Мысли вслух на Числ 6:22-27

В Библии нередко встречаются традиционные благословения, которые использовали священники-левиты, благословляя народ. Многие, конечно, уже в древности относились к этим благословениям лишь как к традиционному ритуалу. Между тем, за словами древних благословений стоит глубокий смысл. Чем было благословение для людей той эпохи?

Когда появилась эта практика? Корнями она, несомненно, уходит в глубокую, добиблейскую древность. Под благословением в те времена понимали дарование силы — будь то сила, полученная человеком от какого-нибудь языческого бога или духа, или сила, полученная от другого человека. Проклятие же означало лишение человека его силы, а значит, и лишение его самой жизни: речь ведь шла не только о физической силе, но и о той сверхприродной энергии жизни, которая, по тогдашним воззрениям, пронизывает собой мироздание и даёт силы всему живущему, от растения до человека.

Для верующих в Бога Авраама источником этой силы был, конечно же, именно Бог Авраама. Он мог дать человеку силу или отнять её. Как же это происходило? Судя по тем благословениям, которые мы находим в Книге Чисел, Бог благословлял человека тогда, когда встречался с ним лицом к лицу. Не случайно в благословениях этих упоминается сияющий лик Бога. Только так Бог может сохранить человека от опасностей. Так что же, если человек не встретил Бога лицом к лицу, значит, и власть Бога на него не распространяется?

Распространяется, конечно. Но распространяется она на разных людей по-разному. Силой Божьей действительно пронизано всё мироздание, Его дыхание присутствует в мире, не сливаясь с природой и в то же время воздействуя на неё. Именно дыхание Божье знают язычники как ту силу жизни, которую они почитали издревле. Но для них она оставалась безличной, они не видели за ней живого и личного Бога. Поэтому и сила, с которой им приходилось соприкасаться, никак их не меняла, их человеческая природа оставалась прежней.

Изменить человека может только встреча с Богом лицом к лицу. Такая встреча, за которой стоит не только сила Бога, но и Его воля. И, самое главное, Его любовь, без которой всё остальное остаётся бесплодным. Поэтому и благословения, упомянутые в Книге Чисел, в центр ставят именно встречу с Богом лицом к лицу. Благословение Библии — это встреча не столько с силой Божьей, сколько с Его любовью. Потому, что у Бога любовь рождает силу, а не сила любовь.

Яхвизм знает традиционные, произносившиеся священниками во время богослужения при Скинии или в Храме, благословения, в которых непременно звучало имя Божие. В какой-то момент к ним стали относиться, как к традиционным ритуальным формулам, но изначально все эти благословения имели свой смысл и своё предназначение.

Таковы и благословения, которые мы видим в Книге Чисел. К священному имени отношение в древности вообще было особым: имя, с которым Бог открывается человеку, если его произнести, как думали, соединяет человека с Богом. Так смотрели на дело и язычники, священным именам в языческом мире нередко приписывали даже магические свойства.

Яхвизм же никакой магии не предполагал: речь шла о той интенции, которую человек обращает к Богу, называя Его по имени. Употреблять священные имена просто так, походя, для красного словца или по обычаю является нарушением третьей заповеди Декалога, и в древнем Израиле об этом хорошо знали.

Что же такое благословение? В изначальном смысле соответствующее еврейское слово означает передачу благословляющим своей (обычно сверхъестественной) силы тому, кого благословляют. Благословляя человека, Бог даёт ему Свою силу, и священники, благословляя народ, желают ему того, чтобы Бог, Которому только что они предстояли, дал им Свою силу.

Эта сила может сохранить и охранить, особенно, если Бог явит человеку Своё лицо. Встретиться с Богом лицом к лицу означало пережить опыт личного богообщения; такой опыт был известен во все времена. Но встреча эта могла быть для человека не только радостной: ведь грешный человек представал перед Богом, как есть, и исход встречи мог быть для него самым неожиданным.

Потому и звучат в традиционных ритуальных формулах слова о мире и милости: и то, и другое было грешному человеку совершенно необходимо, чтобы встреча с Богом лицом к лицу не обернулась для него проклятием вместо благословения. Конечно, Бог никогда не проклинает человека за его грехи, иначе шансов на спасение не было бы ни у кого. Но встреча с Богом для человека всегда оказывается и испытанием тоже, а не только радостью, и произносимые священниками традиционные благословения включали в себя также просьбу о том, чтобы встреча с Богом стала для благословляемых не гибелью, а духовным обновлением.

