Мысли вслух на Гал 1:11-19

С достойной подражания честностью и прямотой апостол Павел в сегодняшнем чтении из послания к Галатам противопоставляет человеческое и благодатное в служении Богу. Он говорит, что пытаясь служить Богу по собственному (человеческому) разумению, он «гнал Церковь… будучи неумеренным ревнителем отеческих моих преданий». Когда же Бог благоволил, Он открыл (т.е. сделал явным) в нем присутствие Сына Божьего и поставил апостола благовествовать Его язычникам. Уже не сам Савл из Тарса, но Бог благоволил избрать его на служение; уже не себя и свою ревность он может нести людям, но Сына Божьего; уже не ревновать о правильности он послан, но благовествовать спасение. Вот такой выбор предоставляется нам, христианам, читающим эти слова: неумеренно ревнительствовать об отеческих преданиях или благовествовать Сына Божьего. Как говорит в своих первых словах Дидахэ (Учение 12 апостолов, памятник христианской письменности конца 1 века), «Есть два пути: один — жизни и один — смерти…».

Павел говорит нам, что речь идёт отнюдь не о неизменности взглядов и убеждений, даже таких фундаментальных, как религиозные. И в пример он приводит самого себя: он ведь был убеждённым противником христиан и христианства, пока сам не встретился с воскресшим Христом на Дамасской дороге. И лишь после той встречи Павел стал тем, кем его узнали галаты: апостолом Христовым. Но при этом Павел, как ни парадоксально, остался самим собой. Но парадоксальной его ситуация выглядит лишь на первый взгляд.

Вопрос ведь и заключается в том, что такое «мы сами». Что означает быть собой настоящим? Где искать себя настоящего? Самый простой и быстрый способ заключается в том, чтобы внутренне отстранить от себя (хотя бы на время) всё то, что мы называем своим — потому, что, если мы ощущаем что-то своим, значит, это уж точно не мы сами. Разгрести все физиологические, психофизические и психические наслоения. Тогда-то и можно найти себя настоящего. В первый момент может показаться, что нас вообще нет — но это и понятно, ведь мы привыкли видеть не себя самих, а своё отражение в собственных мыслях, чувствах, эмоциональных состояниях.

Конечно, человек — не только дух, но и природа, однако ядро человеческой личности духовно, а не природно, и если мы привыкли переживать себя как природу (тут уже неважно, природу внешнюю, телесную, или внутреннюю, психическую), если привыкли отождествлять себя с ней, то, впервые пережив своё существование как жизнь духовного «я», мы, скорее всего, почувствуем себя не в своей тарелке. Но только так мы сможем понять, кто мы на самом деле, и понять, чем мы можем стать перед Богом и людьми. Потому, что тут вопрос об истинности или ложности наших представлений, понятий, взглядов, а главное — наших поступков и того выбора, который мы делаем, открывается нам совсем по-другому.

Тут можно из гонителя христиан превратится в христианина самому и остаться притом самим собой — но только если произойдёт что-то такое, что затронет эту глубину подлинного, духовного «я». Вот Павел и призывает галатов оставаться на глубине, не ориентируясь на внешние, поверхностные проявления собственных «я». Не пытаться найти на поверхности то, что находится на этой глубине. Тогда и станет им совершенно ясно и очевидно, где подлинное благовестие, а где мнимое. И никакие внешние взгляды, привычки и модели не смогут помешать этому узнаванию.

Апостол Павел, конечно, в первую очередь говорит о своем собственном призвании, — но далеко не только своем. В сущности, призывая каждого человека в Церковь, Бог совершает те четыре ключевых действия, о которых говорит апостол. Во-первых, Господь избирает каждого, и мы становимся для Него уникальными, единственными и неповторимыми. Мучаясь вопросом о смысле своей жизни, нам важно помнить, что избрание Божие уже содержится в замысле Творца о каждом из нас. Во-вторых, Господь призывает каждого человека. Он обращается к сердцу и ждет отклика, ждет, чтобы мы приняли Его Самого и Его волю о нас. Этот призыв — великий дар благодати Божьей. В-третьих, для того, чтобы мы были по-настоящему живы и несли в себе неискаженный образ Незримого Бога, Господь «открывает в нас Сына Своего». Апостол воздерживается от уточнения того, как это происходит; для него важно, что когда человек откликается на призвание, он всем своим существом соединяется с Сыном Божьим. Происходит то, что отцы Церкви назвали обожением человека. Наконец, в-четвертых, дар жизни дается нам для того, чтобы мы пользовались им так, как это делает Сам Бог. А это в первую очередь означает отдавать жизнь, нести другим — не себя, но Слово Божье.

