Мысли вслух на 1 Кор 12:27-31

Определение Церкви, как тела Христова, стало сегодня почти хрестоматийным. Однако понимается это обычно скорее аллегорически, предполагается, что апостол вёл речь о некоем «духовном» единстве, под которым имеют в виду обычно единство «веры» (подразумевая под ней вероучение), единомыслие, единодушие и прочие вещи подобного рода, не выходящие за рамки нашего, пока ещё не преображённого до конца, мира. А что имел в виду апостол? Чтобы понять это, необходимо вспомнить, что в евангельскую эпоху общепринятым в иудейской среде было представление о еврейском народе, как о едином духовном целом. И эта цельность определялась не только национальным или религиозным самосознанием, а тем фактом, что еврейский народ, как народ Божий, освящён тем присутствием Божиим, которое пребывает в Иерусалимском Храме. И освящается этим присутствием именно весь народ, а не только та его часть, которая оказалась в Иерусалиме во время очередного праздника. Так понималось тогда в иудаизме то, что мы называем обычно духовным единством. Оно существовало, как объективная данность, к нему был причастен каждый, кто принадлежал к народу, а актуализировалась эта освящённость через священные собрания, к которым относились не только храмовые жертвенные трапезы, но и общинные собрания, как синагогальные, так и домашние, во время которых совершалось хлебопреломление (примерами таких домашних собраний может быть, к примеру, шаббат или пасхальный седер). Павел же, который на Церковь смотрит, как на избранный Богом мессианский остаток, переносит на неё традиционные и, несомненно, хорошо ему известные представления о народе Божием, как о едином духовном целом. Но связывает он это духовное единство уже не с Храмом, а с личностью Самого Спасителя, Который освящает тех, кто принадлежит к Его Царству так же, как освящает Храм тех, кто принадлежит к еврейскому народу. Тело Христово для него, как видно, новое духовное тело нового народа Божия. Народа того нового Завета, о котором говорили пророки.

В своем широко известном рассуждении о Церкви как о Теле Христовом, которое мы читаем сегодня, апостол Павел, кажется, рассматривает этот образ со всех возможных сторон. За его словами стоят несколько исключительно важных мыслей, составляющих основу наших представлений о Церкви. Во-первых, апостол говорит о том, что Церковь состоит из многих и разных людей, функции которых в теле различны. Более того, апостол подчеркивает, что это разнообразие принципиально необходимо, а «расположение частей тела» осуществляется так, как угодно Богу. Очевидно, что структурирование Церкви — не человеческое, а Божье дело.

Далее, апостол говорит о том, что самоощущение человека в Церкви не должно определяться ревнивым взглядом на себя или других. То, что ты не иеромонах, не отлучает тебя от Церкви — то тоже ее необходимая часть. Кроме того, апостол отвергает рано возникающее превозношение одних членов Церкви над другими в замвисимости от их положения. Если сформулировать 19-22 стихи «в явном виде», мысль апостола сводится к тому, что не может епископат сказать мирянам — вы нам не надобны, и не могут миряне сказать монахам — мы обойдемся без вас. Об эту мысль, как об скалу, разбиваются и клерикалистская идеология византийского и римского средневековья, и псевдодемократическая экклезиология крайних форм протестантизма.

Во второй части этого замечательного отрывка апостол говорит о вещах, часто выпадающих из поля нашего зрения, наверное — по причине их огромного духовного смысла. Не самые сильные, «продвинутые» и возвышенно-духовные части апостол называет нужнейшими, но как раз наоборот: «члены тела, которые кажутся слабейшими, гораздо нужнее». Это великая и удивительная тайна Церкви, которая держится на немощи людей, в которой совершается сила Божия.

Это странное соотношение «нужности» обусловлено тем, что Церковь в представлении апостола — не пирамида, в основании которой — слабо одухотворенные миряне, а на вершине — приближенный к Святому Духу епископат (как раз эту-то идею Псевдо-Дионисия Ареопагита апостол и опровергает). В его представлении Церковь, это организм, в котором имеет значение не структурная иерархия, а взаимное служение, которое связывает члены тела. Как самое главное апостол выделяет разделение страданий друг друга.

