Мысли вслух на Рим 2:1

Обличая грехи, Павел указывая на опасность для самого обличителя: он рискует погрузиться в те же самые грехи, которые обличает в окружающих. И уж тем более не следует судить о чужих грехах людям, совершающим те же самые дела, которые они взялись обличать. Впрочем, человеку часто свойственно обвинять окружающих именно в тех грехах, склонность к которым он имеет сам.

Многие люди на это могли бы возразить, что они потому и осуждают, что сами не таковы. Но вспомним, как легко Петр совершил падение, о способности к которому не предполагал. Упорство в грехах, о котором пишет Павел, может проявляться, помимо прочего, и в нежелании видеть свои собственные грехи.

Одним из способов сопротивления собственной греховности может стать постоянство в добрых делах, и Павел не просто призывает делать их время от времени, а пишет именно о постоянном делании. Возможно ли это для людей? Вообще-то говоря, невозможно. Но «невозможное человекам возможно Богу» (Лк. 18:27).

Очень полезно иногда вдумываться в каждое слово, которое встречаешь в Писании. Искать смысл, думать, почему сказано именно так, а не иначе, вникать в логику хода мыслей. Ведь, если читать текст просто так, стараясь ухватить только общий смысл, не вчитываясь в детали, то какой-то очень важный смысл можно упустить. И все то, что могло бы проступить и сделать этот текст объемным, ускользает. В сегодняшнем отрывке апостол Павел продолжает перечислять всевозможные злодеяния, в которые пускается человек, не заботящийся «иметь Бога в разуме» (Рим. 1:28). И уже этого списка довольно, чтобы каждый мог найти в себе что-то, с чем стоит пойти на исповедь. Взять хотя бы «нелюбовны» — ну кто может с чистой совестью сказать, что он умеет любить и преисполнен любви? Да нет таких, любить из людей по-настоящему и всегда умел только Один. Даже у самых святых людей всегда было всегда чувство собственной греховности — им ли с их любовью к Богу не видеть в себе все, что Ему «противно»? Так что нам и сам список уже дает почву к размышлениям. Но! Этого мало. Дальше Павел настойчиво напоминает, что этот список — не мерило для проверки других людей на греховность. Это лично к каждому. И вот та самая деталь, которая может ускользнуть при беглом чтении: Павел приравнивает к наказанию за сам грех наказание за осуждение совершающего такой грех. Если задуматься, то может получиться, что за каждым из нас тянется очень длинный список грехов - список всего того, за что мы осуждали других. И в этом мы становимся абсолютно такими же грешниками — нелюбовны, злоречивы, горды и немилостивы...

Перечень «превратностей ума» в Послании к Римлянам впечатляет. Может быть, не все мы обнаруживаем в себе, но что-то — наверняка. Апостол Павел говорит, что голос совести осуждает всех людей, независимо от «вероисповедания». При этом речь идет не столько о делах, сколько о внутренней настроенности на грех, об этом же говорит и Иисус в Нагорной проповеди. И еще Иисус подчеркивает, что важно сохранять верность в наших существующих отношениях, а не искать новых связей. Все наши непотребства и неверности улетучиваются, когда нами движет истинная любовь.

Возвращаясь к образу двух путей — пути праведности и пути нечестия, апостол развивает далее тему универсализма, начатую им рассуждениями о естественном богопознании и о «естественной Торе». Он говорит о вещах, казалось бы, самоочевидных, напоминая, что не стоит осуждать других за грехи, от которых не свободен сам (ст. 1 – 2). В послании, как видно, речь идёт о людях, испытывающих долготерпение Божие именно таким образом (ст. 3 – 8). А из контекста становится понятно, что осуждение это имело под собой формально-религиозные основания: осуждавшие, вероятно, противопоставляли себя другим по признаку принадлежности или к еврейскому народу, или к Церкви (первое, судя по уравниванию апостолом в праведности «иудеев» и «эллинов» (ст. 9 – 11) , т.е. евреев и язычников, более вероятно). Конечно, такая религиозная гордыня отнюдь не оправдывала перед Богом тех, кто ей предавался, она лишь прибавляла к совершаемым ими грехам ещё один.

Но дело было не только в лицемерии и тщетной надежде на то, что принадлежность к еврейскому народу сама по себе окажется своего рода индульгенцией. Дело было в самом понимании праведности теми, кто стоял на такой позиции. Для них, очевидно, праведность была неотделима от принадлежности к определённой национальной и религиозной общине, так что принадлежащие к ней по определению должны были быть судимы Богом по каким-то особым, быть может, щадящим законам. А Павел с самого начала видит праведность исключительно в контексте отношений человека с Богом. Тора же для него универсальна, она дана каждому независимо от национальной или религиозной принадлежности и не является исключительной собственностью какой бы то ни было религиозной общины.

Язычник может следовать Торе, и тогда он найдёт Христа и войдёт в Царство, хотя, конечно, еврею это сделать проще, ведь он изучает Тору с детства. Но, если еврей нарушает Тору, спрос с него будет не меньше, а больше, чем с язычника, хотя и язычник, имевший опыт естественного откровения, ответит за совершённые им злые дела, о которых он знал, что они плохи. Павел не сомневается в том, что принесённое в мир Христом Царство одно на всех. Но тогда и праведность должна быть одна на всех. И Тора тоже.

Оправдывает не наличие закона, не формальная приверженность ему, но его исполнение, дела находящихся под властью закона по закону же и будут судимы. Но почему вне закона должны погибнуть те, которые не и м е я закона согрешили? Соответствует ли высшему милосердию юридический принцип «незнание закона не освобождает от ответственности»?

Павел даёт ответ и на этот, и на другой постоянно задаваемый вопрос: что будет с теми людьми, которые совершали добрые дела, не зная заповедей? Разумом, действительно, не знали, но в их сердце жил закон совести, внятный каждому, кто не заглушил его в себе. И на деле такие люди могут быть большими исполнителями неписаного закона, чем иные знатоки писаного. О таких людях не сказано, что они не пойдут на суд, на суд не идут уверовавшие (Ин. 3:18), но на суде они смогут представить добрые дела, совершаемые по зову совести. Каким будет приговор в каждом конкретном случае, мы не знаем, но мы верим, что приговор Того, Кто нелицеприятен, не может не быть справедливым.