Мысли вслух на Иов 9:1-35

Как и в случае с Элифазом, Иов отнюдь не собирается спорить с Билдадом по существу. Он безусловно согласен с тем, что Бог во всяком случае прав в Своих определениях. Его мучает другое: как может человек оправдаться перед Богом (ст. 2 – 3)? Для понимания мучающего Иова вопроса важно помнить, что речь в данном случае идёт не просто о правоте, а о праведности, о праведности человека перед Богом, которую человек должен был бы явить, но не в силах этого сделать. Иов не хуже своих друзей понимает, что власть Бога над сотворённым Им миром абсолютна и безгранична (ст. 4 – 13).

И в этом весь ужас положения Иова: ведь если Бог таков, то Иову не приходится рассчитывать на то, что Ему можно что-то доказать, такого Бога можно лишь умолять о снисхождении (ст. 14 – 15). Самое страшное для Иова заключается в том, что он не видит в Боге справедливости, он видит в Нём лишь силу, которая обращена в том числе и против самого Иова (ст. 16 – 18). В споре с Богом человек обречён даже в случае своей правоты, ведь Бог заведомо сильнее человека и снисходить до суда ни с кем из людей не собирается (ст. 19 – 20).

Иов, как видно, не менее религиозен, чем его друзья, величие и сила Божия ему известны так же хорошо, как и им, и он не хуже Элифаза или Билдада знает, что человеку во всех отношениях бесконечно далеко до Бога. Возможно, на протяжении довольно долгого времени Иова, как и его друзей, вполне устраивал образ Бога религии, бесконечно далёкого и могущественного, Бога, сила Которого поддерживает таких праведников от религии, каким был всю свою жизнь сам Иов и его друзья. Но теперь, когда сила Бога обратилась против Иова, а религия ничем не смогла ему помочь, Иов понял, что Богу, знакомому ему по религиозной традиции, в сущности, нет никакого дела до человека. Иов невинен, но Бог поражает одинаково праведного и нечестивого (ст. 21 – 23), Он отдал мир в руки грешников (ст. 24).

Оправдываться перед Богом бессмысленно, Он всё равно судит или произвольно, или по каким-то Своим, неведомым человеку законам, так, что оправдаться перед Ним невозможно (ст. 25 – 31). Иову уже мало Бога религии, он ищет Бога откровения, Бога, с Которым можно было бы встать лицом к лицу, как с человеком, ведь только тогда и может человек надеяться на справедливый суд Божий (ст. 32 – 33). Но Иов не видит у Бога такого желания, а принудить Его быть к человеку снисходительным, разумеется, не может никто (ст. 33 – 35).

Иов не спорит с Билдадом так же, как не спорит он и с Элифазом. Он сам хорошо начитан в книгах мудрецов и может привести немало цитат. Вот только главной проблемы Иова эти цитаты не решают. Дело ведь не в том, что Бог выше человека и безусловно праведнее. Дело в том, что Бог — основание всякой праведности, и об этом как раз Традиция свидетельствует со всей очевидностью.

Именно Он решает, кто праведен, а кто нет. Но кто же в таком случае устанавливает правила? И кто выступает арбитром? Иов пытается объяснить друзьям свою проблему языком той самой Традиции, к которой апеллирует Билдад. А в основании Традиции лежит представление о праведности как о соотнесённости между Богом и человеком, соотнесённости не сущностной, а, как сказал бы современный философ, экзистенциальной. Праведность человеку не свойственна, это не его свойство или качество, пусть даже приобретённое, а его состояние, и именно Бог оценивает, насколько состояние человека соответствует критериям праведности.

Но каким критериям? Во времена, когда была написана Книга Иова, суд Божий уже давно никто не представлял себе так, как египтяне, к примеру, представляли себе суд Осириса, взвешивающего душу на весах. Ведь весы предполагают нечто существующее объективно и отдельно как от того, кто взвешивает, так и от того, кого взвешивают. В яхвизме же уже со времён пророка Амоса закрепилось представление о Божьем суде как о встрече человека с Богом лицом к лицу, как о моменте истины, который расставит всё и всех на свои места. Получается, образно говоря, что весы — это не объективный инструмент измерения, а всё та же Божья рука: Бог Сам и игрок, и арбитр одновременно.

Если Он как арбитр не станет подсуживать Себе как игроку, тогда всё в порядке. А если станет? Кто тогда может Ему помешать? Кто сможет выступить тем беспристрастным третьим, который мог бы оценить, насколько прав Бог в Своём суде? А Иов ведь сомневается именно в беспристрастности Бога относительно самого себя. Он не понимает, за что его, праведника, Бог наказывает. Конечно, у нас, читателей, уже появляется смутная догадка о том, что Бог и Иов понимают праведность не одинаково.

Иов, кажется, пока ни о чём таком не догадывается. Он человек глубоко религиозный, и ему известна лишь одна мера праведности: мера праведности религиозного человека. Тут ему себя упрекнуть не в чем. Вот он и говорит Билдаду и остальным: я праведен, я готов предстать перед Богом, но Он-то этого не хочет, Он прячется и бьёт исподтишка непонятно за что. Бьёт так, как будто я не праведник, а худший грешник. Так за что же Он меня бьёт?

Отвечая Вилдаду, Иов задаёт важный вопрос: как оправдается человек пред Богом? Есть ли у человека такая возможность перед лицом Того, с Кем никакое творение не сравнимо и Чьи пути превосходят всякое разумение? Никто не сможет устоять перед судом Всеведущего, видящего сердце грешника лучше, чем сам грешник, и ничей суд не совершенен перед Его судом, а значит, и суд Вилдада.

Почему-то друзья Иова очень быстро забыли о том, что совсем недавно Иов имел репутацию праведного человека, и стоило на него свалиться бедам, как окружающие оказались готовы выискивать его провинности, нисколько не упоминая о его добрых делах. По правде, это банальная история, повторяющаяся век за веком. Но «не судите, да не судимы будете; ибо каким судом судите, т а к и м будете судимы» (Мф. 7:1-2).