Апостол Павел очень ярко противопоставляет человеческое и благодатное в служении Богу. Он говорит, что пытаясь служить Богу по собственному (человеческому) разумению, он «гнал Церковь... будучи неумеренным ревнителем отеческих моих преданий». Когда же Бог благоволил, Он открыл (т.е. сделал явным) в нем присутствие Сына Божьего и поставил апостола благовествовать Его язычникам. Уже не сам Савл из Тарса, но Бог благоволил избрать его на служение; уже не себя и свою ревность он может нести людям, но Сына Божьего; уже не ревновать о правильности он послан, но благовествовать спасение. Вот такой выбор предоставляется нам, христианам, читающим эти слова: неумеренно ревнительствовать об отеческих преданиях или благовествовать Сына Божьего. Как говорит в своих первых словах Дидахэ (Учение 12 апостолов, памятник христианской письменности конца 1 века), «Есть два пути: один — жизни и один — смерти».

Говоря о собственном духовном пути, Павел не случайно подчёркивает, что он, будучи в своё время ревностным приверженцем иудаизма, стал впоследствии свидетелем Христа, Который послал его благовествовать язычникам (ст. 13 – 17). По-видимому, тем самым апостол отвечал на возможные упрёки в том, что он и сам резко изменил свои взгляды по основополагающим вопросам духовной и религиозной жизни. Если так, почему бы христианам Галатии не сделать того же самого, тем более, что изменения в их мировоззрении были куда менее радикальными по сравнению с теми, которые пережил Павел? Но апостол сразу же отмечает принципиально важный момент в том, что касается его духовного пути: абсолютную искренность своих исканий. Если он был вначале ревностным сторонником иудаизма, то не потому, что хотел быть «как все», а потому, что был искренне убеждён в правильности перед Богом того, как он жил и как верил.

Именно эта искренность и помогла ему встретить Христа и обрести Царство. Но одной встречи на Дамасской дороге было недостаточно, теперь нужно было решительно менять свою жизнь с тем, чтобы стать свидетелем Христовым. Павел и тут оказался верен себе, он не стал искать никого, кто подтвердил бы истинность его откровения, он просто отправился делать то дело, которое Бог ему поручил (ст. 15 – 19). Такая искренность является залогом и духовной трезвости, и духовной безошибочности. Духовно искрений человек никогда не станет искать обходных путей в духовной жизни с тем, чтобы избежать проблем, найти способ жить в Царстве полегче, искать компромиссов там, где они недопустимы. Вероятно, те проповедники, извращающие благовестие, о которых говорит апостол, настаивали на строгой обязательности для всех христиан соблюдения иудейских религиозных предписаний. И вызвано это было, скорее всего, желанием избежать конфликта с Синагогой, который в ином случае становился неизбежным. Очевидно, такие «духовные поиски» не имели никакого отношения ни к духовности, ни к подлинному поиску. Они могли лишь отдалить человека от Царства, о чём не устаёт напоминать Павел.

Всё-таки апостола Павла отличает поразительное дерзновение, которое иногда хочется назвать наглостью. Ну посудите сами, что он говорит: после того, как Бог открыл ему Сына Своего, он «не стал советоваться с плотью и кровью»! Вообще-то прямая дорога к созданию секты — общаться с Богом только напрямую, игнорировать Церковь... Стоп. А разве Павел игнорирует Церковь? Нет, и ещё раз нет. Он именно приходит в Церковь, входит в неё, начинает проповедовать Христа — не отдельно от Церкви. Чего он не ищет — так это человеческого учительства и одобрения. Для него достаточно призвания Божия, и ему не обязательно идит к апостолам за подтверждением своего призвания. Он входит в ту общину, которая есть, потом идёт проповедовать... В сущности, не пытаясь связаться с апостолами, он не пытается и получить дополнительный авторитет. Ему не нужно подтвержение от человеков.

Снова Павел напоминает нам о том, Кто — главный, Кто — на первом месте. Ведь так часто мы действительно ищем благоволения у людей и делаем что-то, чтобы о нас говорили хорошо. Но Павел говорит ясно и жёстко: «Если бы я и поныне угождал людям, то не был бы рабом Христовым». Мы-то всё пытаемся совместить несовместимое: угодить и Богу, и людям. Поступить по сердцу, но при этом всем вокруг нравиться. Мы боимся человеческого осуждения. Мы оглядываемся: а что скажут? Что подумают? Павел не оглядывается. Он выбрал путь, он знает, что идёт по пути, предназначенному, для него Богом. Всё остальное неважно. Кто бы что бы ни говорил — мы будем рабами Христа, только если откажемся от мысли нравиться всем и каждому.