Новость дня на 25 Декабря 2020

Не секрет, что слова Спасителя о грядущем разрушении Иерусалима породили в христианской историографии и историософии немало спекуляций по поводу вины еврейского народа, исторической ответственности за казнь Спасителя, в которой он якобы виноват, за что и был наказан утратой своей государственности, потерей Храма и даже самой возможности на протяжении довольно долгого времени жить в Иудее. Между тем, такой взгляд представляется, как минимум, поверхностным, а выводы — поспешными. Во всяком случае, Спаситель никого не обвиняет, Он лишь плачет о Своём народе и об Иерусалиме.

Он видит в грядущей трагедии Иерусалима и еврейского народа не наказание и не месть Бога, а некую важнейшую, жизненно необходимую народу и им упущенную возможность. Это неудивительно: в самом деле, ведь первохристианская Церковь была иудео-христианской даже в своей, говоря условно, языческой части, которая не была вполне чужда иудео-христианской традиции хотя бы потому, что подавляющее большинство приходивших в те времена в Церковь язычников были таковыми лишь в том смысле, что не принимали иудаизм во всей его полноте.

Однако их духовная жизнь была всецело связана с Синагогой, благодаря которой они и узнавали о приходе столь ожидаемого многими из них Мессии. Да и в самом еврейском народе, как известно, единодушия в оценке личности Спасителя и Его деятельности отнюдь не было. Но все различия во многом оказались нивелированы после катастрофы 70 г. н.э., когда был разгромлен город и Храм, катастрофы, о которой предупреждал Иисус. А Сам Иисус, между тем, прекрасно понимал, что решалось в тот момент, когда Он входил в Иерусалим, что лежало тогда на весах Божиих. И знал, разумеется, что народ Божий один, и другого нет: Свою Церковь Он хотел вырастить в среде народа Божия, и Он сделал это, и Церковь оставалась частью яхвистской общины вплоть до 70 г.

Позже пути Синагоги и Церкви разошлись, что было неизбежно, хотя и в дальнейшем они не раз пересекались. Но Спаситель, разумеется, прекрасно понимает: народ Божий один, и спастись он может лишь как единое духовное целое. И плачет оттого, что пути Его народа на глазах искажаются, ведя к катастрофе не только тех, кто отвергает Его в поисках подходящих себе героев и вождей, но и тех, кто Его принимает: ведь и они, которые будут порой злорадно смеяться над тем, над чем Он теперь плачет, тоже потеряют очень многое, обрекая себя в будущем на такие реки крови, которые намного превзойдут кровопролитие 70 г.

Для Спасителя 70 г. не наказание и не месть, для Него это ещё один рубец, который прошёл через тело Его народа. И который неизбежно пройдёт также и через Его тело, Его Церковь, многим членам которой будет казаться, что всё случившееся тогда, на заре христианской истории, не имеет к ним никакого отношения. Членам Его тела, которым будет очень трудно понять, Чьё тело они разрывают, смеясь над тем, над чем плакал Спаситель.

Когда мы читаем о том, что наша задача - во всем подражать Христу, эти слова по большей части воспринимаются нами как условность. Можно попробовать прочесть этот евангельский текст с такой точки зрения. В подобной ситуации человек или обреченно махает рукой, говоря: «Так и вышло», - или доходит до неприкрытого злорадства: «Ага, вот говорили тебе (вам), что нельзя этого делать, что надо сделать вот так, теперь страдайте и мучайтесь». Иисус же, «смотря на него, заплакал о нем». Он бессилен навязать Себя, каждый свободен принять Его или не принять. Но результат отказа от жизни со Христом настолько ужасен, что Бог плачет, думая об этом. Это не отчаяние от бессилия, это скорбь от того, какой выбор совершает свободный человек. И это притом, что Иисус знает, что подобный отказ через несколько дней приведет Его Самого на крест. Но плачет Он не об этом, Он плачет о том, во что повергает себя народ, избранный Богом. Вот предельно четкий портрет Бога: Он создал человека свободным; Он умрет страшной смертью, потому что человек выбрал Его убить; зная об этом, Он плачет о том, как страшна будет жизнь человека, совершившего этот выбор. Вот чему Он призывает и нас подражать.

Сегодняшнее чтение даёт нам возможность увидеть Царство глазами современников Иисуса, которые приветствовали Его, когда Он входил в Иерусалим (ст. 35–38). В те времена мессианские ожидания были очень напряжёнными, и неудивительно, что Иисус до времени тщательно скрывает Своё мессианство. Восторженная толпа на иерусалимских улицах объясняет всё: стоило Иисусу хотя бы намекнуть на Свою миссию, как Его немедленно сделали бы вождём народного движения, наподобие тех, какие тогда в Иудее вспыхивали во множестве.

Но рано или поздно Иисус должен был заявить о Себе публично, и Он, как видно, выбирает для этого такой момент, когда сделать Его вождём мессианского восстания уже просто не успеют. Сам Он первым делом отправляется в Храм, где и пребывает затем до самого конца Своего служения в Иерусалиме, предварительно очистив его дворы от захвативших их торговцев (ст. 45–48).

Торговля на храмовом дворе была, конечно, запрещена Торой, но освящена традицией, к тому же она приносила немалый доход не только самим торгующим, но и храмовой казне. Но Иисус, как видно, не собирался мириться с традицией, противоречащей данному Богом Закону. Для Него мессианское Царство начинается с того, что святыня становится святыней, и никаких компромиссов здесь быть не может. А для народа мессианское Царство должно было начаться с изгнания римлян и восстановления независимости, за остальным же, как думали тогда почти все, дело не станет. Именно на эту ложную систему приоритетов и обращает внимание Иисус, оплакивая Иерусалим (ст. 41–44). Говоря об «окопах» и об окружении, Иисус, несомненно, имеет в виду события 70 г., когда очередное антиримское восстание действительно переросло в религиозную войну, закончившуюся поражением и полным разгромом Иерусалима.

А восстание это стало возможным именно потому, что Царство очень многие тогда понимали чисто внешне, политически и идеологически, и меньше всего о нём думали как о реальности духовной. Такое смещение акцентов сделало катастрофу неизбежной. И катастрофа эта оказалась двойной: вначале крестная смерть Спасителя, а затем — разгром Иерусалима и Храма. Но если смерть Иисуса на кресте завершается Его воскресением, то катастрофа национальная затягивается на века. И Иисус плачет, видя века страданий Своего народа. Плачет, быть может, и оттого, что здесь даже Он бессилен что-либо изменить. Ведь каждый народ, как и каждый человек, свободен. И сам выбирает свою судьбу.