Мысли вслух на 1 Петр 2:3

Интересная мысль звучит в послании Петра: Бога, оказывается, можно не только увидеть или услышать, Его можно ещё и попробовать на вкус. Хотя мысль эта, быть может, не столь уж и нова. В псалмах, к примеру, встречается порой упоминание о Торе, которая «сладка» и «приятна гортани». На первый взгляд, такие ассоциации могут показаться странными и даже несколько низменными: ведь с услаждением вкуса и со вкусовыми ощущениями вообще у нас чаще всего ассоциируется еда, а с едой (как водится у падших людей) — обжорство. Но, быть может, это всего лишь проблема нашей греховности, нашей падшей человеческой природы? В самом деле, ведь именно в Евангелии мессианское Царство ассоциируется не с чем-нибудь «высоким» и «духовным», а с «низменным» застольем, с пиром. Впрочем, верующие евреи всегда готовы с охотой пригласить Бога за свой стол, все праздники предполагают трапезу, и за каждую трапезу приглашают Бога, будь то трапеза шаббата, пасхальный седер или любая другая праздничная трапеза. А если так, то и вкусовые ощущения, от вкушения пищи неотделимые, сами по себе не более и не менее духовны, чем любые другие. И Бог может говорить с нами через них так же, как через зрение или через слух. А вот как — это уже вопрос другой. Совершенно очевидно, что никакое ощущение не сможет рассказать нам о духовных реалиях ничего, если свести чувственный опыт только к информации, связанной с физическим миром. Но почему мы должны были бы ограничить область восприятия наших чувств только миром физическим? Только потому, что нам очевидна связь чувственного опыта с физиологией, с определёнными рецепторами и определёнными отделами головного или спинного мозга? Но является ли эта связь доказательством того, что никаких других источников информации, способных формировать у нас соответствующего рода опыт, помимо физиологических, не существует? Очевидно, нет, так же, как факт существования физического мира не может быть доказательством отсутствия существования множества других миров. И Бог, когда открывает нам Своё Царство, использует те же чувства для того, чтобы рассказать нам нечто об ином мире, которого до прихода Христа мы почти не знали, который прежде видели лишь издали и к которому теперь можем приобщиться. А наши чувства и здесь служат нам так же, как и в мире старом, давно знакомом. Но теперь они открывают нам не наш, ещё не преображённый, мир, а Царство, где нам отныне предстоит жить.

Пётр говорит о христианской жизни как о пути духовного становления каждого из христиан с непосредственным участием в этом процессе Самого Христа. Апостол не случайно говорит о слове и о «словесном молоке», которое в духовном смысле для становления христиан значит столько же, сколько физическое молоко для физического развития младенца.

Говоря о слове Божьем, в те времена имели в виду прежде всего Тору — не только как текст, естественно, но и как обращённое к человеку откровение. Речь идёт о том, что называлось тогда внутренней Торой — заповедями, которые воспринимались не как юридические или моральные нормы, а как непосредственно обращённые к человеку Божьи интенции. Это было действительно слово Божье — не услышанное от людей, от учителей или проповедников, а воспринятое непосредственно от Бога теми, к кому оно было обращено.

Внутренняя Тора становилась не просто духовным и нравственным императивом для человека, ей следующего, она создавала формы и рамки непосредственного богообщения, превращаясь во внутреннюю форму, которая духовно поддерживала человека. И если внешняя религиозность напоминает в этом отношении корсет, поддерживающий тело извне, то внутренняя Тора больше похожа на скелет, поддерживающий его изнутри и не ограничивающий подвижности. А результатом должно было быть превращение человека в «духовный камень», который, по словам апостола, мог бы стать частью дома, основанием которого является Сам воскресший Христос. Не случайно в этом контексте Пётр упоминает «святое священство» и «духовные жертвы».

Суть всякого яхвистского жертвоприношения — богообщение, пребывание в Божьем присутствии, совместная трапеза Бога и людей. А на священниках лежала задача соединить два мира — освящающий мир Божьего присутствия и мир земной, этим присутствием освящаемый. И вот теперь, после прихода Христа и явления миру Царства, именно жители Царства становятся священниками — мир теперь освящается через них. И в этом смысле можно говорить о «духовных жертвах»: если жертвоприношение — богообщение и пребывание в Божьем присутствии прежде всего, тогда вся жизнь христианина должна стать «жертвоприношением» — в смысле как раз именно такого пребывания.

Но без внутренней Торы это невозможно, без неё Царство останется для человека лишь чем-то внешним, потому, что изнутри он будет совершенно не готов принять ни его силу, ни его дыхание, и ещё меньше будет готов их удержать и нести в мир. А Пётр ставит христианам именно такую задачу — нести Царство в мир, став живыми камнями духовного Храма. Не больше, не меньше.

Христос назван живым камнем, но подобными Ему живыми камнями призваны быть и мы. Ещё раз апостол отмечает высоту, нам доверенную: мы призваны стать подобными Богу соработниками спасения. Ведь Он сотворил нас по Своему образу и подобию, и если даже мы исказили Его образ своей греховностью, это не значит, что Господь отказался от первоначального замысла.

Собирание верных вокруг Христа и есть важнейший шаг на пути к восстановлению повреждённого грехом мира. Перечень определений, раскрывающих предназначение христиан (род избранный, царственное священство, народ святый...), над которыми следовало бы почаще задумываться посреди повседневной суеты, Петр завершает словами о том, что христиане некогда не народ, а ныне народ Божий. Здесь вспоминается, как с призванием Авраама начинается путь народа, избранного на хранение верности Господу. Но если первоначально для выполнения порученного служения народу было необходимо отгородиться от языческих соседей, то теперь народ Божий расширяется, в его состав могут войти все призванные, хотя бы они были отвергнуты людьми. Но не Богом.

В сегодняшнем чтении апостол Пётр призывает нас возлюбить Слово Божие, как новорожденный младенец любит молоко. Для младенца любить молоко естественно, более того, ничего другого он и не любит — молоко для него единственная пища! И что же — Библия для нас должна быть единственным источником информации? С сегодняшнего дня не читаем ничего, кроме Библии, все книги сдаём в макулатуру? Или не обращаем внимания на слова апостола Петра и выбираем ту информацию, которая кажется нам наиболее подходящей к данному моменту? Вряд ли апостол Пётр хотел сказать, что Слово Божие — единственное слово, которое следует слушать и слышать. Но совершенно точно он имел в виду, что Его слово должно быть для нас важнее всякого иного слова. В конце концов, Библия не даёт нам исчерпывающей информации по всем существующим вопросам (например, вопросы теоретической грамматики там не рассматриваются). Но если есть противоречие между некой симпатичной мне философской теорией и Словом Божиим — я выбираю Слово Божие, а иначе я не христианин. То же самое касается вопросов морали и нравственности: критерий истинности некоего утверждения — Слово, именно оно — чистое молоко и истинная пища для нас.