомнил им об общепринятом в те времена представлении: Мессия («Сын Человеческий») имеет от Бога власть прощать грехи, ведь вместе с Мессией в мир приходит мессианское Царство, и наступает день Суда. И тут же делом доказал им, что Его слова — не просто теория, что Он действительно имеет от Бога власть прощать грехи: ведь исцелённый Им человек в самом деле встал и пошёл, а Иисус связал это исцеление именно с прощением грехов (ст. 22–25).

Неудивительно, что всё произошедшее произвело столь сильное впечатление на окружающих: они поняли, что перед ними не простой учитель, каких тогда было немало, и даже не пророк, а, быть может, Сам Мессия, хотя прямо о Своём мессианстве Он и не говорит (ст. 26). Но богословским теориям фарисеев такой Мессия не соответствовал, и они видели в нём лишь человека, который не исцелял, являя полноту Царства, а излечивал больных так же, как излечивали их другие, иногда тоже прибегавшие к силе молитвы или имевшие от Бога особый дар исцеления. Излечение, даже сверхъестественное или чудесное, не выходило за рамки религии; Царство в них не вмещалось.

То же произошло и в рассказе о событиях, имевших место в доме Левия (ст. 27–39). Для человека религиозного общение с грешником не просто неприятно, оно для него опасно, ведь грех оскверняет, а религия предполагает обязательное соблюдение норм и правил ритуальной чистоты. Но Иисус не собирался создавать никакой новой религии, Он принёс в мир Царство с тем, чтобы дать шанс на новую жизнь в этом Царстве каждому. И потому Он задаёт вполне естественный вопрос: кому нужен врач, здоровым или больным (ст. 31–32)? Вопрос риторический, но в рамках религии неразрешимый: ведь человек, даже религиозный, в сущности, ничем не может помочь грешнику, кроме призыва к раскаянию и к обращению. Религия не имеет силы исцелить или обновить человека, изменив его греховную природу; самое большее, что она может ему дать — возможность временного очищения от последствий конкретного греха, да и то не всегда. Религиозному человеку действительно нечего делать среди грешников, он ничем не сможет им помочь. Но Иисус не основатель новой религии, Он Мессия, принесший в мир Царство. Он может исцелить и очистить. И в Своих учениках Он видит служителей Царства, которые могут помочь каждому, кто захочет в это Царство войти.

Одно из неизменных свойств Евангелия — новизна. Во все эпохи, независимо от степени их «христианизированности», оно всегда оказывалось «молодым вином в старых мехах», разрывая устоявшиеся представления людей о мире и о Боге. Людям всегда свойственны понятия о справедливости, о правилах религиозной жизни, о том, что допустимо, а что нет. Поэтому, когда к ним приходит Христос, для Которого единственные правила — Божья любовь, Он неизбежно входит в конфликт с теми, для кого их религиозные представления заслонили Бога, кто не хочет верить в прощение грешников, не может понять, что больные ближе к врачу, чем здоровые (или считающие себя здоровыми). И важно помнить, что эта новизна Евангелия должна непременно быть раскрыта и узнана и нами, а не только современниками Иисуса, чтобы парадоксальность Его Вести смогла взорвать и наш мирок, открыв его навстречу Богу.

Что роднит между собой столь разные истории, как исцеление расслабленного, сцена в доме Матфея, ответ Иисуса на вопрос о посте? При всём внешнем различии есть нечто, что их объединяет: Царство. Царство и религиозное сознание, в которое Царство не вмещается. В сущности, все задаваемые Иисусу вопросы, все связанные с Его действиями недоумения потому и возникают, что религиозное сознание опыта жизни в Царстве до конца не вмещает.

Как может человек прощать грехи? Очевидно, никак. Но ведь и Бог их прощает не так, как человек. Не так, как мы прощаем обиды друг другу. Бог не отпускает нам грехи, как мы отпускаем друг другу наши вины и обиды, а покрывает их. Делает как бы небывшими. Вот так и в Царстве: там все грехи становятся как бы небывшими. А с грешником работают, имея в виду избавить его (в конце пути, конечно) от самой возможности грешить.

Вот так и Иисус прощает грехи расслабленному. Вводит его в Своё Царство. А окружающим это невдомёк. И даже не потому, что они считают Иисуса обычным человеком, а потому, что они уверены: Бог отпускает каждому из нас грехи так же, как мы отпускаем вины и обиды друг другу. Оттого же звучат и вопросы о посте или об общении с грешниками. Пост — религиозная обязанность, как можно её не исполнять? Так — для религиозных людей. А для Иисуса иначе. Если Учитель рядом, о каком посте может быть речь? Пост — изначально траурное событие.

Впоследствии в фарисейской среде посты стали традицией — два раза в неделю каждый должен был поститься, каясь в собственных грехах. Так было положено. Но ведь в Царстве — не религиозные схемы, а реальная, живая жизнь. Со своими процессами и своим ритмом. И пост там если и нужен, то не тогда, когда предписывают религиозные правила, а тогда, когда того требует жизнь. Но… неблагочестиво это для религиозного человека. Так же, как неблагочестиво для праведника, а тем более учителя общаться с нечистыми грешниками.

Тут всё серьёзно: такое общение оскверняет, а сознательное осквернение — грех серьёзный. Это не то, что бывает, когда нечистота неизбежна. От общения с грешниками, совершившими сознательный грех (а с любым мытарем дело обстояло именно так), надо было бежать, как от огня. Помочь таким было невозможно, а самому оскверниться — вполне.

Но в Царстве нечистоты нет, и грехов, от последствий которых нельзя было бы освободиться, для Царства тоже нет. И Иисус спокойно общается с каждым, кто раскаивается в своих грехах, а раскаявшись, готов довериться Ему. Он ведь хочет спасти каждого, кого можно спасти. Независимо от того, религиозен человек или нет, отвечает ли его жизнь и поведение каким-нибудь критериям, придуманным людьми, или не отвечает. Главное, чтобы она соответствовала критериям жизни в Царстве: желание эту жизнь обрести и доверие Тому, Кто может её дать.