Мысли вслух на Зах 7:1-14

Не только отдельные лица, но и вся эпоха восстановления Храма в известном смысле становится прообразом времени прихода Мессии. Многое меняется с наступлением новой эпохи, как в том, так и в другом случае. Но многое и остается неизменным, как вечное установление Вседержителя. То, что пророк Захария сообщает читателю в седьмой главе, обозначает различие между тем, что изменчиво, и тем, что постоянно, и это различие радикальным образом протворечит расхожим представлениям древности и нашего времени.

Иудеи, оставшиеся в Вавилоне, управляемом благоволившим к ним персидским царем Дарием, отправляют в Иерусалим послов с вопросом, следует ли им соблюдать ставшие традиционными посты пятого и седьмого месяцев. Первый из них был установлен после 587 г. до Р.Х. в знак скорби о разрушении Иерусалима, а второй появился около того же времени в память о последнем восстании иудеев и убийстве Годолии, которого Навуходоносор оставил управлять покоренной Иудеей. Теперь Храм в Иерусалиме восстанавливается — нужно ли продолжать скорбеть о разрушении прежнего? Посланцы вавилонских иудеев ожидают, насколько можно судить, один из двух ответов. Возможно, священники и пророки постановят, что пост следует отменить, коль скоро перестала существовать причина скорби. Но, может быть, они решат, что пост следует сохранить как традиционное установление, знаменующее важный поворот в истории народа...

Но ответ, который Господь дает через Захарию, лежит в совершенно ином измерении и поражает своей горечью. Почти в это же время о том же самом говорит Господь через Второисайю; не исключено даже, что оба пророка (Второисайя и Захария) отвечают на один и тот же вопрос. И в том, и в другом случае Господь отвергает традиционные посты как нечто, совершаемое людьми не ради Него, но ради самих себя. «Для Меня ли вы постились?» — восклицает от лица Господня Захария. «Вот, в день поста вашего вы исполняете волю вашу и требуете тяжких трудов от других» — говорит Он через Второисайю (Ис 58:3). Традиционное обрядовое установление оказывается пустым и бессмысленным, потому что не Господь является его целью. Казалось бы, что еще может быть целью такого религиозного феномена, как пост? Нет, говорит Господь, не для Него, а для себя постились иудеи, чтобы утешить свое горе, чтобы выразить свою скорбь, «чтобы показаться постящимися пред людьми», как сформулирует эту мысль Господь Иисус Христос. Глубоко личное переживание скорби и покаяния приняло в среде вавилонских иудеев общественный характер и стало показным и неискренним.

И Господь говорит через Захарию и Второисайю, что на самом деле было нужно иудеям, что должно было выражать их покаяние и скорбь. «Так говорил тогда [в преддверии плена] Господь Саваоф: производите суд справедливый и оказывайте милость и сострадание каждый к брату своему» — напоминает Захария. Второисайя же говорит: «Вот пост, который Я избрал: разреши оковы неправды, развяжи узы ярма, и угнетенных отпусти на свободу, и расторгни всякое ярмо; раздели с голодным хлеб твой, и скитающихся бедных введи в дом...» (Ис 59:6). Для Бога важно не внешнее выражение раскаяния, но, говоря словами Иоанна Крестителя, «достойный плод покаяния». Пророк Захария с горечью восклицает, что именно к милосердию, к состраданию, к деятельной любви к ближнему призывает Господь людей, и именно это могло защитить Иерусалим от разрушения, потому что именно в этом заключается правда Божья. Но иудеи «не хотели внимать... за то и постиг их великий гнев Господа», напоминает пророк то, что давно возвестили его предшественники.

Очевидно, что с изменением исторических условий именно требование милосердия и сострадания остается неизменным, именно милость является плодом покаяния и очищения, которых ждет Господь. А традиционные установления, напротив, не удостаиваются даже обсуждения, настолько тесно связаны они с конкретными историческими обстоятельствами и духовными задачами времени. Нельзя не заметить, что совершенно то же самое будет говорить иудеям и Христос, когда напомнит им слова пророка Осии: «милости хочу, а не жертвы, и боговедения более, нежели всесожжений (Ос 6:6, Мф 9:13). Но и тогда, как во времена Второисайи и Захарии, иудеи не захотят внимать Ему. Слишком удобно для людей заменять плод покаяния его внешним выражением, и эта проблема характерна не только для иудеев.

И сегодня, и во все времена много говорилось и говорится о праве еврейского народа на данную ему Богом землю. В самом деле: всякому, кто внимательно и непредвзято прочтёт Библию, станет вполне очевидно, что земля Израиля принадлежит лишь одному народу, народу Божию, которому Бог её отдал… во владение? В безусловную собственность? И здесь начинается та историческая коллизия, о которой немало сказано всё в тех же библейских книгах.

Уже Пятикнижие, по сути, отрицает безусловное и неограниченное право народа Божия на данную ему Богом землю. Тора прямо связывает право народа на владение землёй с соблюдением заключённого прежде с Богом союза-завета. Говоря строго, речь идёт не о владении, а о потенциально бессрочном пользовании, которое, однако, может быть ограничено вплоть до полного лишения народа полученной им от Бога земли в случае нарушения им заключённого союза. Но парадокс ситуации заключается в том, что данная Богом Своему народу в пользование земля Самим Богом обозначается как земля священная.

По общему смыслу традиционного библейского понимания святыни, священного, освящённого святыня может принадлежать только Богу и тем, кого Бог освятил, как освятил Он Своим присутствием Свой народ. Только освящённый Богом народ может владеть освящённой Богом землёй, только такое единство народа и земли может быть духовно адекватным. Потому-то и не может никакой другой народ быть настоящим, полноценным хозяином земли, приготовленной Богом для Своего народа. Но это, разумеется, само по себе не означает, что она не может оказаться во власти какого-нибудь другого народа, как всякая другая земля в падшем мире, раздираемом войнами и борьбой за территории. Однако произойти такое может лишь в том случае, если народ Божий нарушит условия заключённого с Богом союза и перестанет быть народом Божиим в той мере, в какой его нарушает. Бог не отворачивается от Своего народа даже тогда, когда народ отворачивается от своего Бога.

Но право на святыню он теряет, и в пределе утеря такого права означает разрушение Храма — дома Божия, Самим Богом освящённого, — и утрату земли, то изгнание, о котором и напоминает пророк своим соплеменникам. И тогда земля приходит в запустение: ведь отдать её другому народу Бог не может, а Его собственный народ оказывается духовно не готов к тому, чтобы стать настоящим её хозяином и хранителем. Земля превращается в пустыню и ждёт своего часа. Ждёт, когда предназначенный ей Богом народ вновь станет её достоин.