Новость дня на 30 Мая 2024

Поразительно несовременны мысли и выражения апостола Павла, что свидетельствует о том, что наше сознание далеко от истины. Во-первых, апостол с непонятной жизнерадостностью утверждает различие между мужчиной и женщиной. Так и кажется, что еще строчка, и он скажет: женщина — друг человека. Важно, однако, помнить, что на рубеже нашей эры женщина практически нигде и не считалась за человека. Только Христос, родившийся от Девы, в Своей Церкви поднимает достоинство женщины до равного с мужчиной уровня. Но вот чего мы совершенно не в состоянии понять, так это как могут быть равны достоинством разные явления. И сегодня мы думаем, что если мужчины и женщины равно достойны и равноправны, то для этого нужно, чтобы они были одинаковы, эквивалентны. А это глупость. Но если ложь обретает черты реальности, ее можно выдать за истину. И чтобы сделать глупость реальностью, мир учреждает знаки, символы, знамения. Такие знамения эквивалентности мужчин и женщин сегодня — женское священство и гомосексуальные браки. Вероятно, на очереди право детей преподавать в вузах и право взрослых пачкать пеленки на рабочем месте. Может быть, при всем декларируемом желании, мы просто не умеем быть разными, и наша кривая логика от мысли о равенстве приводит нас к знамениям одинаковости. Равенство в нашем понимании означает, что никто не лучше и не хуже другого. Может быть, на самом деле равенство означает, что каждый — лучше всех, ибо за него умер Бог?

Для апостола Павла же разность вообще не связана с достоинством, но является частью замысла Божия о мире, и поэтому он говорит об этом с таким воодушевлением, ибо все, что сотворил Бог — наипрекраснейшее.

Вторая важная мысль апостола касается платочков, которыми он предлагает покрывать голову женам при молитве. Однажды на юге России некий баптистский пастор задал православному вопрос: «А твоя жена дома покрывает голову на молитве?». Православный ответил: «Нет», и он с горечью сказал мне: «И моя тоже...». И это правильно, потому что дома на молитве нет никаких сомнений в том, кто жена, а кто — муж. В иных же ситуациях апостол считает нужным, чтобы различие было заметно во всем, вплоть до одежды. Не столько ради явности различий, нет. Просто если Бог сотворил нас разными, то желательно полностью быть тем, кем Он тебя сотворил, Его воля о тебе может проявляться не отчасти, но во всем. И с этим логически связаны следующие слова апостола о том, что надлежит быть и разномыслиям между нами: те особенности, которыми Бог тебя наделил, даны не для похвальбы, а для применения.

Продолжая разговор о Церкви, Павел не устаёт напоминать коринфским христианам об истинном смысле хлебопреломления. В первохристианской церкви оно переходило в братскую трапезу, как это бывало обычно в еврейских религиозных братствах, у которых Церковь позаимствовала свою форму. И, как видно, для многих участвующих в хлебопреломлении оно было всего лишь обычной братской трапезой, собранием единоверцев, которые собираются для того, чтобы провести время среди «своих». При таком подходе не приходится удивляться, что собравшиеся нередко не считали нужным дожидаться тех, кто по какой-то причине опаздывал, считая, что опоздавшие вполне могут присоединиться к трапезе тогда, когда придут. Конечно, к самому моменту преломления и благословения хлеба такие опоздавшие уже не успевали, но это, как видно, никого из участвующих в трапезе особенно не заботило: ведь они, вероятно, в традиционном благословении хлеба и вина видели не более чем формальность или дань традиции, а смыслом собрания считали именно застолье в дружеском кругу.

Неудивительно, что одни при этом позволяли себе больше, чем следовало, а другим могло не достаться ничего или достаться очень мало (ст. 20 – 22). Павел же напоминает коринфским христианам о том, что хлебопреломление — не просто братская трапеза и даже не просто религиозный ритуал, хлебопреломление для христиан — форма вполне реального общения с Воскресшим, Который Сам благословляет хлеб и вино в собрании верных, как Он сделал это на Тайной Вечере (ст. 23 – 26). Для апостола хлебопреломление оказывается центром и смыслом всего собрания, именно в нём и через него оно оказывается общиной Царства, возглавляемой Самим Спасителем, и тем, кто этого не понимает, лучше в хлебопреломлении не участвовать (ст. 26 – 32). Потому и требует апостол, чтобы собравшиеся не спешили начинать и ожидали опаздывающих: ведь те, кто не присутствуют при благословении, оказываются фактически лишёнными того общения с Воскресшим, ради которого собираются верные. Дело не в том, чтобы все успели поесть: ведь поесть, в конце концов, можно и дома (ст. 33 – 34). Хлебопреломление для христиан — заповеданная Спасителем форма общения с Ним Самим и способ приобщиться к жизни Царства, и ничто не должно отвлекать собравшихся от этой главной цели.

Слова апостола о необходимости разногласий в церковной общине для того, чтобы смогли выделиться «проверенные» или «испытанные» (Синодальный перевод предлагает вариант «искусные»), толковали по-разному. Одни понимали их как благословение философских и богословских диспутов, в ходе которых выявились бы лучшие полемисты, способные затем принести Церкви пользу как проповедники, учителя или апологеты. Другие видели в словах Павла указание на необходимость внутрицерковной демократии, чтобы наилучшие для Церкви в целом и для конкретной церковной общины в частности решения вырабатывались и принимались в ходе интенсивного обмена мнениями, своеобразного мозгового штурма, который позволил бы высказаться каждому, кому есть, что сказать.

Наверное, и то, и другое действительно важно, важно постольку, поскольку Церковь призвана нести в мир Царство и свидетельствовать о нём. Но ведь в первую очередь Церковь, по определению того же Павла, тело Христово, и, если говорить об испытаниях, то в контексте церковного опыта их нужно понимать, прежде всего, имея в виду духовный путь конкретных людей, к Церкви принадлежащих, их конкретный опыт, как позитивный, так и негативный. Будь Церковь только религиозной организацией, на первый план, несомненно, вышел бы именно богословский или общественно-церковный аспект сказанных апостолом слов.

Но ведь Церковь, в первую очередь, — община людей, живущих в Царстве, а тут на первый план выходит именно уникальность конкретного духовного пути, конкретной жизни в этом Царстве со всем накопленным жизненным опытом. И лишь исходя из опыта жизни в Царстве, опыта преодоления тех испытаний, с которыми неизбежно оказывается связана такая жизнь в нашем преображающемся, но ещё не преображённом до конца мире, можно назвать кого-то «проверенным» или «испытанным».

А опыт жизни в Царстве всегда уникален, здесь нет и не может быть места унификации, стилизации, имитации, которые нередко встречаются в жизни религиозной. По-видимому, не все адресаты апостола могли это понять: ведь религиозность нередко ориентирует человека как раз на то, что для духовной жизни полезным никак не назовёшь. Но для Павла важна не религиозность, а духовная жизнь, жизнь в Царстве, о которой он не устаёт напоминать своим читателям.