Среди тех благословений, которыми Бог заповедал Своим священникам благословлять Свой народ, особое место занимает благословение мира. Конечно, мирная жизнь — благо, сомневаться в этом может, наверное, лишь человек очень кровожадный или очень легкомысленный. Но только ли о мирной жизни идёт речь в данном случае? Наверное, не случайно это благословение оказывается связано с другим, с тем, в котором упоминается милосердие («милость») Божие (ст. 25), а оба вместе и составляют благословение как таковое, которое поможет сохранить народ (ст. 24). Конечно, и мирная жизнь сама по себе для сохранения народа необходима: евреи никогда не были настолько многочисленны, чтобы позволить себе большую войну. Но, чтобы она стала возможной, нужно прямое вмешательство Бога в судьбу Своего народа, иначе уцелеть в той политической ситуации, которая складывалась на Ближнем Востоке (а она там никогда не была спокойной), было совершенно нереально. А такое вмешательство, как видно, никогда не ограничивается решением одной конкретной задачи. Может быть, как раз поэтому мы бываем порой так нерешительны в наших молитвах: сознательно или подсознательно мы понимаем, что Бог, конечно, решит наши проблемы, но после этого Он уже не покинет нас и не оставит нас в покое, Он постарается сделать нас Своими до конца. Так и для народа Божия благословение мира, конечно, было прямо связано с мирной жизнью, с жизнью без войны, которой, несомненно, был рад каждый. Но Бог всегда шёл дальше, желая превратить Свой народ в общину верных, для которой мир был бы неотделим от Его присутствия и от общения с Ним.

Что значит «посвятить себя Богу» и зачем это нужно? Судя по описанию назорейского обета в сегодняшней главе, для древних израильтян это означало обещать Богу не оскверняться и воздерживаться от греха в течение какого-то времени, чему должно было способствовать воздержание от вина (хотя, конечно, символика вина здесь гораздо глубже; не забудем и о нестрижении волос — смотри историю о назорее Самсоне в книге Судей). То есть, такой обет — это время максимально возможной для данного человека святости, источник и цель которой — уподобление Богу. Эту цель мы можем увидеть не только в описании жизни таких людей, как пророк Самуил и Иоанн Креститель (они тоже были назореями), но и в словах евангелиста о Тайной Вечери, когда Господь торжественно произносит обет: «Отныне не буду пить от плода сего виноградного до того дня, когда буду пить с вами новое вино в Царстве Отца Моего» (Мф 26:29), посвящая Себя за всех, кто будет призван к освящению истиной (Ин 17:19).

Закон о назорействе может показаться несколько странным. Какова была цель назорея, для чего требовалось упомянутое воздержание от всех крепких напитков? Что это — некое движение трезвенников? Или братство аскетов? Но тогда почему речь идёт о воздержании именно от крепких напитков, но не от мяса и не от супружеской жизни — ведь подавляющее большинство аскетических практик древности предполагало и то, и другое? Тут если и аскеза, то весьма своеобразная. К тому же, речь идёт не о постоянном, на всю жизнь, а о временном обете — неизвестно, возможно ли было принесение обета назорейства на всю жизнь. И всё же назорейство было своего рода аскетической практикой — однако не в привычном смысле слова.

Не случайно тут именно воздержание от крепких напитков выходит на первый план. Кстати, в Израиле в древности существовало целое движение, члены которого ни вина, ни других напитков, связанных с брожением, не употребляли вообще — это так называемые реховиты, буквально «живущие на улицах». На улицах потому, что они принципиально не признавали не только вина и других крепких напитков, но и вообще оседлой жизни: даже в городах они демонстративно разбивали свои шатры и жили в них, будучи уверены, что иначе, в городском доме, настоящим яхвистом не останешься.

Вино они отвергали по той же самой причине, по которой и городские жилища: и то, и другое было несовместимо с жизнью кочевника, а для реховитов только кочевник и был яхвистом. Вино, само собой понятно, для кочевника большая редкость: ведь при кочевом образе жизни ни о каких собственных виноградниках говорить не приходится. Примерно то же, но в меньшем масштабе, имеет место и в случае назорейства: воздержание от вина и других крепких напитков должно было прежде всего напомнить человеку о пустыне, об Исходе, о том пути, который народу пришлось пройти от Синая к земле обетованной.

Тут, конечно, мало было только воздерживаться от вина, тут надо было многое вспомнить, прожить заново, мысленно вернуться к истокам, туда, где всё начиналось, где была дарована Тора, где Бог впервые открылся Моисею. Такие переживания могли духовно обновить человека и заставить его внутренне собраться, заново посмотреть на свои отношения с Богом и вообще на свою жизнь. Конечно, никаких гарантий тут быть не могло, но возможность такого обновления предоставлялась каждому. Остальное зависело от самого человека.