Смерть первенцев оказалась последней каплей: фараон отпускает народ. Более того: он торопит евреев с уходом. Почему так? Думал ли фараон, что евреи захотят уйти из Египта? Дальнейшие события ясно покажут: нет, не думал. Предполагалось, что народ отправится в Беэр-Шеву (Вирсавию), где было старое яхвистское святилище, существовавшее ещё во времена Авраама, в Беэр-Шеву, бывшую тогда под контролем Египта. Туда из района дельты было как раз примерно три дня пути в один конец.
Фараон надеялся, что евреи отправятся в Беэр-Шеву, совершат своему Богу положенные жертвоприношения, отпразднуют свой праздник и вернутся. Фараон теперь понимал: иначе от гнева Бога Моисея ему не избавиться. То же думали и простые египтяне. В рассказе упомянуто, что евреи «обобрали» египтян. Силой, разумеется, они ничего такого сделать не могли. Вполне возможно было другое: египтяне приносили им пожертвования для их Бога.
Таков был старый египетский (да и не только египетский) обычай: для исцеления от болезни или для избежания смерти надо было принести тому богу, который, вероятно или очевидно, был причиной несчастья, приношение — как правило, амулет, прямо или символически изображавший то, от чего хотели избавиться. Амулеты делались из золота, серебра, меди, а если человек не мог себе позволить ничего такого, то и из глины. Могли пожертвовать и что-то иное, если причина несчастья была точно неизвестна: отчего, например, умерли первенцы, египтянам было определить довольно трудно. Нередко жертвовали всё те же золотые или серебряные вещи с тем, чтобы гнев бога не коснулся жертвователя. Египтяне, как видно, уже убедились: кем бы ни был Бог Моисея, шутки с Ним были плохи.
Неискушённые в богословских тонкостях, простые люди могли считать его каким-нибудь суровым духом пустыни, из тех, кому, по их понятиям, поклоняются кочевники. Как бы то ни было, надо было задобрить этого неведомого бога или духа: ведь смерть вошла в каждый дом, и неизвестно было, чего ожидать дальше. На Моисея и власти, и простые люди смотрели теперь как на спасителя, единственного, кто мог избавить страну от неминуемой иначе гибели.