Рассуждая о Церкви, Павел обращается к традиционному для своего времени представлению о народе Божием как о едином духовном теле, перенося его на Церковь, в которой апостол видит новый народ Божий. Еврейский народ, согласно этим традиционным представлениям, освящался благодаря тому присутствию Божию, которое пребывало на избранном Богом месте, а, освятившись, становился единым духовным целым, так что никто из народа, даже если он жил в далёкой от Иерусалима общине диаспоры, не чувствовал себя ненужным или отверженным. А местом присутствия Божия был Иерусалимский Храм, от которого и освящался весь народ, даже те, кто физически не мог присутствовать в Иерусалиме. Павел же говорит о новом народе Божием, который освящается уже не просто присутствием Божиим, как это было прежде, но всей полнотой того дыхания Божия, которым пронизано Царство, принесённое в мир Спасителем.

Церковь для Павла — духовное тело Самого Христа, живущее одной с Ним жизнью Царства (ст. 12 – 13). А каждый член Церкви оказывается в духовном смысле частью этого единого тела Христова (ст. 27). И апостол, по-видимому, не случайно, обращает особое внимание на то, что у каждого в Церкви своё место и своё служение, так что говорить о большей или меньшей нужности кого бы то ни было в Церкви так же странно, как говорить о нужности или ненужности для тела той или иной из его частей (ст. 14 – 18).

Очевидно, среди коринфских христиан нередко велись разговоры о «высоких» и «духовных» или, напротив, «низких» и «маловажных» служениях в Церкви, равно как и о «сильных» и «слабых» братьях. Потому-то, вероятно, и пришлось Павлу напомнить своим читателям, что для Церкви важны все служения, так же, как для тела важны все органы, из которых оно состоит, равно как и о том, что в теле особого внимания требуют именно наиболее слабые и уязвимые его части (ст. 19 – 26). И дело было не только в том, что пренебрежение к тем или иным членам Церкви, равно как и к тем или иным служениям, разрушало церковную общину. Дело было, прежде всего, в самой Церкви, в тех, кто составлял её тело: ведь нормальное его функционирование, позволявшее всем членам церковной общины жить полноценной духовной жизнью, было возможно лишь в том случае, если бы оно не было духовно искалечено пренебрежением к конкретным людям или к конкретным служениям. Такое пренебрежение разрушает тело Церкви, не только лишая полноты жизни Царства самих разрушителей, но мешая жить ею и остальным членам церковной общины.

Продолжая разговор о служениях и о дарах, Павел прибегает к образу Церкви как тела Христова, который он нередко использует в своих посланиях. Происхождение этого образа связано с традиционными иудейскими представлениями о еврейском народе как о едином духовном теле, которое освящается Божьим присутствием, пребывающим в Иерусалимском Храме. Апостол переносит это представление на Церковь как на мессианский остаток народа Божия, который таким же образом освящается присутствием воскресшего Христа в церковных собраниях.

И каждый, кто принадлежит к Церкви, является частью тела Христова, духовного единства, которое позволяет Царству пребывать в нашем мире и преображать его. Но в таком случае Церковь не может просто функционировать, как функционируют в нашем мире самые разные организации, включая религиозные. Единственной задачей Церкви является пребывание в мире и явление миру Царства, а вся церковная активность — лишь формы и способы решения этой главной задачи.

Именно поэтому и значимость каждого члена Церкви невозможно измерить той функцией, которую он исполняет в смысле внешней активности. Логика мира сего подсказывает: в каждой организации наиболее важны и наиболее ценны те, кто выполняют наиболее важные задачи. Директор важнее уборщицы, но иногда может оказаться, что учёный важнее директора.

Как бы там ни было, уборщице в любом случае претендовать на самое важное место не приходится. Для Церкви же такая логика неприемлема. Неприемлема по двум причинам. Во-первых, полнота жизни в Царстве конкретного человека, как правило, мало связана с той функцией, которую он выполняет в этом мире.

Очень может оказаться, что уборщица в этом отношении опережает директора: её духовная жизнь может быть полнее и интенсивнее, а работа по уборке помещений такой полноте помешать ничем не может. И тогда получится, что для Церкви и её свидетельства уборщица делает больше директора. А во-вторых, для Церкви абсолютно важен каждый человек.

Ведь единственная цель Церкви — открыть путь в Царство как можно большему числу людей. Какое служение будут они нести в Церкви, когда в неё войдут — вопрос второй. В конце концов, служение для христианина — лишь способ и форма проявления его собственной духовной жизни. Главное же — сама эта жизнь. И тут никому нельзя сказать, что он Церкви не нужен или не важен. Если человек верен Христу и живёт жизнью Царства, значит, он Церкви нужен, и без него Церковь будет неполной. О чём, собственно, и напоминает нам Павел.